ними не поступите, как с Берком?
— Я поступила с ним? У меня никакого дела с ним не было! Он ударил одного из моих слуг в своей комнате, и они убили его во время драки. Он не был умен, и я удивляюсь, что вы жалеете его, вы, такой умный!
Он пробормотал что-то неясное в ответ; его деятельный ум был занят вопросом: опутывала ли его эта женщина искусною нитью лжи или ведет честную игру? Впрочем, по отношению по крайней мере к себе он удостоверился, что более не пленник и что испанка в общении с ним совершенно изменилась.
Выйдя за нею во двор замка, он увидел там на крепких темных пони двадцать всадников, вооруженных ружьями. Появление испанки они приветствовали громкими криками.
— Вот вам мои друзья! — рекомендовала банду старуха.
— Можно ли доверить этим людям наше золото в бухте? — спросил осторожный Принц.
— Смело!
В это время испанец, которого звали Фернандо, — он был во главе банды, — привел двух пони во двор и начал что-то торопливо рассказывать. Наконец испанка заговорила снова:
— Я не могу придумать лучшего плана: пусть вот этот мальчик, — она указала на Фишера, появившегося вместе с негром, — и Фернандо сопровождают лодки, пока вы со мною поедете в горы. Я не могу предложить вам лучшей охраны!
— Я и не прошу! — отвечал Принц. — Но отчего бы сразу не отправиться в холмы?
— Потому, что я предпочитаю видеть опасность позади себя!
— Вы правы. Готовы ли лодки?
Испанка отвечала утвердительно. Принц обернулся тогда к Фишеру, быстро проговорив:
— Хель, ступайте вот с этим человеком и покажите ему бухту. Стойте около него, пока он будет нагружать деньги, и, что бы ни случилось, не спускайте с него глаз! Понимаете?
Фишер кивнул головою, все еще удивляясь, и пошел за испанцем, но тот вскочил в седло пони и выехал из ворот рядом с испанкою.
Это была смешная кавалькада. Всадники были в самых разношерстных одеяниях: некоторые — в плащах, другие — в вышитых бархатных куртках, иные — в овчине. Впереди ехала испанка, сидя сгорбившись на спине коренастого жеребца. У всех всадников на плечах были старинные красивые ружья, за поясом — длинные ножи и револьверы в кобурах. Обычно болтливые и шумные, они ехали теперь молча по парку замка, направляясь к высокой равнине, откуда хорошо просматривалось море. Отсюда можно было видеть три лодки, выходившие из туннеля в бухту, где нашли убежище спасенные с «Семирамиды». Через час лодки вернулись.
Сердце Мессенджера лихорадочно билось от возбуждения. До сих пор оставалось неизвестным, поверила ли испанка тем сообщениям о Мессенджере, которые она прочла в английских и других газетах. Она могла предполагать, что часть денег была перевезена с затонувшей яхты на берег, но что большая часть этого сокровища была спасена, не могла поверить. В эту же минуту ей вдруг все стало ясно; ее лицо озарилось дикою улыбкою радости, и, соскочив с пони, она поцеловала Мессенджера в обе щеки, как это принято у испанцев.
— О, мой друг, — воскликнула она, — если б я знала вас десять лет тому назад!
Затем она отдала какое-то приказание испанцам, и те рассыпались по парку. Галопируя с неудержимой горячностью, вся компания направилась к отдаленному лесу и к холмам. Скоро банда разделилась: часть ее осталась на холме наблюдать за войсками, часть отправилась в другие места. Когда доехали до леса в конце первого залива, служившего гаванью для англичанина, только двое ехали с Мессенджером и с испанкою. Она, очевидно, решила взобраться на большой мыс, который потерпевшие видели с яхты.
На расстоянии мили от берега шла по сосновому лесу тропинка, мох заглушал топот лошадей. Заходящее солнце освещало красноватыми лучами роскошную листву. Испанка поехала тише, постоянно прислушиваясь.
Скоро тропинка круто поднялась на холм, покрытый лесом. Отсюда виднелось внизу село, а вдали море. Близ села показались уланы в голубых мундирах и красных брюках. Они вывели своих лошадей, быстро вскочили на них и поспешно направились к берегу. Переведя взор на море, Мессенджер увидел и причину их появления. К берегу быстро шел какой-то пароход с развевающимся флагом; за ним в погоню плыл британский крейсер, заходивший в залив несколько дней назад. Появление судов вызвало на берегу среди жителей села большую суматоху. Целые толпы их, стоя на песчаном берегу, махали руками или бегали туда-сюда, как будто они могли помочь одному судну или остановить преследование другого. Между тем уланы разъезжали внизу, у берега, казалось, ожидая прибытия крейсера.
— Ну вот вам и новости, друг мой! — проговорила испанка, обращаясь к Мессенджеру.
— Хотелось бы мне знать, — отвечал тот, — нет ли на пароходе Кеннера?
— Мы скоро узнаем. Посмотрите-ка!
В это время с крейсера раздался выстрел. Снаряд упал в море перед самым носом парохода. Тот немедленно бросил якорь и спустил флаг. С крейсера спустили шлюпку. Но и пароход спустил свою; в нее сошли трое, и первый был Кеннер, надеявшийся достигнуть берега раньше, чем лодка, спущенная с крейсера. Испанка, увидя, как усиленно гребут матросы Кеннера, не удержалась от пылкого восклицания:
— Смотрите, мои счеты с вашим другом будут сведены! Если он не сойдет на эту мель, то да сохранит его Бог!
— Ему не уйти от уланов во всяком случае! — сказал Мессенджер. — Он всегда был неповоротлив. Вот и теперь я его ждал уже пять дней!
Он говорил грубо, хотя вполне сочувствовал действительно критическому положению Кеннера. Между тем лодка с крейсера приближалась к берегу на большой скорости. Заметив близкую погоню, а на берегу солдат, Кеннер выпрыгнул из лодки, чтобы добраться вплавь до песков. Его прыжок вызвал крики жителей, которые словно предостерегали его о чем-то.
Мессенджер не понимал ничего, но испанка пояснила ему:
— Он попал в зыбучие пески!
Действительно, не успел несчастный, ступивший на мель, сделать и двух шагов по предательской суше, как зыбучий песок стал медленно засасывать его. Долгий, мучительный крик, полный невыразимого ужаса, вырвался у несчастного. Но было уже
