— Сказано тебе, что ты не всякий другой! Будешь ты покупать или нет?
— Помилосердствуйте!
— Отвечай, или я запру лавочку!
Исаак хорошо знал, что с Бен-Зуфом шутки плохи.
— Так и быть… Я куплю! — вздохнул он.
— Ладно.
— А по какой цене?
— По той самой, по какой ты продавал кофе. Не бойся, шкуры с тебя не сдерут. Кому она нужна, твоя шкура?
Исаак Хаккабут сунул руку в карман, позвякивая мелкими монетами.
Профессор все более напрягал внимание, ловя каждое слово Исаака.
— Сколько вы запросите с меня за фунт кофе? — спросил тот.
— Десять франков, — ответил Бен-Зуф. — Это его рыночная цена на Теплой Земле. Да тебе-то что, раз после возвращения на Землю золото обесценится.
— Золото обесценится? — воскликнул Исаак. — Разве это мыслимо, господин Бен-Зуф?
— Вот увидишь.
— Да поможет мне всевышний! Десять франков за один фунт кофе.
— Десять франков. Не задерживай меня.
Тогда Исаак Хаккабут вынул золотую монету, любуясь ею при свете лампы, готовый чуть ли не поцеловать ее.
— И вы взвесите кофе на моем безмене? — протянул он так жалобно, что это невольно казалось подозрительным.
— А на чем же мне вешать, по-твоему? — рассердился Бен-Зуф.
Затем, взяв безмен, он подвесил на крючок чашку и начал сыпать кофе, пока стрелка не показала фунт, то есть в действительности семь фунтов.
Исаак Хаккабут следил за ним глазами.
— Готово! — заявил Бен-Зуф.
— Стрелка точно стоит на делении? — спросил негоциант, наклоняясь над полукруглой шкалой безмена.
— Ну да, старый Иона!
— Подвиньте ее немножко пальцем, господин Бен-Зуф.
— Это зачем?
— Потому… потому… — пролепетал Исаак Хаккабут, — потому что мой безмен, возможно, не совсем правильный!
Не успел Исаак договорить, как Пальмирен Розет схватил его за горло. Он тряс его изо всех сил, пытаясь задушить.
— Негодяй! — кричал он при этом.
— Спасите! Караул! — вопил Исаак Хаккабут.
Драка продолжалась. Бен-Зуф и не думал разнимать противников. Напротив, он подзуживал их, покатываясь со смеху. По правде говоря, в его глазах один стоил другого.
Но тут, привлеченные шумом, прибежали капитан Сервадак, граф Тимашев и лейтенант Прокофьев.
Профессора силой оттащили от Исаака.
— Что такое? В чем дело? — спросил Гектор Сервадак.
— Дело в том, — закричал Пальмирен Розет, — что этот мошенник подсунул нам неточный безмен, безмен, показывающий больше настоящего веса!
— Это правда, Исаак?
— Ах, господин губернатор… да… нет… да! — отвечал тот.
— Дело в том, что этот разбойник торговал на фальшивых весах, — продолжал профессор с возрастающей яростью, — и когда я взвешивал свою комету при помощи его безмена, я получил неправильную цифру, — на самом деле она весит меньше…
— Это правда?
— Право же… я не знаю! — заикался Исаак Хаккабут.
— Дело в том, наконец, что я принял этот неправильный вес за основу своих последних вычислений, вот почему они противоречат моим наблюдениям! А я-то подумал, будто она сдвинулась с места!
— Кто она?.. Галлия?
— Да нет же, Нерина, черт возьми! Наша луна!
— А Галлия?
— Э! да что Галлия! Она там, где ей положено быть! — воскликнул Пальмирен Розет. — Комета летит прямым путем к Земле, и мы вместе с ней!.. а с нами этот проклятый Исаак… накажи его бог!
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
в которой капитан Сервадак и Бен-Зуф отправляются в поход и возвращаются ни с чем
Это было чистейшей правдой. С тех пор как Исаак Хаккабут занимался торговлей на тартане, он неизменно обвешивал покупателей. Зная его характер, никто этому не удивлялся. Но в тот день, когда из продавца Хаккабут обратился в покупателя, он сам стал жертвой своей нечестности. Безмен помог ему нажиться, ибо врал не больше не меньше как на четверть килограмма. Факт этот был установлен, и профессору пришлось сызнова начать свои вычисления, теперь уже на основании точных данных.
Когда пресловутый безмен показывал на Земле один килограмм, на самом деле предмет весил лишь семьсот пятьдесят граммов. Значит, прежде установленный вес Галлии следовало уменьшить на одну четверть. Отсюда понятно, что расчеты профессора, основанные на неправильном вычислении массы кометы, не могли совпадать с истинным положением Нерины, ибо на нее влияла масса Галлии.
Пальмирен Розет, радуясь тому, что как следует отколотил Исаака Хаккабута, тут же принялся за работу, чтобы поскорее закончить исследование Нерины.
Легко себе представить, сколько насмешек вытерпел Исаак Хаккабут после этой сцены. Бен-Зуф беспрестанно повторял, что этого мошенника привлекут к суду за обвешиванье, что его дело расследуют, а самого засадят в тюрьму.
— Где, когда? — спрашивал тот.
— На Земле, когда мы туда вернемся, старый плут! — любезно объяснял Бен-Зуф.
Старикашка забился в свой темный угол и старался показываться как можно реже.
Два с половиной месяца отделяли галлийцев от того дня, когда они надеялись встретиться с Землей. Начиная с 7 октября комета вновь вступила в пояс телескопических или малых планет, где она в свое время похитила Нерину.
К первому ноября Галлия благополучно пересекла половину пояса астероидов, образовавшихся, вероятно, от распадения какой-нибудь планеты между Марсом и Юпитером. За этот месяц комете предстояло обежать по своей орбите сорок миллионов лье, приблизившись к Солнцу на семьдесят восемь миллионов лье.
Температура становилась сносной — около десяти — двенадцати градусов ниже нуля. Однако еще не было заметно никаких признаков оттепели. Море по-прежнему было сковано льдом, и оба корабля, поднявшись на огромную высоту, казалось, повисли над бездной.
В то же время перед колонистами снова встал вопрос об англичанах, заточенных на островке Гибралтар. Никто не сомневался, что они благополучно перенесли лютые морозы галлийской зимы.
Капитан Сервадак высказал мнение, которое делало честь его великодушию. Он заявил, что, несмотря на дурной прием, оказанный экипажу «Добрыни», обитатели Теплой Земли обязаны снова вступить в общение с британцами и известить их обо всем, чего они, вероятно, не подозревают. Встреча с Землей, неминуемо связанная с новым столкновением, грозила гибелью всем обитателям Галлии. Необходимо было, следовательно, предупредить англичан и даже пригласить их сюда, чтобы вместе встретить опасность.
Граф Тимашев и лейтенант Прокофьев присоединились к мнению капитана Сервадака. Здесь дело шло о человеколюбии, а в этом вопросе они не могли оставаться равнодушными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
