Сверху, с горы всё было как на ладони. Серебряной лентой извивалась и делила Большой Город на две половины Река. Полупустая набережная. Помнится, в лучшие времена из-за потока машин невозможно было перебежать дорогу. Сейчас их три с половиной штуки. Бензин нынче дорог. И дорогого нету… Только что вынырнувшее из-за туч солнце заиграло, зазолотило купола Русской церкви Пресвятого князя Александра Невского.
– Вы крещённый?.. – спросила я.
– Я похож на нехристя?
– Я тоже не похожа, однако, не крещённая!
– Так ты ещё успеешь! Ты хорошо подумай, выбери себе религию, которая отвечает твоему внутреннему миру. греки – православные христиане-ортодоксы. Но Бог един. Я тебе уже, кажется, говорил, что Бог в душе, в поступках человека. Когда надумаешь – видишь, церковь Александра Невского. Там служба идёт на русском языке. Обязательно найдётся человек, который с радостью согласится тебя покрестить.
– Мне мама не разрешает.
– Что значит, «не разрешает»?!
– Ну, говорит, что у неё денег нет на «разного рода глупости». Ха! У неё когда деньги с зарплаты оставались, она их собирала и покупала какие-то золотые штучки. Говорила: «Это тебе, если будешь себя хорошо вести. Это – невестке, когда Сёма женится»… Ну, так что? Сёмкина жена, пока он был в армии, ушла жить на квартиру с его другом, она же коробочку с мамиными драгоценностями и прихватила. Да мне они сто лет не нужны! И золото я не ношу. Я вообще ничего не ношу. Просто её деньги жалко. Лучше бы отвели меня в церковь…
– Не бери в голову! Бери в плечи, шире будут. Сама всё сделаешь. Пошли, я угощу тебя мороженым, – сказал ты и добавил, – это единственное место, где ещё можно купить этот замечательный десерт!
– В кафе?
– Нет. Вон там видишь, знаменитый ресторан. Там днём сервируют мороженое.
– Это где пела Далида? С такой высокой причёской и приталенном платье?
– Ну, ты вспомнила!
– Я и не забывала! Ненавижу это имя, потому что меня всё время из-за неё дразнили. И стала я «Адель» тоже из-за неё! Мне надоело! Как ни спросят: «Как зовут?» Я говорю: «Аделаида». Все сразу: «О! Далида! Далида»! Правда, мой деда говорил, что она была гречанка и очень красивая и я когда вырасту тоже буду такая же. И что она в этом ресторане пела одну знаменитую песню. Выучила её за один день и исполнила. Меня достали этой Далидой! Чтоб она провалилась!
– Не заводись! Присядем вон там, за последним столиком, чтоб лучше видеть город. Мы же не торопимся, так? – в сотый раз переспросил ты меня. – Хочешь, я тебе про Далиду расскажу?
– Не ха-ачу! – во мне, вдруг проснулось женское кокетство.
– Мы сели друг напротив друга в совершенно пустом ресторане. Ты ещё никогда не сидел ко мне так близко. И мне было стыдно… Мне было страшно, ужасно, невыносимо стыдно, что ты сейчас при ярком свете солнца, в такой близи рассмотришь моё неровное лицо, очки, делающие глаза похожими на поросячьи, тёмный густой пух над верхней губой. Однако, главное – всё время следить за собой, чтоб случайно не повернуть лицо в профиль. Бакенбарды… уродливые кучерявые бакенбарды.
– Как твои дела? – спросил ты, разминая в пальцах сигарету, прищурившись, глядя на город.
– Хорошо!
– Я не про те, что хорошо, я про те, что хочешь рассказать.
Я опустила глаза и почувствовала, как лицо горит. Мне опять хотелось расплакаться, разрыдаться. Я молча грызла губы и потянула в рот кулак, чтоб прикусить кожу под указательным пальцем. Я всегда так делала, когда становилось невыносимо. Почему кроме тебя никто не спрашивает меня о «делах»?
– Как ты оказалась в Большом Городе? Я же вижу, что-то случилось.
– Вот, ездила в больницу, покупала себе лягушку! Самца! – в голосе вызов.
– Аа-а… это… – разочарованно протянул ты, – и сколько дней у тебя задержка? Постой… ты что, замуж вышла?
– Чтоб быть беременной, надо выйти замуж?
– Послушай, если ты действительно в положении, надо сделать всё, чтоб сохранить беременность. При такой патологии как у тебя это Божий дар! Я никогда не думал, что у тебя без лечения что-то получится. А вот видишь, чудеса бывают. Тебя мама лечится не повела? Я правильно понял?
Абсолютно! В том же состоянии. Я, правда, не знаю – получилось, не получилось… Пока задержка… так это ж не первая. Кто её знает? В этот раз чуть дольше обычно и есть чего бояться. Ну-у-у… я имею в виду… завтра за ответом надо приехать.
– А, даже так… Ну, дай-то Бог… Надеюсь, ты твёрдо поняла, что избавляться от ребёнка в твоей ситуации никак нельзя? Вообще останешься без детей!
– Да не нужны мне никакие дети! По крайней мере, в данный момент! Вы хотя бы на секунду представляете, что будет у меня дома с моей мамашей, если я ей сообщу об этом? Как там красавица Далида? – постаралась перевести стрелки я
– Её больше нет. Она покончила собой.
– ?????
Конечно, большой грех. Смертный грех. Это минутная слабость приходит, когда кажется, что весь мир против тебя, что ты один во всей вселенной и нет смысла идти дальше. Тогда слабый человек совершает преступление против себя и против Бога. Может, если б ему позволили вернуться обратно, он бы ни за что не повторил свой страшный поступок, но ведь оттуда никто не возвращается. Далида оставила записку: «Жизнь больше невыносима. Простите меня». Она действительно была очень красивой и безгранично талантливой женщиной. Далида родилась в Египте. Настоящее её имя Иоланта.
Итальянка, да ещё в Египте! – Я старалась быть циничной, показать, что меня эта история не трогает. Так я пыталась спрятаться от растерянности и досады. Принесли мне мороженое, а тебе бокал красного вина. Мороженое почему-то было жёстким, как лёд, и солёным.
Да, она родилась в Каире, и была довольно несимпатичным ребёнком, прямо Гадким Утёнком. Но всегда верила, что превратится в Прекрасного лебедя. Ещё она носила очки…
Серьёзно, что ли?!. – Меня это уже начинало радовать! Далида – и Гадкий Утёнок, и очки! Ура! Значит не одной мне роговая оправа переносицу прессует! Как там, как там в народной классике? «Не жалко, что моя корова сдохла. Жалко, что у соседа жива!»?! Красавица Далида, от песен которой весь мир сходил с ума, в которую был влюблён сам Ален Делон, носила очки и была страшненькой?!
Когда Далида была маленькой, у неё внезапно началось воспаление глаз. Видимо, это какая-то тяжёлая инфекция. Они загноились. Местный египетский эскулап, имеющий свои восточные понятия о этиологии и лечении заболеваний, перебинтовал Далиде глаза и приказал родителям четыре дня не снимать этой повязки. Ты можешь себе представить… ты же работаешь в хирургическом отделении… представь гнойную рану, крепко обмотанную бинтами, в египетской жаре четыре дня без доступа воздуха и без дренажа! Вот когда через четыре дня эту повязку, наконец, сняли… одним словом, Далиду долго лечили цивилизованными методами, но косоглазие всё же осталось. Она в дальнейшем сделала множество операций, однако всю жизнь ей потом пришлось носить очки.
Вот это было уже грустно… Вот сволочь! Безграмотная, самонадеянная сволочь! Шарлатан какой-то из народных умельцев, таких и у нас в Городе куча – всё знающих и всё лечащих.
И что потом?.. – Грустно… очень грустно…
Потом, когда она подросла, ей, так же как и тебе, очень хотелось превратиться в Прекрасного Лебедя. Когда Иоланте было шестнадцать лет, она со школой поехала на экскурсию. Там недалеко от Каира есть священное место, где можно загадывать желания, и они обязательно исполнятся. Что подростку в шестнадцать лет надо? «Хочу быть красивой», – загадала Далида. Загадала… и тут ей привиделась египетская царица Нефертити:
Ты будешь красивой, – сказала она, – но, как героиня библейской притчи Далила, станешь виновницей смерти мужа своего.
Я согласна! – воскликнула Иоланта,
Всех мужей своих! – поправилась Нефертити.
Я согласна!
Да будет так! – воскликнула Нефертити.
Иоланта расцвела на глазах.
Она выигрывает конкурс красоты и становится «Мисс Египет». Но! Опять всегда и везде это пресловутое «но»! Она итальянка, свободный, гордый нрав, желание быть независимой, презрение устоев, законов и традиций! Она выступает перед многочисленными зрителями-мужчинами голая! Или почти голая – в купальнике. Как ты думаешь, может ли женщина с таким характером жить в мусульманской стране? Она хочет стать певицей, она хочет сниматься в кино! В Египте… где у женщины меньше прав, чем у мула, где у женщины должно быть завешено всё, кроме глаз. Итальянка Иоланта меняет имя на библейское «Далила», – в то время очень популярное в Египте. Но вскоре она понимает, что даже с этим именем в мусульманской стране ей не место. Какое будущее её может там ждать? Она бросает всё, семью, дом, и уезжает в Европу. В Европе она селится в столице свобод и демократии, в Париже.
Мне бы так! – задумчиво произнесла я. – Она хоть знала, в какой стране живёт. Да, понятно, другая вера, более жёсткие законы… То, что делается у нас в Тороде – это расцвет средневековья при Советской власти, которая в школе мне внушала, что мужчина и женщина равны, что «Человек – это великолепно! Это звучит гордо!». В школе Тургенев Иван Сергеевич и «Ася». А за порогом школы? Замужество в тринадцать лет и смерть потому, что «кесарево» свекровь не разрешает делать?! Как это всё должно вместе сосуществовать?! Я не могу одновременно жить в одном и в другом мире! Как можно, ну вот вы мне скажите, как можно днём учиться в школе, а вечером ублажать мужа? Это какая-то новая порода людей, которая, кажется, впитала в себя все пороки человечества! Я бы тоже уехала… если б было куда…
