(19 часов 37 минут)
Калашников коротал время в длинном захламленном коридоре. Еле-еле взгромоздясь на сиденье вычурного стула на гнутых ножках, он скучающим взглядом просматривал листки отдела криминалистики с крупными отпечатками шин кеттлеровского велосипеда. Ну что они себе думают? Старая модель, выпуск примерно девяностых годов XIX века, – он подобные тоже видел, только уже не помнит, и все такое прочее. Не желая выносить сор из избы, Шеф попросил подождать в прихожей, смутно пообещав, что позовет в качестве тяжелой артиллерии, если потребуется. Из-за плотно закрытой двери доносился глухой шум, в котором можно было разобрать отдельные выражения вроде «козел», «скотина» и «явился не запылился» – слов босса не было слышно вообще, их перекрывал женский визг. Видимо, час, когда Шефу потребуется артиллерия, весьма близок.
Алексей пошевелил затекшей ногой и снова переключился на ленивое созерцание листков из рисовой бумаги, покрытых схемами, рисунками и фотографиями. Да, таких велосипедов уже давно не выпускают, экая древняя рухлядь. Очевидно, что его владелец – весьма консервативный человек в возрасте, иначе бы уже давно пересел на современную модель. На подобных старомодных великах до революции ездили молодые интеллигенты, не имевшие лишнего полтинника на оплату услуг извозчика. А с дикими пробками, забивающими сейчас городские дороги, у многих старожилов Ада и выхода-то другого не остается, кроме как крутить педали, – для них даже отдельную дорожку завели на общих трассах, вдохновившись опытом Китая. Да разве в самом Учреждении не было таких, кто, лавируя среди потоков машин, ежедневно добирался на работу с помощью старого верного велика? О-о-о, да еще сколько! Вот, например… Ох, ну как же его… Черт возьми, имя совершенно из головы вылетело. Мало того, что мужик заядлый велосипедист, так еще и специальную цепь с собой носил, с особым замочком – приковывать средство передвижения возле дерева, чтобы доброхоты не стащили.
Калашникова словно ударило током – да так, что волосы на голове зашевелились. Матерь родная… Да ведь у ЭТОГО человека и есть настоящий кеттлеровский велик, который уже давно пора выбросить на помойку. Протертые шины, одно погнутое колесо, из-за чего чуть вихляется при езде, это хорошо видно по следам на асфальте. Как в кино, перед глазами встал велосипед, который он видел на стоянке у входа на работу. Алексей снова перевел тускнеющий взгляд на рисунок. Да. Мама дорогая, это ОН.
Калашников не заметил, как листки выпали из его рук, опускаясь на пол в тихом танце.
Он пошатнулся, сползая со стула. Нет и еще раз нет. Всему этому ходу мыслей есть простое и логичное объяснение. Он просто сошел с ума. Сплошные недосыпы и нервные срывы последних десяти дней дали плодотворный результат. Да и, в конце-то концов, мало ли в городе вихляющих погнутыми колесами старых велосипедов! Миллионы, если не больше. И спрашивается – зачем делать зловещий вывод из обычного совпадения?
Однако в ту же секунду, со слабостью и головокружением, которое чувствует человек, выздоравливающий после гриппа, он понял. Как только Калашников физически почувствовал имя убийцы, многие вещи начали постепенно выплывать из тумана. Все просто как два апельсина. Подсказок оказалась масса, но никто не желал их замечать…
Убийца имел возможность узнавать их планы, потому что на редкость близок к Учреждению. Он убрал вампира, когда прокололся с букетом цветов, – это человек в возрасте, страдающий склерозом. В памяти снова ясно отпечатались две старомодные дамы, чинно беседующие за вазочкой мороженого. «Здесь, милочка, все по-другому».
Именно. И это следовало учитывать с самого начала – они, в том числе многоопытный Шеф, по-прежнему привычно меряют человека, его поступки по земным стандартам. Поэтому киллер и наслаждался их неведением, виртуозно уничтожая жертвы одну за другой, делая это практически у них на глазах – весело, с издевкой. Одно оставалось неясным – похоже, убийца определенно хочет, чтобы Алексей нашел его. Пару раз он оставлял ему существенные намеки, смысл которых стал ясен только сейчас. Зачем?
Калашников вздрогнул, ощутив пробежавший по спине неприятный холодок. Он обвел глазами полутемный коридор, где по стенам метались тени от свечей, и ему стало не по себе. Все эти сумасбродные версии пока что не меняют основной сути – его предположение по-прежнему ужасно. Какой же потрясающей выдержкой и хладнокровием надо обладать этому человеку, чтобы улыбаться ему в лицо и театрально сокрушаться, что в городе происходят такие кошмарные вещи. Встав, он случайно наступил на листок из рисовой бумаги, и тот хрустнул под лаковым ботинком. Хорошо, не нужно лишних эмоций – спокойствие, только спокойствие. Сейчас он позвонит в пару мест и запросто выяснит, чем являются его выводы – яркими фантазиями, наводнившими голову от постоянной бессонницы, или правдой, от которой не то что все поголовно Учреждение – Шеф и тот слетит с копыт.
Привычным жестом достав полуразрядившийся мобильный телефон, Калашников, вспомнив нужные цифры, быстро набрал номер. Вслед за парой длинных гудков раздался треск, сигнализирующий состоявшееся соединение.
– Алло.
Штабс-капитан ответил тихо, хотя его беседа и так не была слышна за дверью, где все гремело и дребезжало. Судя по звукам, в Шефа уже начали кидать тарелки.
– Добрый вечер. Это Алексей Калашников, из Учреждения.
– О, рады слышать вас, – прошелестели в трубке. – Что-то срочное? Кажется, я вам уже и так все рассказал. Требуется узнать дополнительную информацию?
– Всего лишь пару слов о вашем пропускном режиме, – слова давались Калашникову с трудом, застревая в горле. – Если не ошибаюсь, у вас он достаточно жесткий?
– Да, это так, – не без некоторой гордости произнес голос в трубке. – Посторонние люди к нам попасть не могут, потому что иногда их появление негативно влияет на наших, так сказать, постояльцев. Правила одинаковы для всех. Это касается даже вашего Учреждения – существуют лишь две категории сотрудников, кто может попасть в здание в любое время и без предварительного согласования. Правда, они должны в обязательном порядке предъявить вахтеру удостоверяющий личность документ и расписаться на входе.
– Нам нужно выяснить банальные формальности, – продолжал Алексей, с некоторым усилием перейдя на обыденный тон. – В тот день, когда в обеденном зале произошло убийство, кто именно приходил к вам? Сохранились ли записи в журнале посещений?
– Я боюсь, на выяснение этого уйдет время, – немного смутился голос. – Понимаете, в целом посетителей довольно много, а эти туристические группы из Рая, на которые мы уже замучились жаловаться, так они вообще, знаете ли…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
