Не преминув тут же после этого поблагодарить за все Спаса в Силах, Владлен Семенович аккуратно переписал цифры и сунул книгу в карман пиджака, в котором выходил на ночные дежурства: не забыть сегодня же вечером подложить ее беспокоящейся и все еще не начавшей жить Лотте Ввеймаре – например, куда-нибудь между стеной и столом… завалилась книжонка-то, дескать! Потом, наевшись кооперативного торта ложкой из коробки, Владлен Семенович лег на софу с намерением как следует выспаться: ночь предстояла интересная.
И недели не прошло, как Владлен Семенович истоптал в институте все, что поддавалось истаптыванию. Кабинеты на первом этаже, включая святую святых – отдел кадров – оказались неинтересными: интересное было, видимо, заперто в больших железных шкафах и компактных бронированных сейфах. Бумажки, вытолкнутые на поверхность, не содержали ничего, за что можно было бы зацепиться – даже и цепким пальцам Владлена Семеновича в белых резиновых перчатках: грамотно работаю, господа, отпечатков не оставляю!
Почти во всех кабинетах находилась какая-нибудь техника: типа компьютеров, ксероксов, проекторов, телевизоров, диктофонов и магнитофонов, самоподнимающихся и самоопускающихся досок и экранов… Но все это, по мнению Владлена Семеновича, имелось в распоряжении любого НИИ, чем бы он ни занимался, а вот что именно делало этот НИИ – НИИЧРом… Правда, в двух кабинетах оказались-таки желанные химические лаборатории, полные банок-склянок-пробирок с жидкостями странных цветов или замаринованными в жидкостях и очень противными на вид массами… однако и это, увы, ничего не объясняло далекому от наук Владлену Семеновичу. Кстати, техника и приборы производили впечатление мертвых – единственное, что казалось живым, были небольшие щиты, напоминавшие щит сигнализации в коридоре: на них без остановки перемигивались разноцветные огоньки. Огонькам он был благодарен: те, хоть и скуповато, но освещали кабинеты, поскольку света Владлен Семенович, разумеется, не включал – конспиратор!
Не интереснее оказалось в подвальном помещении, в ночное время тоже отделенном от первого этажа запертыми дверьми, в которые всегда утыкались ведущие вниз ступени. Первые дня два Владлен Семенович боялся заблудиться в подвале, как однажды уже случилось с ним, но потом понял, что рабочее пространство подвального помещения вполне обозримо, а все остальное – только система пустых коридоров, выводивших, скорее всего, на поверхность в разных районах Москвы, – своего рода бункер. Коридоры Владлен Семенович изучать не решился: черт их знает, чем все они заканчиваются, – а вот по рабочему пространству побродил вволю, осторожно прикоснувшись перчатками к каждому из агрегатов, даже ночами производивших, видимо, какую-то энергию. Агрегатов было много, но выглядели они почти одинаково и передней стенкой тоже напоминали щит сигнализации. Провода и кабели уходили в стены – и по этим проводам и кабелям что-то, понятное дело, передавалось: не то отсюда в помещения первого этажа, не то из них – сюда. Ибо здесь тоже мигали огоньки – явно отвечая огонькам на щитах в кабинетах. Только вот о чем переговаривались огоньки с огоньками…
Снова и снова исследовал Владлен Семенович кабинет за кабинетом: дергая ручки шкафов и пробуя ящики письменных столов на крепость, просматривая лежавшие на столах и выброшенные в мусорные ведра бумаги. Спроси его, что он ищет… нет лучше не спрашивай, не знает Владлен Семенович. Улики? Да, пожалуй, улики, потому что сердце криком кричит: неладно здесь! Больно уж тихий омут, больно уж дисциплинированы сотрудники, больно уж веселы огоньки… А главное – совершенно непонятно ведь, что тут засекречено. Наверное, содержимое шкафов и сейфов, только туда-то уж совсем нету доступа – и никакая Лотта Ввеймаре не поможет.
Сегодня Владлен Семенович взял с собой Спаса в Силах. Стыдно сказать… нервы в одиночестве не выдерживали. Сидя в Иван-Ивановичевом кабинете перед иконкой, поставленной на стол, Владлен Семенович шепотом разговаривал со Спасом в Силах. Помощи просил.
– Вот, – говорил он шепотом, – сижу рискую, да толку нет. А где-то ведь известно, что сигнализация в данный момент отключена… и кое-кто-у-нас-порой может подумать: чего же это она отключена-то в половине второго ночи? – и направиться к месту данного подозрительного происшествия, дабы голову мне оторвать, милостивый Спасе в Силах!.. Ладно, было бы хоть за что, а тут ведь – так просто, ни за что. Помоги, Господи, вразуми! Чую, чую, что неладно тут, а вот как убедиться – не знаю.
В присутствии Спаса в Силах ему, оказывается, и правда было поспокойнее – не то чтоб совсем, конечно, спокойно, но все-таки… Часть Иван-Ивановичева стола счастливо освещалась фонарем с улицы, который чуть покачивался, – и строгое лицо Спаса в Силах, казалось, меняло выражение, словно бы реагируя на слова Владлена Семеновича, словно бы сопереживая.
– Мне, милостивый Спасе в Силах, не то чтобы больше всех надо было – и не то чтоб я такой уж дотошный по натуре своей! А просто желаю знать, что здесь происходит, и – как коммунист несуществующей партии, но в душе – имею полное право. Неприятно мне, что некоторые люди, значит, в одну дверь входят, а выходят-то совсем в другую. Может, так оно и удобнее, но все равно неприятно мне. И собаку зачем сюда каждое утро приводят – тоже ничего хорошего, научное все-таки учреждение, не лес густой! Вот и задумаешься. А что особенно подозрительно – что ничего тут подозрительного нету! Ни инопланетян в банках, ни станков фальшивомонетных, ни оружия… если только это все не в шкафах да сейфах у них. Но инопланетяне там бы задохнулись. Хотя, конечно, если они заранее в банках не задыхаются… Короче, институт-то секретный, а чего в секрете держат – непонятно!
– Да все понятно, любезный друг Владлен Семенович, – тоже шепотом ответил вдруг Спас в Силах, – если только соображение ума иметь. Ты вот в столе, за которым сидишь, верхний ящичек-то справа открой да руку в самый левый угол и просунь, а там ключик спрятан от шкафа кованого! Только один и спрятан, остальные Иван Иванович с собой носит. Почему спрятан – не твоего ума дело. Дальше пока ничего не скажу, но сам ты увидишь. А не поймешь, что увидишь, – поясню наглядным образом.
Кованый шкаф высился прямо перед Владленом Семеновичем, так что все точно Спас в Силах объяснил. И ключик нащупался – и к шкафу подошел. А в шкафу документы разные – торчком в ящиках стоят.
– Ну, Владлен Семенович, тут от тебя терпение потребуется. Но знаю я, что терпения тебе не занимать, а потому всецело на тебя полагаюсь, – сказал Спас в Силах. Сказал и замолчал.
53. ОХ-ХО-ХО
Лиза пропала.
Накануне она – вопреки теперь заведенному у них порядку – не осталась на ночь: рассказала, что звонила домой… какие-то проблемы – надо сходить – увидимся завтра после занятий.
Лев откуда-то знал, что увидятся они теперь не скоро. Доведя Лизу до спуска к набережной, он тихонько сжал ее плечи и сказал:
– А вот, господа, андерманир штук – прекрасный вид: Лиза счастливая стоит.
– Что? – засмеялась Лиза.
– Потом когда-нибудь объясню, беги.
Не знал Лев только одного: куда именно ее от него спрячут. Но определенно – в хорошее далекое место… где там у таких, как ее родители, родственники живут?
Лев не искал ее – только на третий день поздно вечером приплелся «во двор», к Сэму.
– Уже? – спросил тот. – Дури хочешь?
– Уже. Нет.
Все было понятно: Лев знал историю с Ленор.
– Скажи еще спасибо, что они Лизу от тебя удалили, а не наоборот.
– Когда она позвонит… – начал Лев.
– Она не позвонит. А то бы давно уже позвонила. Но я догадываюсь, чем ей пригрозили, если она упрямиться будет.
– Чем?
– Странный ты, Лев, ей-богу: «чем»… – твоей жизнью, вот чем! Ну, или там – здоровьем как минимум.
– А не проще бы было меня – чик-чик?
– Кто из нас дурью напичканный – ты или я? Если бы тебя чик-чик, то она бы… помнишь:
Две равно уважаемых семьиВ Вероне, где встречают нас событья…
– и так далее? Нет, ты же книжек не читаешь… «Ромео и Джульетта», в общем. Ромео и Джульетта сегодня: он из диссидентской семьи, она из гэбэшной. Смешно.
– Я не из диссидентской.
– Да знаю, что не из диссидентской, – это я просто для композиционной четкости. – Сэм потряс головой и закончил: – Думаю, она не позвонит, Лев. Не напишет. Не даст о себе знать. Она будет делать все, что они говорят.
«Другие времена» действительно не помогли… ибо не бывает, не бывает, не бывает других времен.
– Мне плохо без Лизы, – вздохнул дед Антонио.
– Тебе оттуда ее не видно? – пошутил Лев.
– Откуда «оттуда», – рассердился дед, – когда я здесь? Черт вас знает, как у вас, молодых, мозги устроены… с такими шуточками. Какие вы tutti холодный все!
– Нормально устроены, деда, не волнуйся.
– Я не постигаю, как это… ни она ничего не предпринимает, ни ты! Ты так и не попытаешься…
