Артиллерией 30 ак командовал бывший австрийский генерал Мартинек, который был выдающимся артиллеристом. К сожалению, он впоследствии погиб на Восточном фронте, командуя корпусом.
Корпус располагал 25 батареями тяжелой артиллерии и артиллерии большой мощности, 25 батареями легкой артиллерии, 6 минометными батареями, одним дивизионом самоходных артиллерийских установок и одним дивизионом АИР. Кроме того, корпусу был придан 300 отдельный танковый батальон, имевший на вооружении танки – носители взрывных зарядов, управляемые на расстоянии.
Румынский горный корпус для выполнения задачи по сковыванию противника имел 12 тяжелых и 22 легкие батареи.
Хорошим усилением артиллерии было то, что командир 8 авиационного корпуса, генерал фон Рихтгофен, выделил для участия в наземном бою несколько зенитно-артиллерийских полков.
В целом во второй мировой войне немцы никогда не достигали такого массированного применения артиллерии, как в наступлении на Севастополь. И все же, каким незначительным кажется это количество по сравнению с тем, которое Советы считали необходимым для осуществления своих прорывов на открытой местности! Под Севастополем наступающий имел (не считая зенитной артиллерии) 208 батарей на фронте в 35 км, то есть едва 6 батарей на километр фронта. На участках, где собственно, велось наступление, эта цифра, конечно, была в несколько раз выше. Советы же в планах своих наступательных операций в 1945 г. исходили из расчета 250 стволов на километр фронта наступления!
В последние дни подготовки к наступлению я на короткий срок выехал на южный берег, чтобы ближе ознакомиться с положением в 30 ак. Наш КП помещался там в небольшом бывшем великокняжеском дворце мавританского стиля, чудесно расположенном на крутой скале над берегом Черного моря. В последний день своего пребывания там я с целью ознакомления с местностью совершил поездку вдоль южного берега до Балаклавы на итальянском торпедном катере, который был единственным судном нашего флота. Мне необходимо было установить, в какой степени прибрежная дорога, по которой обеспечивалось все снабжение корпуса, могла просматриваться с моря и обстреливаться корректируемым огнем. Советский Черноморский флот не решился взяться за выполнение этой задачи, видимо, из страха перед нашей авиацией.
На обратном пути у самой Ялты произошло несчастье. Вдруг вокруг нас засвистели, затрещали, защелкали пули и снаряды: на наш катер обрушились два истребителя. Так как они налетели на нас со стороны слепящего солнца, мы не заметили их, а шум мощных моторов торпедного катера заглушил гул их моторов. За несколько секунд из 16 человек, находившихся на борту, 7 было убито и ранено. Катер загорелся; это было крайне опасно, так как могли взорваться торпеды, расположенные по бортам. Командир катера, молодой лейтенант итальянского флота, держался прекрасно. Не теряя присутствия духа, он принимал меры к спасению катера и людей. Мой адъютант «Пепо» прыгнул в воду, доплыл, несмотря на мины, до берега, задержал там – совершенно голый – грузовик, домчался на нем до Ялты, вызвал оттуда хорватскую моторную лодку, которая и отбуксировала нас в порт. Это была печальная поездка. Был убит итальянский унтер-офицер, ранено три матроса. Погиб также и начальник ялтинского порта, сопровождавший нас, капитан 1 ранга фон Бредов. Будучи прикован к берегу как начальник порта, он был так счастлив, что, наконец, он – старый моряк – вновь ступил на палубу военного корабля, хотя и такого маленького. И вот он пал смертью, достойной моряка!
У моих ног лежал мой самый верный боевой товарищ, мой водитель Фриц Нагель, тяжело раненный в бедро. Итальянский лейтенант сорвал с себя рубашку, чтобы наложить жгут, но кровотечение из артерии остановить не удавалось.
Фриц Нагель был родом из Карлсруэ, он был моим водителем с 1938 г. Нам много пришлось пережить вместе. Он был уже однажды ранен, будучи со мной в 56 тк. За все эти годы он стал для меня верным товарищем и другом. Среднего роста, темноволосый, с красивыми, открытыми карими глазами, чуждый всякому угодничеству, хороший спортсмен, чрезвычайно честный человек и отличнейший солдат, всегда веселый, он завоевывал сердца своих товарищей и начальников. Когда мы высадились, я лично доставил его в госпиталь.
Ему сделали операцию, но он потерял слишком много крови. Ночью эта молодая жизнь угасла. Мы похоронили его вместе с другими павшими тогда же немецкими и итальянскими товарищами на ялтинском кладбище, высоко над морем, в одном из красивейших мест этого живописного побережья.
Чтобы почтить его память, хочу поместить здесь слова, сказанные мною над его могилой. Они сохранились только благодаря тому, что я отослал тогда текст своей речи его родителям.
«Мы прощаемся с нашим дорогим товарищем, обер-фельдфебелем Фридрихом Нагелем. Ты был при жизни прекрасным солдатом. Военная служба была твоим внутренним призванием. Твоими делами и мыслями руководила любовь к солдатскому делу, унаследованная от отца. Поэтому ты был храбр и верен, исполнен инициативы и чувства долга. Ты был образцовым солдатом, которого ожидало бы дальнейшее продвижение по службе, если бы судьба не пожелала иного.
Ты был прекрасным товарищем, всегда бодрым и готовым оказать помощь другому, и поэтому ты завоевал наши сердца. Ты прожил жизнь счастливо. Ты был прекрасно воспитан в доме своих родителей, к которому всегда был привязан сыновней любовью, и рано познал труд. Но ты приступал к решению всякой стоящей перед тобой задачи – в труде и на службе – бодро и радостно, и тебе удавалось все, за что ты брался.
Открытым взором ты воспринимал красоты этого мира и открытой душой переживал великие события нашего времени. С бодрым духом ты наслаждался радостями жизни, но они ни на шаг не отвлекали тебя от выполнения твоего долга. Веселый и всегда готовый оказать помощь другому, ты покорял сердца всех, с кем встречался на жизненном пути.
Солнце счастья, успеха, радости и любви озаряло твой жизненный путь. Он не был еще омрачен заботами и печалью. К твоей жизни можно с полным правом отнести слова древних греков, некогда населявших берега, где ты нашел себе могилу: «Своих любимцев боги рано берут к себе».
Более пяти лет ты, мой водитель и верный спутник, сидел рядом со мной за рулем нашей машины. Твой верный глаз и твоя твердая рука провели нас через много стран и много тысяч километров. Между нами никогда не было размолвок. Вместе мы увидели в эти годы много прекрасного, вместе переживали великие события и победы. Рядом со мной ты был ранен в прошлом году, рядом со мной настигла тебя роковая пуля и сейчас. За дни и годы нашей совместной жизни и общих больших переживаний мы стали друзьями. Узы дружбы, связывающие нас, не могут быть разорваны и этой коварной пулей, настигшей тебя.
