Еще сам не поняв, что делает, мальчик осторожно отодвинул занавесь и пошел к столу по мягкому, заглушающему шаги ковру. Он двигался с остановившимся дыханием и окаменевшим сердцем, видя перед собой только тускло поблескивающую пластинку. И вот она уже в его руках! Нааль прижал ее к груди. Глаза его неожиданно встретились с глазами одного из членов Совета Восьми. Тот изумленно смотрел на мальчика, не понимая, что происходит.
Сердце у Нааля словно взорвалось. Он бросился к окну и, прикрыв лицо пластинкой, ударился о зеркальное стекло. И вылетел в пустоту. Упругие ветви подхватили Нааля, подбросили и опустили на землю.
Он смутно помнит шум за спиной, кусты, цепляющиеся за матроску… Что-то теплое бежало по щеке, стекало по шее за воротник…
Одним махом он взлетел на высокий каменный забор. Ему показалось, что около уха кто-то коротко свистнул. Раздался легкий щелчок, и на ногу ему попала каменная пыль.
Прыгнув с забора, он не удержался на ногах, но тут же вскочил…
Потом он помнит бегущих рядом друзей, качнувшуюся под ногами лодку, взревевший мотор, светлую комнату, бородатое лицо, склонившееся над ним. А рядом — другое, и синие глаза незнакомой девочки…
Послесловие, (которое, как и предисловие, написано через сорок лет)
Вот на этом я и оставил работу над сказкой «Страна Синей Чайки».
Впрочем, не совсем оставил, не сразу. В следующем, пятьдесят восьмом году вместе с друзьями Виталием Бугровым и Леней Шубиным я попытался продолжить эту сказку — пусть будет коллективное произведение. Но энтузиазма хватило лишь на несколько страниц. Эти страницы, написанные Витей Бугровым, сохранились у меня. Но ничего нового в сюжет они не вносят, лишь добавляют подробности. А стиль их совсем другой — Витин, — и я не решился вставлять их в свой текст.
Так и пролежала тетрадка много лет. И читателей у этой повести оказалось всего два — Виталий и Леонид. И лишь совсем недавно появился третий. С полгода назад мой сын Алексей попросил разрешения покопаться в старых отцовских тетрадях и прочитал — «Страну Синей Чайки».
Я ожидал критики, лишенной всякого снисхождения. Алексей был в том возрасте, в котором я писал эту свою скажу, но в отличие от меня имел за душой уже две принятых к публикации повести и несколько рассказов. Однако сын сказал с ноткой благосклонности:
— Вроде бы ничего, только почему вы ее не дописали? Втроем-то!
— Видишь ли… Понимали уже, что замысел наивен и подражателен, стиль неуклюж… Ну, а кроме того, веселая студенческая жизнь, нехватка времени, новые планы…
Алексей нелицеприятно высказался о некоторых представителях студенчества середины двадцатого века, а потом спросил:
— Ну, а все-таки дальше-то что было?
— Что должно было быть?
— Какая разница…
Да, что же должно было быть дальше? Или, если хотите, что было? Теперь самое время и место ответить на этот вопрос, если он вдруг возникнет у кого-то из любопытных читателей.
Дальше сюжет должен бы развиваться в соответствии с лучшими традициями известной нам тогда сказочной и приключенческой литературы (от «Трех толстяков» до «Приключений Чиполлино».
Естественно, трудовые массы — рабочие, моряки и докеры поднялись на борьбу с тиранией (мы тогда неукоснительно верили в прогрессивную роль широких народных масс, сметающих всякий гнет). Мальчишки активно участвовали в борьбе. Поселившись у профессора Аргона, два десятка портовых пацанов создали нечто вроде юной морской гвардии. Профессор заботился о развитии интеллекта своих подопечных, капитан Румб — об их морском образовании.
Лишенный чертежей Розового Луча, Железный Бахбур не смог снабдить свою металлическую армию сверхоружием, пришлось довольствоваться пулеметами. Но и пулеметы в открытых столкновениях с рабочими дружинами — страшная сила. Когда дошло до решительного сражения, железные солдаты начали одерживать верх.
Здесь-то и сыграла свою героическую роль мальчишечья гвардия профессора Аргона. Несколько ребят решили проникнуть в особняк миллиардера, где был расположен пульт управления механическими батальонами.
На сей раз это оказалось гораздо труднее. Но мальчишкам помог наследник Бахбура, который (конечно же!) на самом деле был не родным его сыном, а похищенным у очень порядочных родителей. Этот мальчик был угнетен атмосферой, царившей в доме миллиардера, и не разделял воззрений и устремлений приемного папаши.
…Ребячья диверсионная группа ворвалась в кабинет Бахбура. Нааль, мечтающий отомстить за родителей (и, к тому же, вдохновляемый нежной привязанностью к синеглазой девочке Нэви, племяннице Бенэма Аргона) смаху всадил в панель управления отцовский кортик. Лезвие перерубило главные провода. К радости восставшего народа железные болваны на улицах прекратили стрельбу и начали с грохтом падать на мостовые…
В общем, «наши победили».
Бахбуру удалось бежать за границу, но лишенный капиталов и власти, он был теперь никому не страшен.
Страна Синей Чайки ступила на путь социального прогресса. Установки «Розовый Луч» бурили шахты и туннели, тем самым способствуя процветанию демократического государства.
Из гвардии профессора Аргона (включая, конечно, его племянницу и бывшего наследника Бахбура) сложился юный морской экипаж — как раз для громадной парусной яхты, конфискованной у беглого миллиардера. Яхта эта раньше называлась «Железная Дора» (в просторечии «Железная дура»), но теперь ее избавили от недостойного названия и нарекли славным именем «Синяя Чайка». Капитан Румб поклялся своими усами, что через пару лет, когда он сделает из храбрых мальчишек настоящих матросов, они отправятся на «Синей Чайке» в кругосветное плавание…
