«Крымская война… стоила жизни почти полумиллиона (! — В.К.) человек, и общее число потерь превысило потери, понесенные в результате любой войны из тех, что велись на протяжении ста лет после Венского конгресса (то есть на протяжении 1815–1914 годов. — В.К.)… Из пяти вторжений в Россию, совершенных в современную эпоху — вторжение Наполеона в 1812 году, Англии и Франции (разумеется, совместно с Турецкой империей. — а/С.) в 1854 году, Германии — в 1916–1918 гг., держав Антанты — в 1919–1920 гг., Гитлера — в 1941 г. — это было, безусловно, самое успешное. После 1856 года Россия оказывала на европейские дела меньше влияния, чем в любой период…» (Тейлор А. Дж. П. Борьба за господство в Европе. — М., 1958. С. 120.— Курсив мой. — В.К.)
То, что Тейлор сформулировал в 1950-х годах, Тютчев высказал еще в 1850-х, и он глубоко и остро воспринимал вроде бы неожиданный и даже несообразный союз христианских стран Запада с мусульманской Турцией против христианских же России и славянских народов, выразив свое отношение к этому союзу, в частности, в саркастическом и гневном стихотворении под названием «Современное»:
Флаги веют на Босфоре, Пушки празднично гремят, Небо ясно, блещет море, И ликует Цареград. И недаром он ликует: На волшебных берегах Ныне весело пирует Благодушный падишах. Угощает он на славу Милых западных друзей — И свою бы всю державу Заложил для них, ей-ей… Пушек гром и мусикия!
Здесь Европы всей привал, Здесь все силы мировые Свой справляют карнавал… Как в роскошной этой раме Дивных гор и двух морей Веселится об исламе Христианский съезд князей! И конца нет их приветам, Обнимает брата брат… О, каким отрадным светом Звезды Запада горят!.. Только там, где тени бродят По долинам и горам И куда уж не доходят Эти клики, этот гам, — Только там, где тени бродят, Там, в ночи, из свежих ран Кровью медленно исходят Миллионы христиан…[321]
Уместно обратиться здесь и к творчеству выдающегося современного поэта Юрия Кузнецова, который, пожалуй, более чем кто-либо продолжает тютчевские традиции. В 1986 году он создал стихотворение «Петрарка», имеющее прямое отношение к обсуждаемым проблемам. В главе «Византийское и монгольское «наследства» в судьбе России» было показано, что «великий гуманист» Франческо Петрарка (1304–1374) яро призывал генуэзцев громить «малодушных гречишек» и вообще «выкорчевать» их «позорную империю» — Византию. В другом своем послании в Геную, отправленном незадолго до Куликовской битвы, он писал о массе привезенных генуэзцами из «Скифии» (то есть, в частности, из Руси) рабов как об отвратных «недочеловеках»; Петрарку возмущал не сам факт работорговли, но обилие на улицах Генуи «люда» со «скифскими чертами».
В поэтическом мире стихотворения Юрия Кузнецова «гуманист» XIV века Петрарка «перенесен» в 8-ю итальянскую армию, которая в конце 1942 года пришла на Дон и вскоре была полностью разгромлена недалеко от Куликова поля, куда в 1380 году также заявились соплеменники Петрарки (их в Мамаевом войске было, очевидно, немного, но их политическая роль была первостепенной). Вот это подлинно гуманистическое стихотворение, предваренное эпиграфом: Петрарка. И вот непривычная, но уже нескончаемая вереница подневольного люда того и другого пола омрачает этот прекраснейший город скифскими чертами лица и беспорядочным разбродом, словно мутный поток чистейшую реку; не будь они своим покупателям милее, чем мне, не радуй они их глаз больше, чем мой, не теснилось бы бесславное племя по здешним узким переулкам, не печалило бы неприятными встречами приезжих, привыкших к лучшим картинам, но в глубине своей Скифии вместе с худою и бледною Нуждой среди каменистого поля, где ее (Нужду) поместил Назон, зубами и ногтями рвало бы скудные растения. Впрочем, об этом довольно.
Петрарка. Из письма Гвидо Сетте, архиепископу Генуи. 1367 г. Венеция
Так писал он за несколько летДо священной грозы Куликова.Как бы он поступил — не секрет,Будь дана ему власть, а не слово.Так писал он заветным стилом.Так глядел он на нашего брата.Поросли б эти встречи быльем,Что его омрачали когда-то.Как-никак шесть веков пронеслосьНад небесным и каменным сводом.Но в душе гуманиста возросСмутный страх перед скифским разбродом.Как магнит потянул горизонт,Где чужие горят Палестины.
Он попал на Воронежский фронт И бежал за дворы и овины. В сорок третьем на лютом ветру Итальянцы шатались как тени, Обдирая ногтями кору Из-под снега со скудных растений. Он бродил по тылам, словно дух, И жевал прошлогодние листья. Он выпрашивал хлеб у старух — Он узнал эти скифские лица. И никто от порога не гнал, Хлеб и кров разделяя с поэтом. Слишком поздно других он узнал. Но узнал. И довольно об этом.
Выше приводились суждения из «ранних» сочинений выдающегося английского историософа Арнольда Тойнби, в которых он «оправдывал» завоевание Западом восточноевропейских земель, не входивших в пределы православной цивилизации и, по сути дела, «замалчивал» факты мощной западной агрессии в отношении самой этой цивилизации — то есть прежде всего Руси-России.
Но в написанном позднее, в 1952 году, кратком рассуждении «Россия и Запад» Тойнби сумел преодолеть свою прежнюю, скажем так, «слепоту», 1941-й год словно бы заставил его открытыми глазами вглядеться в историю и «заметить», что русские земли «были оккупированы западными армиями в 1941, 1915, 1812,[322] 1709 и 1610 годах». (Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории — М., 1995. С. 156); далее Тойнби упомянул и о более ранних атаках Запада на Русь, к которым мы еще вернемся.
Прежде необходимо со всей определенностью сказать, что в историографии явно господствует сугубо поверхностное и узко «политическое» представление о Великой войне, начавшейся 22 июня 1941 года. Ее толкуют только как порождение «гитлеризма», то есть явления, существовавшего в Германии в 1920—1940-х гг., а страны Запада в целом рассматриваются лишь как «жертвы» этого самого гитлеризма, якобы всеми силами боровшиеся против него. В действительности реальное, могущее считаться выражением воли страны сопротивление имело место только в части Югославии и в Греции.
Десяток (из общего числа двух с половиной десятков) стран Запада непосредственно участвовали в войне против России (СССР), открыто объявляя об этом и отправляя на русский фронт свои воинские силы (Италия, Испания, Дания, Норвегия, Финляндия, Венгрия, Румыния, Словакия, Хорватия). А почти все остальные западные страны так или иначе обеспечивали этот фронт оружием, боеприпасами, продовольствием и т. п.
Впрочем, подробное изложение проблемы будет дано, естественно, в другом томе этого моего сочинения — «История России в XX веке. Опыт беспристрастного исследования». Здесь же скажу только, что Тойнби — и это делает ему честь — смог вскоре после окончания войны 1941–1945 годов осознать ее глубокий исторический смысл, поставив ее в один ряд с войнами 1709, 1812 гг. и т. д.
Более того: заново осмыслив в свете этой войны тему «Россия и Запад», Тойнби совсем иначе, чем ранее, понял соотношение Запада и остального мира в целом: «Западный человек, — написал в 1952 году английский историософ, — который захочет разобраться в этой теме, должен будет хотя бы на несколько минут покинуть «свою кочку» (вот именно! — В.К.) и посмотреть на столкновение между остальным миром и Западом глазами огромного большинства человечества. Как бы ни различались между собой народы мира… на вопрос западного исследователя об их отношении к Западу все — русские и мусульмане, индусы и китайцы, японцы и все остальные — ответят одинаково. Запад, скажут они — это агрессор… У большинства западных людей эти обвинения вызовут удивление, шок и печаль и даже, вероятно, возмущение (как и, добавлю от себя, у «западнически» настроенных жителей России — В.К.)… Мы слишком легко забываем, что германцы, напавшие на своих соседей, включая Россию, в Первой мировой войне и повторившие свою агрессию во Второй, тоже принадлежат к Западу… И, без сомнения, суждение мира о Западе определенно подтверждается в последние четыре с половиной столетия… За все это время мировой опыт общения с Западом показывает, что Запад, как правило, всегда агрессор». (С. 156, 157.)
Тойнби отнес начало агрессии Запада против остального мира к рубежу XV–XVI веков («последние четыре с половиной века», отсчитывая от 1952 года), но Россия, не отделенная от Запада морями и океанами, стала испытывать его агрессию, как писал далее Тойнби, намного ранее, — «в XIII веке, после нашествия татар на Русь. Татарское иго (вернее, непосредственное монгольское присутствие на Руси. — В.К.) продолжалось недолго, ибо татары были степными кочевниками и не могли укорениться в русских лесах и полях. В результате… Русь потерпела убытки, в конце концов, не столько от татар, сколько от западных соседей, не преминувших воспользоваться ослаблением Руси, для того чтобы отрезать от нее и присоединить к западнохристианскому миру западные русские земли… Только в 1945 году России удалось возвратить себе те огромные территории, которые западные державы отобрали у нее в XIII и XIV веках». (С. 157.)
