Максеном Вледигом, который въезжает в Рим? Он мнит себя императором?
Кто он? Артур? Что за имя такое? Говорят, он разбил варваров. Как разбил? Вон саксы разгуливают по Лондону средь бела дня! Только гляньте на него! Ишь, задрал нос! Дерзкий мужлан! Нас этими северными выходками не проймешь.
Это и многое другое шептали вслед Артуру, говорили и кое-что похуже. Артур слышал ропот толпы, но, хотя обидные слова жалили, как крапива, не сворачивал со своего пути.
— Вижу, я не внушаю им любви, — молвил он ехавшему рядом Бедиверу.
— Скажу по правде, Медведь, они тоже мне любви не внушают, — отвечал Бедивер. — Бери корону, и едем прочь из этого гнусного места.
Кай совсем распалился.
— Они что, думают, их хваленые стены долго простояли бы, если б не ты, Артос? Отдать их на разграбление пиктам, и дело с концом.
— Я приехал сюда, чтобы короноваться там же, где мой отец. Мы уедем, как только я все исполню.
Артура принял правитель Каер Лундейна, жирный боров по имени Павел. В глазах Павла все дальше портика дворца было одной отсталой деревней. Однако он не достиг бы высот власти, не изощрившись в лицемерии, и потому встречал Артура с множеством улыбок, приветственно подняв правую руку, а левой сжимая за спиной кинжал.
Прежде чем разделаться с Артуром, Павел хотел понять, откуда дует ветер. Северный военачальник — зрелище в Каер Лундейне не частое. Кто-то говорит "Dux Britanniarum" — очень звучно, очень по-римски. Да, бывали и прежде короли, некоторых даже признавали официально. Пендрагон? Как мило, как необычно. В этом есть свое сельское очарование.
Бедивера не обманула преувеличенная любезность правителя.
— Это настоящий змей, не верь ни одному его слову, — шепнул он Артуру. — Я бы на твоем месте и вина у него не пил.
— Придя сюда, мы уважили закон, — молвил Артур свите, — и ничего более.
— Какой закон? — полюбопытствовал Кай.
— Закон, который установил великий Цезарь, когда впервые вступил на наш берег.
— И в чем он состоит? — спросил Бедивер.
— Правитель, который хочет владеть Британией, должен прежде покорить Лондон.
— В жизни не слыхал про такой закон, — фыркнул Кадор. — За что этой помойной куче такая честь?
— Она воняет мочой и отбросами, — скривился Гвальхавад. — Как я посмотрю, жители Каер Лундейна сродни варварам.
Артур выслушивал их жалобы и вновь терпеливо объяснял:
— Мы не пробудем здесь и одной лишней минуты. Как только я исполню то, за чем приехал, мы тронемся в Каер Мелин.
Отужинав с правителем, Артур и его приближенные покинули дворец и поехали в церковь — в ту самую, возле которой Артур множество раз вытаскивал меч из камня. Теперь этот камень венчал собой центральную арку, и сотни людей, сами о том не подозревая, проходили под ней изо дня в день. Для них это был обычный камень в самой обычной арке.
Вот так же многие восприняли Царство Лета. Благость его не выставляла себя напоказ, не сияла позолотой и потому была не в чести. Прохожим было невдомек, что лишь благодаря ей свод еще не рухнул на их глупые головы. И они проходили, оставаясь в неведении.
У церкви, которую уже взяли в кольцо кимброги, Артура встречали епископ Уфлойс и тощий архиепископ Урбан. Оба искренне обрадовались предводителю. От монахов, которые были среди кимброгов, они узнали, как достойно Артур воевал и как щедро жертвовал на восстановление разрушенных храмов. Так что оба клирика приняли Артура с радушием и, как водится, благословили.
Подобно Аврелию, Артур презрел дворец правителя и прилепился к церкви. Здесь он и обитал, покуда шли приготовления к коронации.
Великий Эмрис уже отдал необходимые распоряжения. Он послал в Дивед за добрым епископом Тейло, благочестивым Дубрицием и его молодым сподвижником Иллтидом. Делалось это не в обиду Урбану, просто честолюбивый епископ слишком замарал себя борьбой за мирскую власть и уже не мог всем сердцем служить Богу.
Мирддин Эмрис мудро отстранил Урбана, сказав:
— Артур пришел с северо-запада и там будет держать двор, так пусть его коронуют те, кто будет служить с ним рядом.
Урбан, может, и обиделся, но возражать не стал. Он даже обрадовался, что не будет прилюдно восхвалять Артура. Кто знает, как обернутся дела? Если Артур покажет себя дурным королем, Урбан будет вроде как ни при чем. Облегчение боролось в нем с задетой гордостью — и победило.
— Да, Мирддин Эмрис, ты прав, — учтиво промолвил архиепископ. — Доверяю это дело тебе и Господу.
Истинная правда, Урбан не мог бы поступить лучше.
Тем временем в город съезжались короли, придворные, военачальники и знать. Иные сражались бок о бок с Артуром и уже признали его королем, другие посылали ему подать и готовы были склониться перед его властью, третьи впервые о нем слышали и с недоумением восприняли его зов. Тем не менее они явились, ведь предстояла коронация нового Верховного короля, которую никто пропустить не хотел.
Ехали из Ллогрии, Бернейха, Регеда, Гвинедда, Диведа, Мона, Дерея и Далриада. С Саксонского берега прибыл Элла, ставший теперь бретвальдой, с хускарлами и родичами: Цинриком, Циссой и Цименом.
Явились и другие: Бан и Борс Бенвикские из-за моря, Кадор Корнубийский, Самсон, епископ Эборакский и настоятель его монастыря, Карадок из Карфана, а с ними множество иноков и священников; Меуриг, правитель Диведа и Силурии, Ульфила Добунский, Брастиас Белгский, Идрис Бригантский, Куномор Калиддонский, Фергус, король Ирландии, и многие другие — каждый с множеством приближенных.
Дарам не было конца. Каждый стремился превзойти других щедростью. Золото и серебро блистало в гривнах и браслетах, пряжках, чашах и всяческого рода украшениях. Были здесь самоцветные каменья и драгоценные жемчужины, филигранные булавки и сандаловые шкатулки, украшенные резными фигурками причудливых зверей, копья, луки и стрелы во множестве, охотничьи псы, щиты, обтянутые раскрашенной кожей и обитые медью, бочонки с золотистой брагой и элем, зерно и кожа, масло, соль, мед, а также быки, свиньи, бараны и птица. Короче, все что только возможно.
Вторая коронация Артура повторяла коронацию Аврелия, насколько этого мог добиться Мудрый Эмрис. Он даже научил клириков словам, которые те должны сказать. Обряд совершился в церкви, на глазах у знатных людей страны, кимброгов и стольких самозванных городских начальников, сколько мог вместить храм.
Что они увидели — всем известно. Рассказ об этом торжестве обошел всю страну из конца в конец и достиг даже Иерусалима и Рима.
На
