Это вконец рассердило Агафонова.
— Я тебе покажу кузькину мать, я тебя научу кланяться. — Семен пустил хорошую очередь над головой немца. Тот не выдержал, кинулся в воду, Агафонов за ним. Немец бросил еще гранату. Семен выстрелил последний раз…
Разрывы вражеских снарядов загнали разведчиков в орудийные дворики. Батарейная прислуга и контрдесантники сошлись вместе, слышно было, как кто-то подавал команды. Они подобрались поближе и разразились стеной огня.
Оставаться здесь стало опасно. Пришлось вынуть замки из орудий и отойти на гребень, откуда начали ночную атаку, там занять оборону.
Где ползком, стараясь вжаться в землю между кочками, бугорками, где перебежками взобрались по скату вверх, вытащили раненых. Снаряды не отставали: рвались на поляне, на склонах, сыпали осколками.
Наконец, вылезли на гребень, укрылись на обратной стороне. Сюда ни снаряды, ни пули не долетали. Позиция батареи оказалась на нейтральной полосе. К пушкам никто беспрепятственно не мог подобраться.
Раненых уложили на небольшой полянке.
Возле них присел Гриша Тихонов. Утром, вскоре после захвата орудий, он тащил на себе тяжелоатлета Калаганского на подъем, а не на спуск, по камням, под обстрелом. Взмок и устал, дух едва переводил. Приостановился передохнуть, огляделся, увидел, что впереди кто-то прячется за камнями. Положил Калаганского на землю, а сам нагнал ползущего. Оказалось, притаился немец. Гриша навалился на него сзади, подмял под себя, отобрал карабин. Показал, чтобы тот полз рядом. Вернулись к Калаганскому. Тихонов взвалил немцу на спину раненого, сам взял два автомата и карабин, и опять поползли вверх. Добравшись до орудийной позиции, каждый занял положенное место: Тихонов — в своем отделении, Калаганский — среди раненых, а пленный — под охраной.
С левого берега залива после небольшой паузы снова заголосили орудия. Под разрывами снарядов поползли на сближение и те немцы, что удержались на склонах ниже батареи. Теперь они не метались в беспорядке, как ночью, а старались охватить отряд с обоих концов. Но людей у них маловато, взять отряд в плотные «клещи» нечем.
С левого края дозорные донесли, что два взвода немцев пробираются по прибрежному склону в сторону материка, похоже, собираются пересечь увал, которым Крестовый соединялся с материком. Разведчики увлеклись удержанием позиции возле батареи и упустили из виду, что враг может подойти сзади и взять отряд в кольцо.
Леонов приказал двум отделениям закупорить выход на материк.
— Слышишь, комвзвод, — обратился он к старшине, — чтобы ни одна мышь не проникла на полуостров и ни одна не выскользнула с него. — Леонов, видимо, хотел подчеркнуть новое положение недавнего помощника Баринова, отличить его от остальных подчиненных. Потом так и стал называть его.
Отделения добежали до крайней высотки и растянулись полукольцом по ее макушке. В это время немцы начали взбираться на этот же пригорок. Подпустили их как можно ближе, потом одновременно встретили очередями из автоматов. Немцы откатились вниз, залегли. Началась перестрелка. Но разведчики оказались выше, им и удерживаться, и стрелять было удобнее.
Патроны таяли на глазах, пустые диски и магазины засовывали в рюкзаки, за голенища. Пришлось перевести автоматы на одиночные.
Такая тягучая перестрелка не сулила никому большой выгоды: к разведчикам подкрепление не подойдет, боеприпасы не добавятся, и у немцев на поддержку надежд немного.
Леонов по радио запросил командование поддержать отряд с воздуха. Прилетела шестерка «ильюшиных», обстреляла обращенные к заливу скаты, на которых укрылись вражеские артиллеристы. Едва она скрылась из виду, появилась другая и снова отутюжила немецкую позицию.
На душе повеселело, немцы попрятались, стреляли изредка.
Не успел затихнуть шум моторов штурмовиков, из-за сопок вынырнула пара «бостонов», сбросила на парашютах боеприпасы и продукты.
Пальцы бегали как по клавишам, укладывая патроны в опустевшие диски и магазины, чехлы на поясных ремнях опять были полны.
Немцы затаились, притихли, похоже было, что они откатились вниз по склону, ближе к воде.
Отряд Барченко-Емельянова тоже подтянулся к небольшому заливчику, врезавшемуся в материк с восточного края Крестового. Оттуда был не особенно крутой, но узкий спуск к урезу воды возле оконечности полуострова. Это наиболее доступное место с восточной стороны, по которому можно подобраться к береговой батарее. Немецкие артиллеристы ходили к орудиям где-то по другой дорожке, но отряд пока ее не нашел.
Леонов и Барченко-Емельянов договорились, что отряд с Рыбачьего начнет осторожно подбираться к дальнобойным орудиям. Там, конечно, вся обслуга в боевой готовности, внезапно к ним не подкрасться, но ведь они должны понимать, что положение у них безнадежное, выхода никакого нет, орудия им уже не удержать, на материк не вырваться. Единственная надежда на спасение — перебраться на другой берег, в Лиинахамари, бросив все на Крестовом. Если спуск отряда и осада батареи пойдут без трудностей и вражеские артиллеристы в отчаянную драку не ввяжутся, Леонов со своим отрядом снова займет огневую позицию зенитных орудий, столкнет немцев еще ниже к урезу воды.
Так все и произошло.
Утром, как только рассвело, к зенитным орудиям, где хозяйничал отряд Леонова, спустился с той же материковой высоты взвод лейтенанта Пивоварова, ознакомился с расположением. Потом подошел командир другого взвода Петров.
Теперь они отправились к своему командиру Барченко-Емельянову исполнять договоренность.
Леонов убедился, что момент настал самый подходящий, фашисты понимают, что Крестовый они потеряли. Отряду надо вновь добраться до огневой позиции зенитной батареи и закрепиться на ней, загнать орудийную прислугу на оконечность мыса и попытаться взять ее в плен.
Еще раз все внимательно разглядели, условились, кто куда нацелится, и рывком скатились к орудиям, ворвались в дворики и на командный пункт.
Немцы не стали цепляться за свой рубеж, вплотную к себе разведчиков не подпустили, а, огрызаясь и отстреливаясь, отошли еще ниже.
Отряд почти с ходу согнал остатки батарейцев к воде, они сначала отходили к мысу, а потом повернули вправо. Здесь разведчики увидели береговую батарею. С восточной стороны появились бойцы отряда Барченко-Емельянова. Фашисты поняли, что попали в «клещи», отступать им больше некуда, и стали сдаваться в плен.
Орудия береговой батареи оказались изуродованными. Стрелять они не могли. Запасы снарядов в погребах достались новым хозяевам. У самой кромки воды обнаружили еще одну малокалиберную батарею, стволы двух орудий немцы успели бросить в воду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
