Или взять этот луг, усеянный таким множеством небольших серых сарайчиков, что чуть ли не половина всей луговой земли занята ими и пропадает зря. Что, если и такой луг держит путь к равнине Эстъётаслеттен? Вот удивятся-то при виде его тамошние крестьяне!
Ну а если весь этот обширный, поросший сосняком песчаный край, который внезапно распростерся под ними, покатит вниз, на юг, к парку замка Эведсклостер?! Сосны-то здесь не такие прямые и чопорные, как в обычных лесах, а с густыми ветвями и пышными кронами. И растут они живописными островками на красивейшем ковре из седого оленьего мха ягеля! Так что если весь этот край покатит туда, придется тут великолепному парку замка Эведсклостер признать, что есть на свете и ему ровня!
Ну а что, если эта деревянная церковь внизу под ними, со стенами, обшитыми деревянной щепой — «чешуей» и выкрашенными в красный цвет, с пестро размалеванной колокольней и целым малюсеньким городком из серых амбаров, лавок и кладовых, поравняется с одной из крепких каменных готландских церквей? Верно, у них найдется что сказать друг другу!
Ну а честь и слава всей здешней округи — могучие, бездонные реки с их великолепными долинами, застроенными усадьбами, с морем сплавных бревен, лесопильными заводами, городами и устьями рек, забитыми пароходами?! Если только такая река покажется к югу от реки Дальэльвен, все реки и горные речки там спрячутся в землю от стыда!
А если эта невообразимо огромная плодородная равнина, что сейчас так красиво стелется под ними, вдруг прикатит с севера и предстанет пред бедными смоландскими крестьянами?! Да они тотчас бросят свои крохотные клочки пашни на тощих каменистых делянках и примутся возделывать северную равнину.
И еще одним этот край был много богаче других — светом. Серые журавли, стоя на одной ноге, спали в болотах. Стало быть, уже настала ночь, хотя все еще было светло. Солнце не отправилось на юг, как все остальное. Наоборот, оно так далеко уплыло на север, что лучи его били Нильсу прямо в лицо! И казалось, в ту ночь оно вовсе не собиралось прятаться за край небосвода. Подумать только! А что, если бы этот свет и это солнце засияли над Вестра Вемменхёгом?! Поди, хусману Хольгеру Нильссону и его жене пришлось бы по душе, если бы они смогли работать целых двадцать четыре часа в сутки!
СОН
Воскресенье, 19 июня
Мальчик поднял голову и огляделся. Сначала он подумал, что не совсем проснулся — так удивительно было все вокруг. Выходит, он спал в таком месте, где никогда прежде не бывал. Да, да, никогда прежде не видал он этой долины, не видал и окружавших ее плотной стеной гор, и таких жалких, каких-то скрюченных маленьких березок, под которыми только что спал! Не узнавал он и круглого озера, раскинувшегося посреди долины!
А где же орел? Мальчик осмотрелся по сторонам, но орла не было. Неужели Горго бросил его? Ну что ж, если даже так — это тоже приключение!
Мальчик снова улегся на землю, закрыл глаза и попытался вспомнить, как все было, когда он засыпал.
Он вспомнил, что в то время, когда он летел над Вестерботтеном, ему казалось, будто он и орел неподвижно стоят в воздухе на одном и том же месте, а вся земля под ними двигается на юг. Но потом орел повернул на северо-запад. Ветер стал дуть со стороны, и Нильс почувствовал себя как на сквозняке. В тот же миг все переменилось: земля внизу остановилась и стало заметно, что орел мчит вперед как стрела.
— Вот и Лапландия! — воскликнул Горго, и мальчик нагнулся, желая оглядеть край, о котором столько слышал!
Но тут же испытал полное разочарование: ничего, кроме просторных лесных угодий да обширных болот, он так и не увидел. Лес наступал на болото, а болото, в свой черед, наступало на лес. От такого однообразия мальчика совсем сморил сон, и он чуть не свалился вниз.
Нильс сказал орлу, что он не в силах дольше сидеть у него на спине, что ему надо хотя бы чуточку поспать. Горго тотчас опустился на землю, и мальчик бросился на покрывавший ее мох. Но тут орел, обхватив его когтистой лапой, снова взмыл с ним ввысь.
— Спи себе, Малыш-Коротыш! — крикнул он. — Солнечный свет все равно не даст мне заснуть; я продолжу путь!
Хотя мальчику неудобно было висеть в когтях орла, он и вправду задремал, и ему приснился сон.
И привиделось Нильсу во сне, будто он идет по какой-то широкой проселочной дороге на юге Швеции и шагает с такой быстротой, на какую только способны его крошечные ноги. Но шел он не один, по дороге двигалась целая толпа путников, и все в одну и ту же сторону. Рядом с Нильсом шествовали стебли ржи с тяжелыми колосьями на верхушках, цветущий василек, полевые ромашки и большущее семейство маргариток. Тут же пыхтела, согнувшись под тяжестью плодов, яблоня; за ней следовали густо усаженные стручками бобовые стебли и целые заросли ягодных кустов. Высокие лиственные деревья — и бук, и дуб, и липа, гордо шумя своими пышными кронами, медленно двигались посреди дороги, никому не желая ее уступать. У них под ногами вертелись всякие мелкие растения: кустики земляники, подснежники, незабудки, одуванчики и клевер. Сначала Нильсу показалось, будто по дороге шествуют одни только растения. Однако вскоре он понял, что ошибся. Кого там только не было!
Вокруг поспешно шагающих вперед растений вились и жужжали насекомые. В канавах вдоль проселочной дороги плыли рыбы; сидя на ветках странствующих деревьев, пели птицы; ручные и дикие животные торопились обогнать друг друга. В этой толчее шли и люди — одни с лопатами и косами, другие с топорами, третьи с охотничьими ружьями, а четвертые — с вершами для рыбной ловли.
Шествие двигалось вперед бодро и радостно. И не удивительно: Нильс увидел, что предводителем шествия было само Солнце! Оно катилось вперед по дороге, словно огромная светящаяся голова с волосами из многокрасочных лучей и ликом, дышащим веселостью и добротой.
— Вперед! — непрерывно восклицало Солнце. — Нечего бояться, раз я с вами! Вперед! Вперед!
— Любопытно, куда ведет нас Солнце? — тихонько спросил самого себя мальчик.
Однако же стебель ржи, шагавший бок о бок с ним, услыхал его вопрос и тотчас ответил:
— Оно ведет нас на север, в Лапландию, сразиться с великим Окаменителем, чародеем, который заставляет всех цепенеть на месте.
Мальчик вскоре заметил, что многие путники начинают колебаться, замедляют шаг, а под конец и вовсе останавливаются. Он увидел, как застыло на месте огромное буковое дерево, а косуля и стебель пшеницы замерли у обочины. То же случилось и с кустиками ежевики, и с большими желтыми купальницами, и с каштановыми деревьями, и с серыми куропатками.
Мальчик оглянулся, желая понять, почему многие остановились? И обнаружил, что они уже не в южной Швеции. Шествие двигалось очень быстро и оказалось уже в Свеаланде, где-то посредине страны. Вот начал осторожней двигаться вперед и дуб. Он остановился, немного постоял, потом сделал несколько нерешительных шагов вперед и внезапно замер на месте.
— Почему же дуб не хочет идти вместе с другими? — спросил мальчик.
— Он боится великого Окаменителя, — ответила юная светлая березка, так весело и дерзко шагавшая вперед, что просто радостно было смотреть на нее!
Хотя многие поотстали, оставалась еще огромная толпа, мужественно продолжавшая путь. А Солнце по-прежнему катилось впереди, смеясь и крича:
— Вперед! Вперед! Нечего бояться, раз я с вами!
Толпа все с той же быстротой двигалась вперед. Вскоре все очутились уже на севере, в Норланде, и тут, как Солнце ни кричало, как ни просило, ничто не помогло. Остановилась яблоня. Остановилось вишневое дерево. Остановился и овсяный стебель!
Мальчик повернулся к тем, кто застыл на месте, и спросил:
— Почему вы не идете вместе с нами? Почему изменяете Солнцу?
— Мы не смеем! Боимся великого Окаменителя, который живет в горах на севере, в Лапландии, — отвечали они.
Вскоре мальчик понял, что все они уже далеко-далеко в самой глубине Лапландии; и здесь толпа, которая неустанно двигалась вперед, заметно поредела. Стебли ржи, ячменя и гороха, кустики земляники, черничник, куст смородины все же добрались сюда; лось и корова тоже шли бок о бок друг с другом. Теперь все они остановились. Люди — те прошли еще немного вперед, а потом застыли на месте и они. Солнце осталось бы почти в полном одиночестве, не появись тут у него новые спутники: ивовые кусты и множество мелких растений присоединились к шествию, точно так же, как лапландцы и северные олени, белые совы, песцы и белые куропатки.
Вдруг мальчик услыхал, как что-то ринулось им навстречу. Оказывается, множество рек и ручьев могучими потоками бешено мчались назад, с гор.
— Почему они так торопятся? — спросил он.
— Они спасаются бегством от великого Окаменителя, который живет наверху, высоко в скалистых горах, — ответила белая куропатка.
