Центральным ядром клинической концепции Боткина является учение о внутренних механизмах развертывания патологического процесса в организме (учение о патогенезе). Он доказывал, что одна из теорий, т. н. гуморальная теория медицины, с ее учением о расстройстве движения и соотношения «соков» в организме, совсем не разрешала проблемы патогенеза. Другая же целлюлярная теория объясняла лишь два частных случая патогенеза: распространение болезненного начала путем непосредственного перехода его с одной клетки на другую и распространение путем переноса его кровью или лимфой.
Профессор С.П. Боткин дал более глубокую теорию патогенеза. Он противопоставил учению Вирхова об организме как «федерации» клеточных государств, не связанных с деятельностью нервной системы и средой, свое учение об организме как о едином целом, управляемом нервной системой и существующем в тесной связи с внешней средой. Сергей Петрович исходил из учения И.М. Сеченова о том, что анатомо-физиологическим субстратом всех актов человеческой деятельности является механизм рефлекса. Развивая эту теорию, он выдвинул положение, что и патологические процессы внутри организма развиваются по рефлекторным нервным путям. Так как в рефлекторном акте главным членом является тот или иной узел ЦНС, то Боткин большое внимание уделял исследованию различных центров головного мозга. Он экспериментально открыл центр потоотделения, центр рефлекторных воздействий на селезенку (1875 г.) и высказал предположение о существовании центра лимфообращения и кроветворения. Показал значение всех этих центров в развитии соответствующих заболеваний и тем доказал правоту неврогенной теории патогенеза. Исходя из этой теории патогенеза, он начал строить и новую теорию лечения (воздействие на лечение болезни через нервные центры), но не успел развить ее до конца.
Неврогенная теория патогенеза С.П. Боткина ставит в поле зрения врача не только одни анатомические, но главным образом физиологические или функциональные (через нервную систему) связи организма и, следовательно, обязывает врача рассматривать организм в целом, ставить диагностику не только болезни, но и «диагностику больного», лечить не только болезни, но и больного в целом. В этом коренное отличие клиники Боткина от клиник гуморальной и целлюлярной школы. Развивая все эти идеи, он создал новое направление в медицине, охарактеризованное И.П. Павловым как направление нервизма.
Сергею Петровичу Боткину принадлежит большое число выдающихся открытий в области медицины. Он первым высказал мысль о специфичности строения белка в различных органах; первым (1883) указал, что катаральная желтуха, которую Вирхов трактовал как «механическую», относится к инфекционным заболеваниям; в настоящее время болезнь эта именуется «болезнью Боткина». Установил также инфекционный характер геморрагической желтухи, описанной А. Вейлем. Это заболевание называется «желтухой Боткина-Вейля». Блестяще разработал диагностику и клинику опущенной и «блуждающей» почки.
Деятельность Сергея Петровича Боткина была обширной и разнообразной. Как издатель он известен тем, что издавал «Архив клиники внутренних болезней профессора Боткина» (1869–1889) и «Еженедельную клиническую газету» (1881–1889), переименованную с 1890 года в «Больничную газету Боткина». В этих изданиях печатались научные труды его учеников, среди которых были И. П. Павлов, А. Г. Полотебнов, В.А. Манассеин и многие другие выдающиеся врачи и ученые.
Сергей Петрович был первым врачом, избранным в нашу думу, был заместителем председателя Комиссии общественного здравия. В 1886 году его выбрали председателем Комиссии по вопросу улучшения санитарных условий и уменьшения смертности в России. Он попробовал реформировать всю систему здравоохранения, но не было для этого ни людей, ни денег, ни лекарств, ни нужной статистики.
Сергей Петрович умер 11 ноября 1889 года во Франции, в Ментоне, от ишемической болезни сердца. В двух браках (первая жена умерла на курорте в Сан-Ремо) у Сергея Петровича родилось 12 детей. Два сына — Сергей и Евгений — наследовали профессию отца. Уже после смерти Сергея Петровича Евгений стал лейб-медиком при дворе. Когда император превратился в гражданина, он не оставил семью Романовых, последовал за ней в Тобольск. При переезде в Екатеринбург ему предложили уехать в Питер. Он остался. За два дня до гибели снова просили оставить Ипатьевский дом. Он посчитал это для себя невозможным. Доктора Боткина расстреляли вместе с царской семьей.
Вундт (1832–1920)
Вильгельм Макс Вундт (Wundt) родился 16 августа 1832 года в Мангейме (Бадене) в семье пастора. Окончив гимназию, он поступил на медицинский факультет университета в Тюбингене, затем продолжил учебу в Гейдельберге.
Зимой 1855–1856 годов Вильгельм Вундт был ассистентом в женском отделении медицинской клиники в Гейдельберге, находящейся под руководством его учителя профессора Гассе. Нуждаясь в материальных средствах, доктор Вундт сутками дежурил в клинике и так уставал, что несколько дней подряд его приходилось будить для обхода тяжелобольных. Часто случалось, что, сильно утомившись от напряженной дневной работы, он одевался в полусонном состоянии, посещал больных и делал все нужные назначения, не в состоянии полностью проснуться. Все, что в отдельных случаях приходилось делать, он делал скорее механически, чем осознанно.
Однажды с Вундтом произошел занятный случай. Вот как рассказывает об этом сам Вундт: «Ночью меня разбудили и позвали к тифозной больной, которая находилась в страшном бреду, чем беспокоила других больных. Я отправился к больной, как будто проснувшись, в действительности я находился в состоянии, подобном сну. Я говорю — как будто проснувшись — потому что разговаривал с сиделкой, с другими больными совершенно так, как это бывало в нормальном состоянии. Однако при воспоминании мне стало ясно, что я не был в полном сознании, хотя я и говорил по содержанию то, что соответствовало делу».
Далее Вундт сообщает, что вместо успокаивающего лекарства дал больной йод. Ему в тот момент показалось, что йод и есть это успокаивающее лекарство. Когда же он попытался влить ей в рот йод, больная, к счастью, тотчас его выплюнула. Он говорит, что не мог перепутать препараты. Он знал, что взял йод, но в то же время перенес свойства успокаивающего лекарства на йод. Даже удивление сиделки не привело его в сознание. Только когда он вернулся в свою комнату, ему стало ясно, что он действовал в состоянии, похожем на сомнамбулизм. Он испугался и разбудил своего коллегу, а рано утром рассказал все профессору и только тогда немного успокоился. Но хлопоты того дня навсегда оставили в его памяти глубокое впечатление.
Вспоминая происшедшее, он говорит, что воспринимал тогда зрительные и слуховые впечатления верно, но все же иначе, чем в нормальном состоянии: предметы казались дальше, чем обыкновенно, слова слышались как на большом расстоянии, и с этим связывалось какое-то чувство, похожее на обморок. Причем состояние все время было одинаковой силы, и со стороны ему казалось, что он в бодрствующем состоянии. Он квалифицирует свое состояние как легкую степень самопроизвольного сомнамбулизма. Легкая степень — потому что не было амнезии.
Неожиданно доктор Вундт отказывается от карьеры практического врача и после семестра, проведённого в Берлине у известного И.П. Мюллера, защищает в 1856 году в Гейдельберге докторскую диссертацию. После чего занимает в этом же университете должность преподавателя физиологии. В его обязанности входило проводить практические занятия со студентами в качестве ассистента, выдающегося немецкого физиолога Германа фон Гельмгольца, с которым, однако, как вспоминал впоследствии сам Вундт, у него дружеских отношений не сложилось.
Тот факт, что Гельмгольц и Вундт, много лет работавшие вместе, не сблизились, объясняется тем, что Гельмгольц оставался верен идеалам механицизма, иначе говоря, детерминистской физики, тогда как Вундт все более удалялся в область идеалистической философии (профессором которой он стал в дальнейшем).
В область психологии Вильгельма Вундта влекли физиологические занятия. Его первой книгой было «Учение о мышечных движениях» (1858), второй — «Материалы к теории чувственного восприятия» (1858–1862). Обе темы — движение и ощущение — были в то время очень популярны в физиологии; и обе они неизбежно сталкивались с влиянием непривычного для физиологического мышления психологического фактора. В частности, в этих ранних работах важное значение придавалось рефлексу. Но он уже оказывался не чисто мышечной функцией, а участником построения восприятия, то есть психического продукта.
Здесь же у Вильгельма Вундта встречается и гельмгольцевское понятие о «бессознательных умозаключениях», инородное для физиолога, привыкшего объяснять процессы в организме терминами физики и химии. Строго следуя физико-химическому направлению в физиологии, Вундт в то же время намечает для себя новый план работы. В 1862 году он читает в Гейдельбергском университете курс на тему «Психология с точки зрения естествознания», а в 1863 году выходят его «Лекции о душе человека и животных». В этих лекциях содержалась программа построения двух психологии — экспериментальной и социальной (культурно-исторической). Вся последующая карьера Вундта как психолога представляла собой реализацию этой программы. Прошло десятилетие. В 1873–1874 годах выходят его «Основы физиологической психологии» — труд, который стал главным стержнем новой науки.
