Пума чуть отстранился и слегка потянул за волосы, заставляя вновь запрокинуть голову. В светлых желтовато-карих глазах впервые открыто светилась самая настоящая любовь, переплавленная с нежностью и страстью в единый клубок. От ощущения ничем не сдерживаемых чувств зеркально накатывала эйфория. Обжигающий поцелуй, лишающий дыхания, и, подхватив меня под бёдра, мужчина с лёгкостью приподнял невесомое для него тело, прижал к стене, заставляя ногами обвить его талию. Теперь наши взгляды находились практически на одном уровне. С этими двумя мужчинами мой первый, не особо удачный опыт любви в душе, с Эдом, уже давно забылся, и я совсем не была против продолжения.
— Я никогда не уйду, если ты не прогонишь.
А я никогда не прогоню. Он прочитал ответ в моих глазах и облегчённо выдохнул. Светловолосая голова склонилась, и горячие губы и язык пустились в путешествие по груди, давно уже жаждущей внимания. Потом, продолжая прижимать моё тело к стене и заставив расслабить ноги, Лиам медленно опустился вниз, в итоге забросив их себе на плечи. А я уже думала, что в наших интимных отношениях не может быть ничего нового. Всякие мысли быстро улетучились под напором умелого языка, оставив лишь чистое наслаждение.
Спустя пару часов, к нам присоединился Ральф. И снова возникло ощущение, будто всё происходящее — своеобразное прощание. Волк был горяч и отчаянно страстен. Я же подозревала, что такая судьба ждёт все оставшиеся ночи, пока в моей постели не появится Себастьян. Я знаю, Ральф хотел бы остаться. Но его желание не было достаточным, чтобы перевесить гордыню. Каждый имеет право на свой выбор.
Следующая неделя не обещала никаких проблем, но я ошиблась. И ведь ждала же подспудно какой-то реакции от тех Вожаков, которые явно были недовольны решением Совета, но со всеми личными перипетиями расслабилась и просто упустила этот момент. Впрочем, не так уж и упустила. Сначала двоих диверсантов выловили Призраки, и с ними я церемониться не стала: применила транслятор, ещё после устроенной в городе резни прошедший очередные преобразования — очень уж напрягала меня необходимость рыться во всём том соре, что собирается в головах разумных в течение жизни. Теперь артефакт передавал только интересующие меня сведения. Вот и обновила, а то до сих пор повода не возникало.
Со стороны может показаться, что поиск определённой информации — работа более тонкая и осторожная, но ничего подобного. На самом деле, действовал транслятор сейчас ещё грубее: в поисках по заданным ключевым словам он взламывал разум и просто перетряхивал его, словно грязное бельё. Растениями после такого становились с той же неумолимостью, что и раньше. Но я и не собиралась применять артефакт на невиновных или просто ради интереса. Ну а то, что после моего общения с диверсантами наедине, оставались трупы со свёрнутой шеей… Оборотням знакомо понятие целесообразности и необходимости. Отпускать на свободу шпионов глупо. А на мне ответственность за безопасность клана.
После диверсантов настала очередь шпионов.
Чтобы оправдать каким-то образом почти постоянное присутствие Себа в мэрии, мы приняли решение, что он на это время будет заменять одного из телохранителей Ральфа. Он и заменял. И внимательно наблюдал за происходящим, не забывая про меня. Потому первым и отметил, как я замерла, вслушиваясь в эмоции очередного соискателя. Заметил и сразу подобрался, хоть и присутствовал рядом всего второй день. Да и вчера появился лишь после обеда, зато довольным — о назначенном поединке знала со слов Алекса.
Вопросительный взгляд пока проигнорировала, поскольку выбирала в шквале показной восторженности и готовности следовать правилам недавно вошедшего в кабинет пумы, тщательно спрятанные отголоски холодного интереса и просчитывания следующих шагов. Ну вот и активизировались Вожаки, решив, что выждали достаточно и наша подозрительность, если таковая вообще была, сошла на нет из-за отсутствия происшествий.
Перевела взгляд на Себа и мысленно послала приказ выступить в роли провожающего якобы на новое место поселения, а самому завести в укромное местечко и скрутить. Для всякого рода допросов под полицейским участком обнаружился замечательный и хорошо звукоизолированный подвал. Вскоре из дверей кабинета мэра вышел молодой самец, смотрящий на всех открыто и немного наивно. Превосходный актёр! Самые лучшие шпионы всегда получались как раз из бет: в них не было горячности и порывистости альф, но и искренней наивности и открытости омег никогда не отмечалось. Так что парень немного перегибал палку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Себ не насторожил пуму ни в малейшей мере, попросив следовать за собой, словно это в порядке вещей. Невозмутимый вид напарника-рыси, также мысленно проинструктированного мной, лишь успокоил возможные опасения. А желающих сегодня было не так и много, так что пума не знал, как всё происходит на самом деле. Через полчаса пантера вернулся, кинув картинку, как он передаёт бессознательное тело рысям в участке. Вот и славно. Мы же не спешили — путь шпион подумает, понервничает до вечера. Никуда он не денется теперь. А как дальше повернётся его судьба, я ещё не решила. Всё будет зависеть от поведения беты.
Поведение оказалось отвратительным. Сначала взвинченный парень, основательно привязанный к стулу, пытался возмущаться и угрожать судом за неправомерные действия. Потом кричал, как всем расскажет о подобном произволе в клане Кирсанд, что здесь добропорядочных оборотней кидают в тюрьму без малейшего повода. Когда пленник взял передышку, а мне надоело слушать вопли, задала простой вопрос:
— Так ты не являешься шпионом? Если ты сейчас искренне и честно скажешь, что мы ошиблись, тебя отпустят и принесут извинения. Ну же.
Пума поперхнулся воздухом и зло прошипел:
— А со шлюхами я вообще не намерен разговаривать! Я требую, чтобы меня отвели к Вожаку! Я буду жаловаться на подобное самоуправство…
Новый поток воплей прекратила увесистая пощёчина от Ральфа — волк как раз завершил движение, начатое ещё при словах о шлюхе. Так-так, значит, засылатель шпиона не потрудился раскрыть ему некоторые нюансы? Сам не знал (тогда это не Вожак) или просто не счёл нужным? Пума сам себе подписал приговор, теперь никто его никуда уже не выпустит. Слишком несдержан. А это развязывает мне руки. Мой заместитель как раз замахивался для очередного удара, но вынужден был застыть на середине движения.
— Ральф, назад!
В глазах шпиона в тот же момент появилось понимание и страх. Что ж, мозги у него варят неплохо, но это уже не важно.
— Ты хотел на что-то пожаловаться Вожаку клана Кирсанд? Жалуйся. Но сперва ответь на вопрос.
Парень подобрался и постарался придать голосу убедительности.
— П-простите… Я не думал… Но я не шпион!
Вот только сложно врать в глаза оборотню, даже если сам им являешься. И помимо убедительности в голосе должна быть ещё непогрешимая вера в собственную правоту. Я умела так врать, он — нет. И это почувствовали все, находящиеся в подземной камере. На лице Ральфа расползлась хищная улыбка.
— Прости, недостоверно. Он ваш, мальчики, мне нужно всё, что сможете вытянуть из этого умника. И хочу примерно оценить уровень его Вожака. Так что первая попытка за Лиамом.
Конечно, при допросе можно использовать пытки. Если много свободного времени и крепкие нервы — слишком уж это дело долгое и кровавое. Особенно с оборотнями, особенно со специально натренированными на такую возможность шпионами. Думаю, мы бы в итоге справились, но впереди ждал ужин, а портить аппетит не хотелось. Как и заставлять Криса ждать и переживать за остывающую еду — добровольно взятые на себя обязанности повара он так и не спешил снимать. Чудо, а не парень.
Пленник был бетой, так что здесь поступить можно гораздо проще: переподчинить, сломав волю и привязку к Вожаку. Для шпиона процедура сама по себе болезненная, как и здорово деморализующая. Особенно если увенчается успехом. А она увенчается — уж Себ в любом случае сумеет подчинить пуму. С альфой в этом случае было бы посложнее, у них привязка прочнее и устойчивость к слому выше. А сломленный пленник расскажет всё, что от него потребуют. Такая ломка применяется лишь в строго определённых случаях, в которые наш, к счастью, вполне вписывается. На Земле, как и у меня на родине, к шпионам и предателям относились очень жёстко. Так что действия вполне укладывались в рамки закона.
