Бразды правления в республике держало в своих руках бюро ЦК КП(б) Казахстана, состоявшее из 9 (позднее из 11) членов и 4 (позднее 6) кандидатов. Членами бюро обычно являлись первый, второй и третий секретари ЦК, председатель Верховного Совета Казахской ССР, председатель СНК Казахстана, нарком внутренних дел (а при разделении ведомств и нарком госбезопасности), секретарь ЦК по пропаганде и агитации, несколько секретарей обкомов. В число кандидатов, как правило, входили один из заместителей председателя СНК, нарком земледелия, секретари обкомов.
Первым секретарём ЦК КП(б)К в то время являлся Н.А. Скворцов. Вторым был Ж. Шаяхметов, ставший после войны первым секретарём ЦК КП(б)К. Третьим секретарём тогда являлся М. Салин, получивший в дальнейшем значительное понижение. Должность председателя СНК (потом Совета Министров) Казахстана много лет занимал Н.Д. Ундасынов — замечательный, умный человек и руководитель, с семьёй которого наша семья дружила долгие годы и поддерживает связи до сих пор. Формальным главой республики являлся председатель Президиума Верховного Совета, должность которого тогда занимал А. Казакпаев. Наркомом внутренних дел Казахской ССР в ту пору был майор гб (с 14 марта 1940 года — старший майор гб) С.Н. Бурдаков.
Нашу казахстанскую летопись начнём с 16 февраля 1940 года (ещё до назначения Богданова на работу в республику), когда на заседании бюро ЦК КП(б)К было принято решение утвердить развёрстку на мобилизацию 54 коммунистов для работы в органах НКВД. Секретарям обкомов по кадрам выдали указание под их ответственность к 1 марта 1940 года подобрать кандидатов «из числа наиболее проверенных, политически и технически грамотных товарищей и передать для работы в областное управление и отдел кадров НКВД Казахской ССР».
Серьёзным вопросом являлось пополнение населения Казахстана за счёт переселения более 20 тыс. семей колхозников из малоземельных областей и республик. Московский ЦК одобрил почин о строительстве для этих семей домов с надворными постройками и об оказании помощи в обзаведении скотом для индивидуального пользования.
Другим злободневным вопросом, занимавшим партийных руководителей и органы внутренних дел, являлась борьба со спекуляцией. «Несмотря на увеличение отпуска товаров в торговую сеть города Алма-Ата (тогда название города не склонялось. — /О.Б.), отдельных продуктов, особенно хлеба, не хватает. Очереди у всех магазинов не только не уменьшаются, а увеличиваются». Причина, по мнению бюро ЦК, заключалась в неправильной организации торговли и неудовлетворительной борьбе со спекуляцией и спекулянтами: «товары не попадают к трудящимся, что вызывает их естественное недовольство».
В преддверии предстоявшей войны органы внутренних дел Казахстана постоянно расширялись и совершенствовались, что явствует из постановлений бюро ЦК о непрерывных организационных преобразованиях и кадровых назначениях. В марте 1940 года было принято решение об отборе слушателей в Высшую школу НКВД СССР и в Алма-Атинскую межкраевую школу НКВД. По несколько десятков назначений, причём в большинстве случаев первичных, производилось на каждом заседании бюро ЦК на должности от центрального аппарата до областных, городских и районных управлений и отделений НКВД. По всему видно, что органы внутренних дел планомерно и целеустремлённо готовились к большой и ответственной работе. К сожалению, подробности сообщить не представляется возможным, так как все конкретные решения по НКВД (а в дальнейшем и по НКГБ) хранятся в особой папке, доступа к которой у нас не имеется [А. 17].
Вот в этих непростых условиях как раз и понадобились Хозяину Казахстана — первому секретарю ЦК Скворцову — опытные руководящие кадры для работы в центральном аппарате НКВД Казахской ССР.
Глава 19. Ленинград — Алма-Ата
Когда Н.К. Богданов был на приёме у Сталина, то вождю народов он, очевидно, понравился. Буквально через месяц после аудиенции старшему лейтенанту гб, уже как работнику НКВД Казахской ССР, 6 августа 1940 года было присвоено спецзвание майор гб. Во-первых, это сделали всего лишь через 1 год и 4 месяца после присвоения предыдущего звания (хотя полагался срок 3 года), а, во-вторых, минуя спецзвание капитан гб. Теперь две шпалы на петлицах зам. наркома заменил на один ромб.
Чем мог ответить на такую «заботу партии и правительства» молодой, инициативный и разумный работник органов внутренних дел? Только добросовестным и самоотверженным исполнением порученных ему служебных обязанностей. Может, это как раз иногда и подводило его.
Отец уехал в Казахстан, а наша семья пока оставалась в Ленинграде. Как случалось потом ещё несколько раз, мы вынуждены были достаточно длительное время жить на два дома, что весьма ощутимо отражалось на финансовых расходах. Сохранилась переписка родителей с июля по конец декабря 1940 года, которая стала теперь достоянием Личного фонда № 10145 ГАРФ [А. 19]. Эти 15 маминых, 4 папиных и ряд других писем позволяют в определённой мере представить не только дела в семье, взаимоотношения с родственниками и знакомыми, но и на бытовом уровне почувствовать обстановку того предвоенного года в стране в целом.
21 июля 1940 года папа позвонил по телефону в Ленинград и сказал, чтобы мама брала отпуск и приезжала в Алма-Ату на разведку. Устроив нас с братом Вовой под присмотром нашей доброй няни Шуры на даче под Ленинградом, мама уехала примеряться к Алма-Ате. С дачи Шура регулярно отправляла отчёты родителям, в которых отмечалось самое главное: ребята здоровы, чувствуют себя прекрасно, погода хорошая, с продуктами всё нормально.
После возвращения мамы в Ленинград началась постоянная переписка между родителями. В письмах мне удалось выделить несколько тем, которые преимущественно волновали моих маму и папу. Естественно, предстоявший переезд семьи, включавшей двух малолетних детей и престарелую бабушку, из одного конца страны в другой, в совершенно иные климатические условия и непривычную обстановку, не мог не беспокоить. Мама очень переживала за свою медицинскую практику, за возможность продолжать начатую ею работу над диссертацией. Достаточно широко поддерживались связи с родственниками как по маминой, так и по папиной линии, а также со знакомыми, повстречавшимися на жизненном пути, расставание с которыми теперь стало неизбежным. Как быть с ленинградской квартирой, являвшейся не служебной жилплощадью, а полученной по обмену? Куда девать добытую с таким трудом мебель и другие вещи? Много места в письмах уделялось вопросам одежды, приобрести которую в ту пору было не просто. Конечно, внимания требовало состояние здоровья всех членов семьи, особенно приболевших. Мама старалась как можно больше писать скучающему папке о нас с братом, которые шалят невозможно, описывала в подробностях наши проказы и постоянно сообщала о всеобщем желании скорее встретиться с отцом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
