— Вот и хорошо, — кивнул Фродо. — Делай все, как знаешь.
В этот миг с дороги на Хоббитон примчались дозорные.
— Идут! — кричали они. — Десятка два, а то и более. Прямо сюда чешут, а двое свернули куда-то на запад.
— Наверняка к Раздорожью, за подмогой, — сказал Том Сдружень. — Но дотуда миль пятнадцать в одну сторону, так что пока тревожиться нечего.
Мерри быстро распорядился очистить площадь. Всем безоружным было велено попрятаться по домам, запереть двери и не высовываться. Ждать недругов пришлось недолго — вскоре послышались громкие голоса, затем тяжкий топот, и на дороге показались разбойники. Завидя баррикаду, они покатились со смеху — никто из них и представить себе не мог, что в краю мирных коротышек найдется сила, способная противостоять отряду из двадцати громил-большунов. Хоббиты открыли проход в заграждении и расступились.
— Премного благодарствуем! — раздались глумливые выкрики. — А теперь бегом по норам да по койкам, пока вас не выпороли!
Они двинулись вдоль улицы, раздавая приказы: «Погасить огни! Все по халупам, да поживее! Пошевеливайтесь, не то на год в Погреба засадим».
Но на угрозы никто не обратил взимания. Пропустив отряд, хоббиты молча сомкнулись и двинулись следом.
Добравшись до костра, громилы обнаружили гревшего в одиночестве руки у огня старого Тома.
— Кто такой? Что тут делаешь? — рявкнул разбойничий вожак.
Фермер медленно поднял голову, смерил его пристальным взглядом и ответил:
— А я вот как раз собирался спросить о том же тебя. Это наша страна, и вы нам здесь не нужны.
— Зато ты нам нужен! — загоготал главарь. — По тебе Погреба плачут. Взять его, ребята! Да наподдайте как следует, чтоб не ерепенился.
Несколько человек шагнули было вперед, но тут же остановились. Вокруг загудели голоса, неожиданно для себя люди поняли, что фермер вовсе не одинок. Выступившие из теней за пределами освещенного пространства хоббиты, все с оружием и числом никак не меньше двух сотен, взяли их в плотное кольцо.
К костру подошел Мерри.
— Мы ведь с тобой встречались, — сказал он вожаку, — и я предупреждал, чтобы ты не вздумал воротиться. Предупреждаю еще раз, последний: ты стоишь на свету под прицелом. Тронешь этого фермера или кого другого хоть пальцем — тебе каюк. Так что бросай оружие, и парням своим вели сделать то же.
Громила огляделся по сторонам. Он ничуть не испугался, ибо слишком плохо знал хоббитов для того, чтобы понять, какая опасность ему грозит. По его разумению, двум десяткам людей ничего не стоило прорвать кольцо из двух сотен коротышек.
— За мной, ребята! — скомандовал он. — Вмажем мелюзге по соплям!
С дубинкой в правой руке и длинным ножом в левой он бросился на преграждавшего ему путь Мерри, но едва успев замахнуться, рухнул наземь, пронзенный четырьмя стрелами.
Это мигом остудило горячие головы. Разделить участь вожака желающих не нашлось — остальные большуны без сопротивления сложили оружие. Их связали и поместили под стражу в один из ими же выстроенных домов. Тело главаря оттащили подальше и закопали.
— Дело-то оказалось проще простого, — заметил Сдружень. — Я так и знал, что мы с ними справимся, только и надо было, чтобы нас кто-то растормошил. В самое время вы возвернулись, господин Мерри.
— Дело еще не сделано, — возразил Мерри. — Ежели верить вашим, господин Сдружень, подсчетам, так мы пока и десятой части этих негодяев не угомонили. Впрочем, уже стемнело, и мне думается, что до утра нового нападения не будет. Мы им подготовим встречу, а как явятся, потребуем, чтобы предъявили нам Главнокомандующего.
— А чего тянуть? — проворчал Сэм. — Время-то раннее, часов шесть, двинуть бы прямиком к Бугру… Уж больно мне папашу повидать хочется. Вы, господин Сдружень, случайно не знаете, как у него дела?
— Не то чтоб очень хорошо, — отвечал фермер, — но и не скажу, чтобы совсем худо. К Бугру-то тебе Сэм, незачем, нынче его там нет. Бебнев наулок начисто срыли, для папаши твоего это удар был. Ну а его поселили в одном из тех новых домов, которых большуны понастроили, пока еще занимались чем-то, кроме грабежей да поджогов. От нашей околицы дотуда не больше мили. Он, бывает, ко мне наведывается. С кормежкой у них худо, так я его подкармливаю. Совсем бы к себе взял, да не дозволено.
— Большое спасибо, господин Сдружень, век вашей доброты не забуду, — пылко заверил Сэм. — Но мне бы все-таки поскорее с ним встретиться. До утра еще далеко, а главнюк с тем Хрычом-Сычом, о котором бандюги сказывали, невесть чего натворить могут.
— Так съезди к нему, — отозвался фермер. — Только не один, прихвати с собой пару ребят. Найдешь старика, там не оставляй, отведи лучше ко мне в усадьбу. Да, и за Ручей перебираться тебе без надобности. Джолли мой дорогу покажет.
Сэм ушел. Мерри выставил вокруг деревни дозоры, а потом вместе с Фродо отправился в Томову усадьбу.
Когда все с удобством расположились у очага, хозяева из вежливости задали гостям несколько вопросов насчет путешествия, но ответов почти не слушали — куда больше их волновали дела домашние.
— Началось все с Лотто, с Прыща, как мы его прозвали, — повел рассказ старый Том, — и началось сразу после вашего, господин Фродо, отъезда. Чудные у него были замашки, у Прыща этого. Хотел все к рукам прибрать, чтоб другие на него спину гнули, а он, стало быть, знай себе командовал. Вот и принялся скупать что ни попадя — и мельницы, и трактиры, и пивоварни, и хутора с угодьями, особливо где табачок растили. И Охрякову мельницу прикупил, еще до того как на Бугре поселился. Откуда у него такие деньжищи, то мне неведомо, хотя, конечно, ему от папаши покойного досталось в наследство немало землицы в Южном Уделе. И, похоже, лучший тамошний лист он уже года два как на сторону продавал. А в конце прошлого года стал торговать всем подряд. И все товары сплавлял куда-то на юг, в чужие края. За ними большуны приезжали, разбойник на разбойнике. Ну, одни нагрузят подводы да и укатят, а другие стали здесь оставаться, и чем дальше, тем больше. Пока мы расчухали, что к чему, они уже расселились по всей Хоббитании — начали валить лес да строить свои дома, где им вздумается. По первости, правда, Прыщ платил хоббитам, но вскорости это забылось, и пошел сущий грабеж. Но худшее впереди было. Старый Голова отправился было на Бугор с протестом, но так дотуда и не доехал. Громилы его сцапали и засадили в Погреба, он и посейчас там мается. Так и остались мы без Головы, а Прыщ объявил себя Главнокомандующим Околотками, или просто Главнокомандующим. Ну и пошел… главнокомандовать. С ним никакого сладу не стало — чуть кто пикнет, начнет, как они говорят, «высовываться», — тут же волокут следом за стариной Уиллом. Жизнь настала препоганая. Табак только для людей, пиво для них же, трактиры все до единого позакрывали. Чего ни хватишься, всего недостает, окромя только правил. Шарили по дворам, по амбарам, искали припрятанные припасы, и что находили, забирали себе, мол, для «справедливого распределения». Другим мало чего перепадало, даже в Околотках и то бурдой кормят. Нам казалось, что гаже и быть не может, но настоящий разор начался, когда объявился Сыч.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
