и пр. А если сказал слово против, то пожалуйте в холодный амбар…»[910].
Во всей губернии, по примеру Ишимского уезда, устанавливалась круговая порука сельских обществ: в случае обнаружения скрытого хлеба у одного члена общества проводилась конфискация его у всего общества, не считаясь ни с какими мерами. Один из характерных примеров наказания связан с провинившейся перед губпродкомом Юргинской волостью Ялуторовского уезда, для которой произвольно увеличили разверстку дополнительно на 50%[911]. Арестованные заложники освобождались только после выполнения разверстки всем обществом. В 8 волостях Ишимского уезда (Локтинской, Теплодубровской, Ларихинской, Казанской, Аромашевской, Ражевской, Усовской, Больше—Сорокинской) в декабре были арестованы все, кого отнесли к кулакам, в качестве заложников до выполнения всем уездом плана разверстки. Уполномоченный Ишимского уездного продкома А. Братков выпустил собственный циркуляр сельсоветам Локтинской волости с предупреждением: у граждан, не выполнивших разверстку, хлеб подлежит изъятию до единого зерна, а также конфискуется все имущество, как движимое, так и недвижимое; в случае восстаний деревни будут сжигаться[912]. Однако через несколько дней этот же уполномоченный издал еще более угрожающий приказ для населения Локтинской волости: «Приказываю весь хлеб, который причитается с вас по разверстке, в срок 60 часов с момента получения сего приказа свезти на ссыпной пункт в гор. Ишим. Если какое—либо общество не исполнит сего приказа в вышеуказанный срок, я с вооруженной силой – 200 чел. пехоты, 40 чел. кавалерии и четырьмя пулеметами – заберу весь хлеб до единого зерна у всех граждан общества, не оставлю ни на прокорм живым душам, ни на прокорм скотине, ни на посев. У тех граждан, которые будут агитировать против сдачи и вывоза хлеба, мною вооруженной силой будет забрано все имущество, дом будет спален, а гражданин, замеченный в вышеуказанном преступлении, будет расстрелян. Приказ считать первым и последним. Больше предупреждать не стану»[913].
Хлебофуражная разверстка в Ишимском уезде, основанная на насильственно—приказных методах, была выполнена 5 января 1921 г. На следующий день тюменский губпродкомиссар Инденбаум телеграфировал в Наркомпрод об ударном выполнении Тюменской губернией государственной разверстки хлеба и зернофуража на 102 процента (6600 тыс. пудов) 6 января в 2 часа дня. Разверстку масличных семян перевыполнили – 150 процентов. 130 наиболее отличившихся продработников губернии премировались костюмами[914]. Только тогда, когда государственная хлебная разверстка по губернии была фактически выполнена, губернские власти посчитали нужным одернуть ретивых продработников. 30 декабря 1920 г. Тюменский губисполком и губпродком издали два приказа. В одном из них указывалось на недопустимость перегибов в продработе, что «противоречит духу советской власти»: «некоторые продработники сочетают твердость продовольственной политики с грубым отношением к крестьянам, а также к партийным организациям; имели место случаи нанесения побоев гражданам… Также замечается бесцеремонное отношение к семьям красноармейцев, сыны которых защищают кровью советскую Россию. Произведенные конфискации и реквизиции стали применяться не как ударный принцип работы, а как система». В этой связи следовал приказ: не ослабляя «твердого курса» в проведении разверсток, при исполнении заданий губпродкома не допускать «всяких грубостей, ни в коем случае не допускать превышения власти», в частности, нанесения побоев, за что виновные подлежали жестокому наказанию. Предлагалось при проведении разверсток в селах обращать особое внимание на семьи красноармейцев. Конфискации, аресты требовалось осуществлять «не как систему, а как порядок, применяемый в самых исключительных случаях»[915]. Трудно представить возможность практической реализации данного приказа, в содержании которого столкнулось неразрешимое противоречие насильственной продовольственной политики, насаждаемой сверху, с требованием либерализации ее методов.
Другой приказ Тюменского губисполкома и продкома соответствовал противоречивому духу первого. В вину местных органов власти вменялось изъятие и отправка на ссыпные пункты всего имеющегося у населения хлеба, включая семенной материал. Приказывалось поставлять продовольственный хлеб, лишь в исключительных случаях для выполнения разверстки забирать семенной хлеб, причем только у кулаков и зажиточных крестьян, у бедноты семенной материал не трогать[916]. Буквально через пару недель сама губернская власть нарушила собственный приказ, за что грозила «жестоким наказанием» местным Советам. Поводом для этого стало начало семенной кампании, основным средством реализации которой стала семенная разверстка.
Губернские власти придумали красивое политическое обрамление по случаю выполнения хлебной продразверстки, расчитанное на общественный резонанс. По предложению губпродколлегии крестьяне, арестованные в процессе продразверстки, получили амнистию – данный акт проводился как общегубернское мероприятие с политическим подтекстом – демонстрацией гуманной воли со стороны государства в отношении крестьянства: освобождение проходило в установленное время – 20 января 1921 г. в 6 часов вечера. В ходе масштабного освобождения Советская власть не могла позабыть также о собственной классовой природе: в отдельное производство выделялась небольшая часть дел, которые должны были вылиться в показательный громкий судебно—политический процесс[917]. В связи с выполнением хлебной разверстки получили освобождение заложники. Ишимский уездный продовольственный комитет 10 января 1921 г. издал приказ: освободить ввиду выполнения 100% хлебной разверстки председателя Песьяновского сельского Совета т. Чистякова, членов Совета Серебренникова, Чалкова, Угрюмова и Вараксина, арестованных за отказ выполнить государственную разверстку, и граждан того же села, арестованных как заложников, тт. Коротаева, Оверина, Каргаполова и Мальцева с сего числа[918]. Рапорт об успешном досрочном выполнении хлебной государственной разверстки заслонил собой провал плана внутренней разверстки, предназначенной для обеспечения неимущих слоев населения: мясная внутренняя разверстка оказалась выполнена на 79%, яичная – на 47%, масляная – 43%[919].
Тюменский губисполком и губпродком 22 января 1921 г. издали постановление о внутренней разверстке хлеба. По сути решение проблемы обеспечения беднейшего крестьянства хлебом спускалось на уровень уездов: необходимое количество хлеба для снабжения беднейшего населения каждый уездный продком был обязан самостоятельно изъять из волостей посредством внутренней разверстки и перераспределить хлеб среди нуждающихся волостей. Указанный приказ содержал лукавую формулировку по поводу наличия в деревне неисчерпанного источника: деревенское зажиточное население не поддается никакому фактическому учету – своеобразный намек на неиспользованный резерв для выполнения внутренней разверстки.
Ишимский и Ялуторовский уезды, выполнившие государственную разверстку, объявлялись самоснабжающимися – это означало, что данные уезды не могли расчитывать на выделение хлеба из губернского фонда. Это же правило касалось волостей в других уездах, выполнивших хлебную государственную разверстку[920]. Получилось, что ударные районы, вытянувшие основную тяжесть госразверстки, оказались в положении наказанных – на них возлагалась вся тяжесть дополнительной – внутренней разверстки. Ишимский уездный съезд секретарей волостных комитетов РКП (б) 2 января 1921 г. констатировал: «отношение беднейшего и среднего крестьянства к соввласти в последнее время резко изменилось: из благожелательного сделалось оппозиционным, а местами враждебным. Так, например, произошло столкновение с крестьянами в волостях Аромашевской, Безруковской, Больше—Сорокинской и Уктузской на почве продовольственной разверстки… были человеческие жертвы со стороны крестьян»[921]. Протестное умонастроение в крестьянской среде, аналогичное Тюменской губернии, созрело во многих сибирских районах. В Омском уезде, по информации омского губисполкома, настроение населения характеризовалось как «неудовлетворительное в связи с разного рода разверстками, подводной повинностью, неимением мануфактуры и предметов первой необходимости и местами неправильными действиями продотрядовцев»[922].
Приказ тюменского губпродкома определял срок сосредоточения всего собранного хлеба к железной дороге для отправки в центральную Россию до 20 января 1921 г.[923]. Объявление новой – семенной разверстки совпало по времени с началом интенсивного вывоза хлеба с внутренних ссыпных пунктов к линии железной дороги для отправки в центральную Россию. Данные события, чреватые угрозой голода для крестьянства, стали непосредственным поводом стихийного и массового протеста. В середине января 1921 г. появился приказ Тюменского губернского посевного комитета. Очередную продовольственную кампанию под флагом губпосевкома возглавлял губпродкомиссар Инденбаум: под приказом посевкома, наряду с председателем губисполкома Новоселовым, значилась его подпись. Приказ определял мероприятия, связанные с увеличением посевной площади всех культур в Тюменской губернии в 1921 г.: весь семенной материал, находящийся в отдельных крестьянских хозяйствах, подлежал изъятию и доставке в общественные амбары, для чего производилась разверстка по уездам, волостям, селам и отдельным хозяйствам. Семенной хлеб в счет установленной приказом разверстки население обязывались сдать в общественные амбары в течение трех дней. Устанавливалась круговая порука всех сельских обществ за сдачу и сохранность семенных запасов; предписывались меры
