Он добрался до дома в десятом часу. Он думал, что ему уже никогда не добраться. Ему охотно подсказывали, на какой автобус нужно сесть, на какой пересесть, где сойти... Но он все путал, поскольку пытался решить, что ему выбрать: стать убийцей или... Собственно, у него не было выхода. Но что скажет Фил? Что скажет Нэнси?.. За окнами мелькали вывески, рекламные щиты, игрушечного вида домики с лужайками, клумбами, шезлонгами, разбросанными по шелковистой, аккуратно подстриженной травке... Зачем он выпустил кота?.. Зачем он приехал в Нью-Йорк?.. Зачем он родился?..
12
Дом, такой ухоженный, сияющий довольством и чистотой, показался ему склепом, в котором он обречен быть похороненным заживо. Безмолвный телевизор в ливингрум, фотографии на стенах, чайник, который он попытался было вскипятить, блюдечко, из которого Фред лакал молоко, — все, все в доме взирало на него с угрюмым осуждением. Он снял чайник, погасил плиту. Он достал из ящика нож с длинным, в острых зубчиках, лезвием, чтобы отрезать кусок хлеба, но тут же его отбросил: ему представилось, что с ножа капает кровь... Впрочем, ему и не хотелось есть...
Было почти 12, когда ему пришла мысль позвонить Игорю Белоцерковскому, с которым он, в числе прочих, разговаривал прошлым вечером. Игорь был его студентом, потом аспирантом, Александр Наумович руководил его диссертацией («Серебряный век» и развитие «свободного стиха» в русской поэзии»). Здесь, в Америке, он прожил около пяти лет, работал на бензоколонке и был рад встретиться со своим учителем, вспомнить прежнее и потолковать о «свободном стихе», которым никто из его нынешнего окружения особенно не интересовался.
Александр Наумович поднял Белоцерковского с постели, смущенно извинился за поздний звонок и попросил совета... Но прежде чем объяснить, какого характера совет ему требуется, он принялся рассказывать, все более волнуясь, о котике Фреде и опоссуме, о прокушенной глотке, о таксисте, который взял с него семнадцать долларов девяносто центов, но это еще пустяки, поскольку за операцию нужно уплатить триста долларов, да, целых триста долларов, а у него нет таких денег, они с женой получают по вэлферу всего 157 долларов в месяц и ни центом больше...
Хотя Игорь Белоцерковский всегда отличался ясным, четко работающим умом, он — вероятно, со сна — не сразу понял, кто такой Фред и на кого напал опоссум, он даже принялся убеждать Александра Наумовича не делать операции, поскольку он, Александр Наумович, вполне свободно говорит по телефону, значит, рана не такая уж глубокая, и когда Александр Наумович объяснил, что речь идет не о нем, а о Фреде, и что Фред — это кот, а не человек, Игорь, очевидно, лишь теперь проснувшись окончательно, долго извинялся за то, что все перепутал, но все-таки, спросил он, в чем, собственно, проблема?..
— Игорь, — сказал Александр Наумович, — мне нужен ваш совет, именно ваш — вы давно в Америке, вы ориентируетесь в здешнем образе жизни... Что мне делать?.. Усыпить кота?.. Но это значит — стать убийцей... Да, убийцей!.. И кроме того — что скажут его хозяева, Фил и Нэнси?.. Какой выход?..
Игорь Белоцерковский долго не отвечал, по всей вероятности погрузившись в размышления. Александр Наумович живо представил себе его длинное, лошадинообразное лицо, высокий, выпуклый лоб с ранними, далеко уходящими залысинами, прямые, сведенные к переносью брови... Александр Наумович терпеливо ждал.
— Так что же? — заговорил он, когда молчание Белоцерковского стало невыносимым. — Что вы мне посоветуете?..
— М-м-м... — Игорь не бросал слов на ветер, что в нем всегда особенно нравилось Александру Наумовичу. — Проблема, на мой взгляд, имеет два решения, выбор зависит от менталитета, самоидентификации...
— Менталитета? Самоидентификации?.. — не понял Александр Наумович. Ему показалось, что кто-то из них двоих спятил. Какая может быть самоидентификация у кота?..
Он переспросил Игоря — что тот имеет в виду?..
— Я имею в виду вашего брата и его жену, — пояснил Белоцерковский холодно. — Кем они сами себя считают — русскими, американцами?
— Американцами, — сказал Александр Наумович не задумываясь, припомнив слова Нэнси: «наплевать и забыть...»
— Тогда нет проблем, — сказал Белоцерковский. — В Америке не убивают домашних животных. Если вы усыпите кота, вам этого не простят. Здесь кот — это член семьи.
Тон у Белоцерковского был твердый, безапелляционный.
— Спасибо, Игорь, — отмякшим голосом произнес Александр Наумович и расслабленно опустился на стул. — Вы меня вывели из крайне затруднительного положения... Поверьте, мне еще никогда не приходилось в такое попадать... — Он и в самом деле испытывал огромное облегчение. Душа его, истомленная переживаниями, жаждала излиться... Но Белоцерковский вежливо извинился: завтра ему в 6 утра нужно быть на заправочной бензоколонке. Александр Наумович снова извинился за свой звонок, и снова поблагодарил, и снова извинился... И только положив трубку, вспомнил, что за операцию нужно заплатить триста долларов, которых у него нет...
13
Обычно сны ему снились редко, но здесь, в Нью-Йорке, они стали его одолевать. Всю ночь ему снилось, что его несет какой-то бешеный поток, он тщетно пытается за что-нибудь зацепиться, но его крутит, как щепку, в каких-то воронках, колотит о камни, тащит все дальше, дальше... Тем не менее проснулся он довольно поздно (что было не удивительно после двух почти бессонных ночей) и в испуге посмотрел на часы. Ему казалось, поток вынес его прямо к телефону...
Он позвонил в Animal clinic, сказал, что согласен на операцию, пускай делают...
— О’кей, — весело, звонким голосом откликнулась секретарша — похоже, она и не сомневалась в его согласии. Потом она упомянула знакомую ему цифру — триста долларов, присовокупив к этому свое жизнерадостное «о’кей?..», на что Александр Наумович ответил, хотя и куда более вяло: «о’кей», и секретарша все тем же веселым, жизнерадостным голоском попросила его подождать и не вешать трубку... Какие только мысли не рождались в голове у Александра Наумовича, пока он ждал!.. Что, если Фред уже умер?.. Или можно как-нибудь обойтись без операции?.. Или вдруг сейчас выяснится, что стоимость операции куда меньше, в конце концов это всего лишь кот — не лев, не тигр, не крокодил... Иначе с чего бы она сказала: «Не вешайте трубку»?..
Ангельский голосок (именно таким голоском, подумал Александр Наумович, должны были разговаривать ангелы) сообщил ему, что на третий день после операции кота можно будет взять домой, «о’кей?» («о’кей» — отозвался Александр Наумович). Так что всего за кота придется уплатить пятьсот долларов...
— Триста, — поправил он.
— Ай эм сорри, — весело извинилась девушка. — Триста за операцию и двести за четыре дня пребывания в Animal clinic, считая и вчерашние сутки, о’кей?..
Александр Наумович не заплакал, не застонал — он зарычал, чего с ним не случалось никогда в жизни. В этот момент ему захотелось убить кота, или секретаршу с ласковым голоском, или рыжего доктора, или, на худой конец, убить себя самого, не важно даже — кого, но кого-то непременно убить...
— Это выходит — пятьдесят долларов за сутки?..
— О’кей..
— Но у меня нет таких денег...
— Нет проблем, — утешила его трубка. — Хозяева приедут и заплатят. А пока они приедут, кот поживет в госпитале... О’кей?..
14
Положив трубку, Александр Наумович кинулся подсчитывать, во что таким образом обойдется котик Фред. Получалось что-то около тысячи долларов. Цифра фантастическая. Он не мог в нее поверить. Он сидел за столом с карандашом в руке и писал, рисовал на листочке, лежавшем перед ним, нули, нули, нули...
Он был один-на-один с огромным домом, с керамическими ботфортами и березовыми лапоточками, с голубым камином и похожем на могильную плиту бильярдом в бейсменте... Ему казалось, мир перевернулся вверх дном. Даже в худшие времена в Союзе не могло и прибредиться такое: тысяча долларов за кота!.. Там было бесплатное медицинское обслуживание, да-да! Бес-плат-ное!.. Впрочем, Александр Наумович тут же уличил себя в симпатиях к тоталитаризму. А 37-й год?.. — возразил он себе. — А лагеря?.. А «дело врачей»?.. А общество «Память»?.. В Америке ничего подобного не было и быть не могло, — подумал он. — «Великая, великая страна», — вспомнились ему слова Фила. Но тысяча долларов... Как быть с ними?..
Мир перевернулся вверх дном... Если бы так! Это бы попросту значило, что верх и низ поменялись местами... Ему пришел на память аттракцион: человек находится внутри конструкции, состоящей из трех сфер, каждая из которых вращается вокруг собственной оси. Как-то раз он испытал это на себе, будучи пристегнутым ремнями к помещенному в центре креслу — потом ему понадобилось полчаса, не меньше, чтобы прийти в себя и сызнова почувствовать, что земля не уходит из-под его ног, небо не валится за горизонт и все вместе не мчится по гиперболической кривой в пропасть...
