выразился мягче: «Отдам всю душу Октябрю и маю, но только лиры милой не отдам…» Большевикам, естественно, Сергей Александрович доверия не внушал, и, не будь он талантливым и известным к 1923 году уже всему миру, то… Приходилось большевикам воспитывать этого непокорного Есенина. Из книги В. Пашининой «Неизвестный Есенин»: «Сломать «крестьянского поэта», заставить прийти в услужение власти – для этого все средства годились – в том числе и разного рода провокации…» В августе 1923 года Есенин вернулся из заграничной поездки. Москва встретила его отсутствием жилья (из особняка Дункан он съехал), безденежьем. Г. Бениславская в дневнике писала: «<…> игнорировали как личность и как общественную величину. Положение создалось таким: или приди к нам с готовым мировоззрением или ты нам не нужен, ты ядовитый цветок<…>» Настроение поэта было мрачным: «Буду кричать, буду, везде буду. Посадят – пусть сажают – еще хуже будет. Мы всегда ждем и терпим долго. Но не трожь! Не надо!» Провоцировать на скандалы обиженного Есенина было легко. Да вот еще, как отголосок неприятного случая в Бронксе на квартире еврейского рабочего-поэта Мани-Лейба (см. воспоминания В.М. Левина), скандалам придавался опасный душок «антисемитизма». Статья за «разжигание национальной розни» серьезнее статьи за «хулиганство», тут уж вплоть до расстрела по тому времени! Итак, дело № 1. Скандал в кафе «Стойло Пегаса» 15 октября 1923 года. За годы отсутствия Есенина «Стойло» из литературного кафе превратилось в нэпманский кабак. По адресу выступавших поэтов публика отпускает хамские реплики. Есенин не выдержал и вступился за товарищей. В перебранке замахнулся стулом на обидчика. Тут же появился милиционер, принявший сторону обнаглевшего нэпмана. Даже официантка кафе Гартман, давая показания, назвала Есенина «неизвестным»! Даже М.И. Калинин, которому позвонила Е. Кононенко (знакомая Есенина), пытаясь защитить поэта, принял сторону нэпмана! Дело № 2 (объединено с № 1). Скандал в кафе «Домино» 20 января 1924 года. Проходя к столику, Есенин случайно толкнул посетителя. Возник конфликт, потом драка. В делах Есенина все гласные свидетели – милиционеры и дворники. Появляются, словно из-под земли. Есенин вырывается, произносит слово «жид» и оскорбляет официальных лиц «при исполнении». Дело № 3. В 46-е отделение милиции 9 февраля 1924 года явился гражданин Семен Абрамович Майзель и заявил, что, находясь в кафе «Стойло Пегаса», слышал речи Есенина антисемитского характера. Попросил привлечь к законной ответственности. Cовершенно верно замечание есениноведа Л. Занковской: «В антисемитизме обвиняли Есенина при жизни. Но никогда никто не упрекнул в этом Есенина посмертно. Обвиняли во всех грехах, но никогда – в антисемитизме. Почему? Да потому, что не было за Есениным этого греха».
Большой Гнездниковский переулок, дом 3
15-е отделение милиции г. Москвы
Дело № 4 из списка В.Н. Полянского, близнец 3-х предыдущих. В 15-е отделение милиции, по адресу: Дегтярный переулок, дом № 4, обратился гражданин Нейман М.В. Гражданин сообщил, что, находясь на Малой Бронной, по направлению к Тверскому бульвару, с братом, увидел гражданина в нетрезвом виде и сказал ему: «Вы пьяны. Идите домой». В ответ услышал выкрик антисемитского характера, а именно, «жидовская морда». И.В. Нейман полностью подтвердил показания брата. Но в этом деле, однако, нашлись свидетели. Есенин был с сестрой Екатериной, которая показала, что брат, будучи в нетрезвом виде, вывалился на повороте из санок и нечаянно толкнул прохожего. В ответ Есенина обозвали. Нашлись и другие свидетели. Некий Пуговкин М.П. показал: «Я заметил стоящего в нетрезвом виде гражданина, на которого напали двое граждан. Один их них схватил его за рукав, другой за воротник и, сдернув с него пальто, продолжали бить. Он же стал от них отрываться. За что они его били, – неизвестно». Показания Пуговкина подтвердили свидетели Яршев и Бурцев. Надо отметить, что к тому времени Сергей Есенин только что выписался из больницы, куда поступил с тяжелой рваной раной предплечья, и ходил с перевязанной рукой! Сам Есенин не уличал своих обидчиков в причинении ему телесных повреждений.
Дегтярный переулок, дом 4
26-е отделение милиции г. Москвы
И последнее, 5-е уголовное дело Сергея Есенина, которое удалось скопировать В.Н. Полянскому. На этот раз обошлось без обвинений в антисемитизме! Служебный вход в Малый театр. Именно в театре произошел этот курьез. 6 апреля Сергей Есенин был доставлен в 26-е отделение милиции по адресу: Столешников переулок, дом № 3. Современный адрес: Столешников переулок, дом № 9, стр.,3. В здании, пережившем пожар 1812 года, находился полицейский участок и пожарная часть. Из протокола от 7 апреля 1924 года, подписанного Есениным: «<…> я попал в театр с пропуском за кулисы, который мне передала артистка Щербиновская, потом, желая выйти, заблудился и попал не в ту дверь. В театре я не дебоширил, но когда меня хотели взять под руки, я толкнул лиц, желающих взять меня под руки, один из них упал и разбил себе нос. Виновным в появлении в нетрезвом виде в общественном месте себя признаю, в скандале нет». Из воспоминаний участника событий В.В. Федорова: «Когда О.С. Щербиновская вошла в свою уборную, чтобы быстренько переменить костюм к следующему акту, и попросила оставить ее в уборной с портнихой, Есенин запротестовал. Зная буйный характер Есенина, когда он выпьет, Ольга Сергеевна и прибегла к нашей помощи. «Ведь он может натворить Бог знает что», – говорила она. <…> Не зная, как уговорить разбуянившегося Есенина, администратор был вынужден позвать милиционера. Увидя милиционера, Есенин бросился бежать по коридору <…>, не зная расположения закулисных помещений, чуть было не выскочил на сцену во время хода действия. К счастью, его успел схватить стоявший на выходе артист А.И. Истомин <…> Дело кончилось тем, что Есенина повели в комнату администратора и там начали составлять протокол. Помню, в это время вошел в комнату администратора заведующий постановочной частью и режиссер И.С. Платон. Увидя его, Есенин, внимательно всматриваясь в лицо Ивана Степановича, не без иронии и сарказма спросил его: «А что вы сделали для революции?!», после чего И.С. Платон тотчас скрылся». Это дело не дошло до судебного разбирательства. В гримерке актрисы Щербиновской вместе с Есениным сидел и Всеволод Иванов, но имя его в протоколах не фигурирует. Милицию интересовал только Есенин!
Столешников переулок, дом 9, стр.3
47-е отделение милиции г. Москвы: Дело 4-х поэтов
Из зарубежья, на которое возлагались радужные надежды, поэт вернулся уставшим, разочарованным, сломленным. Но самое страшное – за ним тянулся шлейф скандала в Бронксе на квартире еврейского поэта
