Однажды утром отдалённый удар скрытого колокола выставил меня из кабинета, и я поспешил вниз, в большой зал. Тай, стоявший возле дверей, коротко сообщил:
– Опасности нет.
И ушёл, оставив меня в предвкушении нежданных, но, судя по звуку колокола, вдруг вмешавшегося в это тёплое утро, кажется, хороших вестей. За дверью послышалось ржание лошади. Вошёл Робертсон, указывающий путь, и следом вошёл человек в скромной одежде рыбака.
– Вот владелец «Шервуда», – сообщил человеку, указывая на меня, Робертсон.
Тот подошёл и, поклонившись подал мне сложенный вчетверо лист. Я принял его, развернул.
СТОИМ В БРИСТОЛЬСКОМ ЗАЛИВЕ. ЖДЁМ ВЕТРА, ЧТОБЫ ПОДНЯТЬСЯ ПО РЕКЕ В ПОРТ. ЯРОСЛАВ
Быстро достав монету, я протянул посыльному. Но он, выставив руки, отказался её брать, заявив, что ему уже более чем щедро заплачено. Я настоял. И тогда он, поклонившись, отошёл к двери и сказал на ходу Робертсону:
– Может, бросить всё и сделаться почтальоном?
А я, торопливо расстёгивая домашний камзол, сказал Робертсону:
– Собирай всех. Гювайзена с детьми, Готлиба с Симонией, Климента, Иннокентия, Дэйла.
– Где собирать?
– На плацу.
И кивнул в сторону большой каменной лестницы, ведущей на «главную площадь». Робертсон быстро скрылся за дверью. Я подошёл к кухонной плите, к кухарочкам, примолкшим при виде происходящего. При всех мягко обнял Эвелин. Положив ладонь на её округлый живот, спросил:
– Ярослава встречать поедешь?
– О, охотно! – радостно вспыхнув, ответила она. – Вот если бы с Симонией в её карете! Так катится плавно…
– Симония и Готлиб сейчас будут здесь. Нужно посоветоваться с Гювайзеном – как устроить возможную торжественность встречи в порту.
– Хорошо, – кивнула мне Эвелин. – Я спрошу.
Такого Бристольский порт, наверно, ещё не видел. Подкатившая к конной стоянке солидная группа карет заняла совершенно всё её пространство. Как горох посыпались из карет детишки в зелёных плащах – полных три десятка. Выбрались степенно кавалеры и дамы. Из «мебельного» дома Иннокентий привёз Алис с Томиком. Давид прикатил с парой как клещи вцепившихся в него лесоторговых купцов. И, наконец, прибыл Луис, новый командор Бристольского адмиралтейства.
Ветер отчётливо сквозил с океана, но русских кораблей ещё не было. Гювайзен подошёл ко мне и сказал:
– Нушен денег для флаг и пушка.
Не вдаваясь в детали, я отстегнул от поясного ремня и протянул ему кошель. Приняв его, мэтр ушагал куда-то с детьми. Мне пришлось повелительными жестами отводить в стороны толпу, собравшуюся после нашего появления.
– Место для детей оставьте, – твёрдо говорил я грузчикам, портовым торговцам, купцам, купчишкам, городским зевакам, отставным морякам и матросам без фрахта. – Дети сейчас вернутся. Ещё шаг назад!
И, когда команда Штокса вернулась, их ожидал свободный квадрат пристани, шагов десять на десять. Под любопытными взглядами зелёные муравьи быстро и молча растянулись в цепочки и сели прямо на камни. Штокс распустил три длинные полосы цветного шёлка – синюю, белую, красную. В руках детишек появились иглы, и они принялись проворно эти полосы друг с дружкой сшивать. А над пристанью взметнулся и поплыл приветственный вой: на нижнем течении реки показались белые паруса. Протопали сквозь толпу Готлиб и Робертсон. С напряжёнными лицами, побагровев, они тащили короткую толстомордую кулеврину. Впереди деловито топал Носатый, прижимающий к животу бочонок с расталкивающей всех отчётливой белой надписью: «ПОРОХ».
Два корабля уже подходили к акватории порта. Дети, засуетившись, встали, отдали Штоксу длинный, из трёх полос флаг. Он примотал его к высокому древку и поднял над головой. Маленькие, но хорошо видимые с берега флаги на мачтах прибывающих кораблей приветственно плескались теми же тремя цветами: белым, синим и красным.
Готлиб заложил в толстенькую кулеврину мерный стакан пороха, забил войлок. Зажёг фитиль. Дождался, когда первый корабль, бросив якорь, развернётся, выкладываясь по течению, в рейд. Поднёс фитиль.
«Пок!!» – несильно выбросила выстрел пушчонка.
«Гра-га-га-гахх!!» – почти полностью окутался облаком порохового дыма первый корабль.
И вдруг я замер. Второй корабль, высокий и крепкий трёхмачтовик, не имел ни одного пушечного порта! Дикая нелепость, если принимать во внимание его предназначенность для дальних походов. Но зато мощный и ещё усиленный креплениями квартердек. Всё так, как я заказывал Ярославу. «Неужели это мой новый корабль?! Как же, как его могли так быстро построить?»
Да. Действительно, новый: ещё без названия на бортах.
Снова стукнула с пристани пушечка, и вновь расколол воздух над Бристолем тяжёлый корабельный ответ. «Сейчас сюда сбежится весь город…»
От переднего корабля отделилась шлюпка. Пошла к берегу. Дети на пристани визжали и прыгали. Над головами толпы взлетали завистливо-восторженные крики купцов: на палубах обоих кораблей желтели длинные стволы брёвен из северного леса.
Шлюпка пристала. Я помог Ярославу выйти. На виду у всех мы по-родственному обнялись.
– Как дошли? Штормы были?
– Отлично дошли! В шторм влезли лишь раз, возле дома, но такой, что потом пришлось паруса менять. А здесь погода ласковая, вот даже ждали хоть какого-то ветра.
Луис, шагнув, поприветствовал Ярослава, и толпа загудела: «сам командор!»
Давид, подойдя, обнял гостя. Спросил его:
– Не прикажете ли начинать?
– Давайте!
И, махнув рукой, Давид пустил в акваторию стаю азартных шлюпок, рванувшихся к кораблям, с которых уже сбрасывали в воду привезённые брёвна.
Луис подозвал команду таможенных работников, указал площадку, куда предстояло складывать лес.
– Какой красавец! – сказал я Ярославу, указывая на новый корабль.
– Всё, как ты просил, – ответил он. – Ни одного пушечного места. Всё пространство трюмов отведено под припасы и воду. В самом нижнем трюме, вдоль киля – длинная траверса тюремных клеток, из цельнополосного железа. Борта полностью из кедра – чтобы не возить с собой червей-древоедов. А весь рангоут внутри – только дуб. Самый крепкий, и никакого ореха или красного дерева. Дуб, только дуб, и стыкован наипрочнейше.
– Но как построили так быстро?!
– Но ведь сам делал! Пилорама, подаренная тобой, работала и днём и ночью. Дерево для остова брали исключительно свилеватое. И стволы пилили такие длинные, что сочленения редко где обнаружишь. Получилось корыто до того прочное, что никакой шторм не страшен. Не корабль – шкатулка волшебная! Знаешь, заложил уже на верфи и себе точно такой же.
– Тогда я закажу для него ещё один комплект «пушечного колеса».
Ярослав расплылся в улыбке:
