Колинтон остался невредимым. Единственным видимым повреждением в доме Беа оказалась большая трещина в кирпичной кладке. Была половина четвертого утра. Первые лучом рассвета уже касались восточной части неба, и им обоим было просто необходимо присесть. Сандро наконец принял болеутоляющие таблетки, запив их изрядной порцией виски.
— Не хочешь, чтобы я тебя осмотрела, Сандро? — спросила Беа, усаживаясь рядом с ним на кушетку.
— Нет-нет, со мной все будет в порядке, — покачал он головой и налил себе еще порцию виски. — У меня случались вещи и похуже, гораздо хуже…
— Да, счастливчиком тебя не назовешь. — Беа насмешливо улыбнулась и залпом выпила виски. Она немного помолчала, чувствуя, как алкоголь, обжигая горло, прокладывает себе путь к желудку. — Как ты думаешь, много людей погибло, Сандро?
Он угрюмо кивнул.
— Мы ведь не были готовы к землетрясениям, правда? Некоторые здания… полностью разрушены, ты сама видела.
Закрыв глаза, он положил голову на мягкую подушку. Сандро слышал, что Беа встала, и через секунду заговорило радио. Беа вернулась и села рядом.
… мощное землетрясение потрясло город. Службы спасения работают не покладая рук. Те, кто получил незначительные порезы, раны или даже переломы конечностей и кто слушает нас сейчас: просим вас оставаться дома по крайней мере до полудня завтрашнего дня. Пожарные бригады и служба скорой медицинской помощи полностью задействованы на разборах завалов, освобождая людей, оставшихся под развалинами домов. Бесценные здания и национальные сокровища безнадежно повреждены, но основной заботой на ближайшие несколько часов остается спасение жизней…
И Сандро, и Беа в тепле и безопасности почувствовали себя полностью обессиленными. Беа протянула руку, взяла одеяло, брошенное на спинку кушетки, и накрыла себя и Сандро. Сон сморил их.
… Британского Геологического общества сообщают, что не было никаких показаний приборов, предупреждающих, что может произойти подобное событие… нет на карте тектонических… эпицентр располагается в горах рядом с Эдинбургом…
«Где же Риган?» — подумал Сандро в полусне.
… крошечный, чудесный ребенок… родители назвали ее Надежда…
Сандро заснул.
Нокс больше не понимал, что чувствует. Ощущение было очень странное, расщепляющее сознание, и продолжалось оно последние несколько дней. Где-то глубоко внутри Нокс сознавал, что виной всему ожерелье. Мощь, которую Бог передавал ему через амулет, затуманивала разум. Он понимал, что должен бояться, это было бы объяснимо, ведь для большинства людей наступал Конец Света. Но не для Детей, они будут спасены и доживут до конца испытаний, так обещал Бог.
Некоторые из них сейчас молились, радуясь и благодаря Бога, но Нокс почему-то не испытывал ничего подобного. Ему казалось, что он может только наблюдать за чувствами других. Может, именно такую возможность дает настоящая власть. Если так, то это просто притворство. Ноксу хотелось вызывать такое же обожание и преданность, как было с Даниэлем, и получать от этого удовольствие.
Он оглянулся по сторонам. Грязные оборванные люди разговаривали между собой. Нокс в своем неприступном оцепенении понял теперь, что они такие же, как он: потерянные, оскорбленные, бывшие наркоманы, отверженные. Они жили своей болью, показывая ее другим людям. Нокс презирал их, но он все равно должен вести их, Дети нуждаются в том, чтобы их вели.
— Вы готовы? — спросил Нокс.
— Не следует ли нам еще раз помолиться, Нокс? — спокойно осведомилась Эстер.
— Нет. — Он покачал головой. — Время молитв прошло, потому что… — Нокс немного помедлил, так как потерял нить размышлений. Его внимание рассеялось.
— Нокс?
— … потому что Бог… скоро будет среди нас. Пойдемте. Следуйте за мной.
Он осторожно вошел в дальнюю пещеру. Ноксу казалось, что ему известно, чего ждать, но он ошибался. Пещера была покрыта субстанцией, напоминающей лед, она излучала яркий зеленый свет и покрывала пол гладкой скользкой простыней, ручейками стекала с острых сосулек, свисавших с потолка. Скооры, размерами больше, чем ему приходилось когда-нибудь видеть, тоже были закованы в нее, словно статуи. В пещере было очень холодно, гораздо холоднее, чем в занесенном снегом городе. И холод этот был необычным, казалось, его можно попробовать на вкус.
За спиной Нокса раздались восклицания изумления и страха, но он не обращал на них внимания, небольшими скользящими шагами продвигаясь через пещеру к алтарю и чувствуя, как колотится в груди сердце.
Что теперь будет? Он обещал прийти. А что, если не придет?
Нокс оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить, как один из Детей протянул руку, чтобы потрогать замороженного скоора.
— Не трогай его! Вы не должны ничего трогать, — скомандовал он, не понимая, почему сказал это.
— Он абсолютно прав. Вы умрете, если дотронетесь до них. Сначала раздался голос, и только потом над алтарем появился ослепительно яркий свет. Дети сбились в кружок, хватаясь за одежду друг друга, прежде чем упасть на колени. Нокс остался стоять, щуря глаза и моргая от яркого света, но не отвел взгляд, хотя по его лицу ручьем лились слезы.
Раздался спокойный смех, который Ноксу приходилось слышать раньше. А потом появился он. Бог стоял, а вернее, парил в воздухе над алтарем, надменно глядя вниз. На нем была простая белая одежда, спадавшая складками, которые шевелились, словно обдуваемые каким-то несуществующим ветерком. Он откинул со лба длинные темные волосы, и Нокс, к своему удивлению, увидел, что у Бога на скуле нарисованы или вытатуированы какие-то оккультные символы. В темных глазах с тяжелыми веками отражался зеленый лед.
— Вот мы и встретились наконец, — сказал он.
Нокс слабо кивнул в ответ.
— Ты прав, я тоже часто думал над тем, что все эти религиозные обряды слишком переоцениваются. — Бог бросил быстрый взгляд в сторону перепуганных Детей и слабо улыбнулся. — Мы все знаем, что в наших сердцах, правда? — Он шагнул вниз, будто спускаясь со звезды, и теперь стоял босой на холодной поверхности алтаря. — Иди сюда, Нокс.
Нокс двинулся вперед, хотя он и так стоял на расстоянии вытянутой руки от алтаря, но Джалу зачем-то нужно было, чтобы он подошел еще ближе. Когда Нокс приблизился, Джал сел на край камня. В конце концов они оказались почти нос к носу. Сердце Нокса все так же колотилось в груди, а страх — или это было действие амулета? — усилил чувства. Его мысли замедлили ход, и теперь весь мир был сосредоточен в лице Бога, таком сильном, красивом и жестоком.
— Как Бог может быть жестоким? — Голос Дэнни вился вокруг его мозга, как надоедливый комар. Дэнни был здесь… в нем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
