Тело. Беркстед!
Но к ним никто не подошел, и слава Господу.
Она открыла глаза, чтобы увидеть пару длинных ног в поношенных, но отлично начищенных дорожных сапогах. Ноги запутались в ее юбках. Вот так и они оба сплелись воедино. В горе и в радости.
Он слегка отодвинул ее от себя и заглянул под завесу волос, которые упали ей на лицо.
— Ты ранена?
— Нет. Или да. — Катриона покачала головой, не в силах заставить себя взглянуть в лицо Томасу. — Но мне кажется, меня сейчас стошнит.
Он перевернул ее так, что голова оказалась меж его колен.
— Ты ударилась?
— Нет, — сумела выдохнуть она. Беглого осмотра было достаточно, чтобы убедиться в отсутствии существенных повреждений. — Нет.
— Отлично. Тогда просто дыши. — Томас ничего больше не сказал. Но Катриона слышала его тяжелое дыхание. А затем он привел в порядок волосы, которые выбились из пучка, когда ее тащили через все поместье, а пистолет упирался ей в челюсть; нежно растер шею сзади, и это было очень приятно. Так мог бы поступить Танвир Сингх. Или по крайней мере тот Танвир Сингх, которого она полюбила.
Однако это был один и тот же человек. Один мужчина. Мужчина, который пришел ей помочь. Именно так, как она и надеялась.
Желудок постепенно отпускало. Ее охватило огромное облегчение, унося остатки сил. Кости словно превратились в желе. Зато они оба были спасены! Должно быть, Томас застрелил Беркстеда. Сделал то, что намеревался сделать. И она сделала то, что хотела сделать. Все было закончено.
Разве? Кое-что еще оставалось.
— Мне нужно сказать тебе кое-что.
— Беркстед мертв. Он больше не причинит тебе вреда, Кэт. Что бы ты ни сказала, это уже не столь важно. — Его рука осторожно погладила ее под подбородком, будто Томас хотел убедиться, что она в самом деле невредима.
— Пусть Беркстед мертв, но он еще может причинить нам и вред, и боль. Ведь ты слышал его слова. — Чувство вины так переполняло ее, что она уже не могла что-либо отрицать. Жестокие, беспощадные угрызения. Стыд, тяжким камнем вины угнездившийся в трещинах ее души. Отвратительная правда, от которой она пыталась убежать долгие годы.
Катриона всегда знала, что однажды правда настигнет ее.
Сегодня такой день настал.
Но не здесь, где в воздухе витает дым пороха и запах смерти, а холодные каменные стены смыкаются над ее головой.
— Мне нужно выйти отсюда. Мне нужен воздух.
Он выполнил просьбу: проворно подхватив ее на руки, понес вниз по крутым ступенькам и вон из церкви, пока они не очутились в тишине и уединении сада. Там нашлась скамья, и они сели. Катриона оказалась у Томаса на коленях.
Она неуверенно начала:
— Некоторое время назад — в Сахаранпуре — Беркстед заявил, что узнал нечто такое, что в Шотландии было моим позором. — Катриона закрыла глаза. — И сказал, что, если я не выйду за него, он всем сообщит, что в Шотландии меня разыскивают за убийство.
— Тише, Кэт. — Томас обнял ее покрепче. — Всем известно, какой он негодяй. Разумеется, он сам выдумал это убийство. Если ты думаешь, что я поверил бы в его отвратительную выдумку… Он сказал бы что угодно, чтобы тебя опорочить, и врал направо и налево…
— Нет. — Она не смотрела на Томаса. Не хватало смелости. Но она видела его мысленным взором, как он сидит, склоняясь над ней, ероша волосы столь трогательным жестом усталого отчаяния. Он так добр к ней! Почти всегда был таким добрым…
— Это не ложь. — Катриона почти не слышала звука собственного голоса, вырывающегося из пересохшего, как бесконечная пустыня, горла. Никогда больше не знать ему живительной влаги.
Потому что, когда она исполнилась стальной решимости и собрала в кулак остатки храбрости, чтобы поднять глаза, Томас смотрел на нее, и во взгляде его было нечто недосягаемое ее пониманию. Предательство, отчаяние казались теперь несущественными. Перед Катрионой разверзся ад. Тот его круг, куда, видимо, отправляли людей вроде нее, которым хватило безрассудства отвергнуть такую любовь, как та, что предлагал ей Томас.
Он отвел взгляд и посмотрел в небо, где сквозь тучи пробивался ясный солнечный луч. Щурил глаза, очевидно, предпочитая страдать от слепящего света, нежели смотреть на нее. Но Катриона глаз не отвела. Это была прекрасная возможность смотреть на него. Она была вольна это делать, поскольку никакие посторонние глаза не смотрели на них, а требовательный взгляд Томаса был устремлен в сторону. Чужой и знакомый человек одновременно, этот красавец англичанин, который и выглядел, и смеялся, и целовал ее как Танвир Сингх.
Ей хотелось закрыть глаза. Наступал момент откровения — момент, когда Томас наконец увидит ее такой, какая она есть на самом деле. Но Катриона глаз не закрыла. Она была готова встретить с открытыми глазами то, что заслуживает. И вынуждена это признать, в конце концов.
— Это правда. Я убийца. Я убила своего отца.
Глава 24
Кэт начала дрожать всем телом. Томас не мог определить, был ли это шок, реакция на смерть Беркстеда — пуля Томаса проделала в нем дыру, однако именно действия Кэт привели негодяя к встрече со смертью, или тяжкий груз признания. Он снял с себя плащ и набросил ей на плечи.
— Все хорошо, Кэт, — сказал он, крепко обнимая девушку. — Он больше не причинит тебе зла. Он мертв.
Она передернула плечами, словно отвергая возможность даже слабого утешения.
— Нет, нехорошо. Он же мертв.
Томас не знал, что сказать на это лишенное всякой логики заявление, но рук не разжал. Его большие натруженные ладони всадника гладили ее узкую напряженную спину. Пытались согреть ее руки. Он терпеливо ждал, пока ужас не отпустит ее.
— С тобой все будет хорошо, Кэт. Обещаю.
— Нет. — Она сбросила с себя его руки, пытаясь вздохнуть поглубже. Но вид у нее был несчастный. Кэт была бледна и растеряна, как тогда, когда Томас затащил ее под живую изгородь. Потом подняла на него взгляд и посмотрела ему в лицо — глаза ее, утратив былую мягкость, смотрели теперь жестко и сурово. В ее потемневших глазах Томас видел нечто большее, чем страх. Ненависть к самой себе — вот что это было.
Помоги им Господь. Если она собирается каяться в преступлении, ей нужно выпить. Черт, ему самому требуется выпивка.
— Верзила Хэм! — окликнул он великана кучера у садовой калитки, который любезно встал на страже, загородив вход своей массивной спиной, не давая любопытным приблизиться. — Мисс Роуэн совершенно необходимо промочить горло.
Через минуту и без лишних слов ему была предложена фляжка с неизвестным содержимым.
— Вот так. — Томас извлек пробку и подал фляжку Катрионе. — Возьми. Выпей это.
