чем мы, но лет десять назад белый медведь выходил на улицы Норт Аурума.
— С сегодняшнего дня на улицы нашего города больше никогда не выйдет ни одного белого медведя! — издевательски рассмеялся южанин, а затем обратился к бойцам противника. — Сегодня я убью Спурия. Вы можете сложить оружие прямо сейчас и вновь присягнуть мне на верность. Я великодушно прощу вас. Или мы размажем ваши рожи, вы мне всё равно присягнёте, но лишитесь какой-нибудь части своего тела! Вам выбирать!
— Ты так ничего и не понял, — лидер медведей дал закончить Акио его угрожающую речь, а затем начал свою. — Не все в этом мире хотят лизать жопу легиону и сраной Республике. Мы хотим независимости. Мы хотим сами определять свою судьбу. Мы хотим свободы. И за эти идеалы мы готовы сражаться.
— Хотите свободы в городе-карцере? Здесь только мёртвые могут быть свободны! И я обеспечу вас тем, чего вы так жаждете.
Всё, время разговоров подошло к концу. Жаль, что придётся прибегать к насилию. Я надеялся, что медведи всё же побросают оружие. Они выглядят куда слабее людей Акио и уж тем более нас с Риксом.
— Вперёд! — прокричал Спурий своим людям.
— Порвём их! — скомандовал Акио, использовав мою фразу. Я боялся, что преступники (наши) совсем забудут про тактику и ломанутся вперёд. Ошибся в них, признаю. Нам с Риксом дали стартануть первыми, потом пошли следующие боковые пары, и лишь затем центр.
Я сбил щитом невысокого парнишку, в которого вмазался, он даже ничего понять не успел. Тут же я нанёс удар своим оружием под колено медведю рядом, из-за которого тот выбыл из боя. Первый попытался подняться, но тут же получил от меня пинок легионерским сапогом по лицу. Я бил не со всей силы, чисто чтобы выбить из него желание сражаться. На секунду я осмотрелся: Рикс сминал фланг со своей стороны, все наши были на ногах, Спурий весьма успешно махал топориком по щиту Акио. Я отбросил свой металлический прут, подлетел именно к лидеру медведей сбоку, перехватил руку и начал наносить его же рукоятью топора удары по его лицу. Хватило всего лишь трёх.
Настолько стремительного боя я не ожидал. Возможно, в глубине души я даже надеялся на ловушку, превосходящие силы противника и запрещенное оружие. А в победе над столь слабым противником я не получил ни чести, ни славы…
— Как я и обещал, Спурий сегодня умрёт! — все противники были обезоружены и поставлены на колени. У многих серьёзные травмы, переломы, кровь на лице, но всё это поддаётся лечению, никто больше не погибнет. Акио с разбитым носом стоял над лидером медведей, тоже поставленном на колени, и держал его за шею. Бля, кажется, я выбил ему глаз. И пару зубов. — Запомните этот день! Запомните, что я делаю с изменниками!
С этими словами Акио перерезал Спурию горло. Я понимал, к чему всё шло, когда соглашался помочь южанам. Однако смотреть на всё это мне не очень хотелось, свою задачу я уже выполнил.
— Ещё я обещал, что вы повторно присягнёте мне на верность, но лишитесь части своего тела в наказание за предательство и в назидание другим! — вертел азиат в пальцах складной нож. — Прошу. Режь ухо. Или отрежу яйца.
Акио протянул нож одному из бывших белых медведей, когда их лидер перестал дышать. Мужчина, стоя на коленях, долго не решался взять нож. Затем всё же сделал это, поднёс к своему уху и произнёс: «Я отрекаюсь от белых медведей, клянусь в верности Акио». Потом он, дика крича, отрезал себе левое ухо.
— Можно было бы и получше сказать, но так тоже неплохо, — упивался своей победой лидер южан. Нашей победой. Я не уверен, что Акио смог бы разбить белых медведей без нашей помощи, ведь Спурий почти победил его в бою. — Кстати, вам запрещается приближаться к Африке ближе, чем на милю. Вам запрещается носить любое оружие, особенно ножи. Отныне будете работать на моей маленькой ферме. И на стройках. И в любом месте, где я прикажу.
Поначалу меня подташнивало, когда медведи по очереди отрезали себе уши, а потом я просто перестал обращать на это внимание. Если сначала я старался абстрагироваться от того, что вижу, то потом я выключил и слух. Я не подписывался на пытки. Знаю, это необходимо, и такой подход куда правильнее и мудрее, чем просто всех вырезать. Однако сейчас у меня внутри паршивое чувство. Словно мы — легионеры, вообще не отличаемся от них — преступников…
Глава 8
Последняя неделя проплыла, словно в тумане. Перед сном я вливаю в себя внушительную порцию алкоголя, чтобы ни мыслей в голове не было, ни чувств в сердце. Ночью выпал первый снег, хотя только середина сентября. Меня пугают приближающиеся морозы. Да и рассказы ветеранов о местных зимах не внушают оптимизма. Однако все утверждают, что в холодное время года здесь куда спокойнее. Никаких бунтов, количество преступлений падает, жизнь в городе замерзает.
Но мне ещё хорошо, так как за спиной имеется хотя бы подготовка в Кост Терминусе. У многих переводников и такого опыта нет. Гней, например, проходил учебку на юге Индии, так как его готовили к службе в Сересе. Обстоятельства, впрочем, сложились иначе, и теперь он мёрзнет на крайнем севере. Он не жалуется, но в личных разговорах, конечно, одуревает от местной погоды.
Пока что я не посвятил Гнея во все хитросплетения взаимоотношений нашего легиона и преступности в городе, просто сказал, что мы сотрудничаем по некоторым вопросам. Он почесал затылок, задумался, затем ответил: «Лучше уж мир, чем война». Мой заместитель рассказал, как на его прошлом месте службы бандиты почти открыто совершали нападения на транспортные поезда, административные здания и патрули легиона. И всё это в большом негражданском городе на полмиллиона человек и двадцать восемь тысяч легионеров.
Но при этом Гней думал, когда попал в Норт Аурум, что здесь будет ещё хуже с уровнем преступности. Во много благодаря рассказам старшего учителя, который прослужил здесь годик аж тридцать лет назад. Гней приятно удивился тому, что каждый житель города не стремится воткнуть ему заточку в шею. Теперь мы оба понимали, насколько великолепную работу провели легат и первый центурион. К сожалению, не везде возможно нечто подобное.
Во-первых, нашему легиону невероятно повезло, что
