И упала. Подумала только: теперь меня, как неадекватную женщину, стремящуюся убежать и прилюдно оголиться, поймают и переведут в другой дом. Дом душевной скорби. К психотропным лекарствам.
…Так, мы теперь, выходит, водоплавающие? Кажется, я лежала в конкретной жиже – смесь земли, воды и кусков ледышек. Приятная такая жижица, остужает жар, который ну прям разбирает, разжигает-распаляет изнутри. Голой кожей я ощущала этот успокаивающий, добрый холод, постепенно и сама становясь спокойнее, проще, прохладнее.
Новая форма жизни? Кто я теперь? Холоднокровная тварь? Лягушка? Головастик? Эх, что ж руки-то не поднимаются? Есть они – или нет? Просто не видно их, темно.
Нет, есть руки – ну, или что там у меня теперь. Я куда-то погребла, шлёпая по приятной жиже. Надо разогнать ледышки и попить, что ли. Пить очень хочется, очень.
Попила. Скрипит на зубах – земля, наверно. Взболталась в моей луже какая-то взвесь. Надо перестать барахтаться, земля осядет. Плохо, стемнело, не поймёшь, чего пьёшь. Или у меня зрение стало сумеречным, а на самом деле по-прежнему светло?
Нет, сумеречное у меня как раз не зрение, а сознание. Да, поэтому-то, наверно, я всегда была невзрослой. Я ведь часто жила на какой-то такой грани реальности, полусна-полуяви, мне часто казалось, что раз! – и всё окажется по-другому, выяснится, что до этого была не совсем правда, а вот теперь-то настоящая, отличающаяся от скучной реальности жизнь и начнётся. Что не всё можно объяснить так, как объяснялось до этого, ведь во всём есть какой-то другой смысл. Надежда – на что непонятно, но на что-то это самое хорошее, не такое, как всегда было, не покидала меня.
И вот теперь я лягушонка. Где моя коробчонка? Холодно на улице маленькой макаке, рано ещё выбираться на природу, не май месяц… Куда ж нам плыть?..
В этот самый момент меня схватили и потащили куда-то. Быстро же кому-то досталась добыча. Цапля? Ей тоже рано. Да и не дотащит меня цапля – здоровенная я, наверно, лягушища! А может, и цапля – мутант? Все мы здесь мутанты…
Это оказался не мутант, а какая-то женщина. Ей помогали кто-то помельче. Дети. Это они обнаружили меня у забора. С домом я, конечно, ошиблась.
Их мама. Это была их мама. Которой я повторяла только: «Возьмите меня только на ночь. На ночь. Дайте позвонить. Мой муж за всё заплатит!»
И я была не лягушка. Не холоднокровная. Это температура на моём континенте +40, оказывается. Мне дали телефон и градусник. И, наверное, помыли…
Я выныривала. Я набирала номер. Я говорила. Глеб – это был точно Глеб. Он находился где-то рядом. То есть – он приехал. Ну, почти приехал.
Нет, приехал. А меня, выходит, кто-то взял в настоящий ДОМ! В дом с детьми. А я, приблудная гольтепа, даже не в халате. Надо было и там, в лесу на дороге, значит, раздеться, тогда люди в машинах быстрее бы сжалились. И всё бы было проще…
Глеб.
Глеб приехал, Глеб всё нашёл. Глеб забрал меня в машину. Глеб отвёз меня в какую-то больницу. Глеб говорил с врачом о рентгеновском снимке. Воспаление лёгких. Двусторонняя пневмония. Хо – фигня. Глеб сделал мне укол по старой традиции. Или это кто-то другой, Глеб только возле меня стоял?
А, Глеб снял номер в гостинице…
Глеб уходил. Глеб приходил. Глеб спал рядом – я не знаю, можно это или нельзя, заражу его или это не заразно.
И, наверное, за всё, за всё рассчитался с матерью добрых детей. Которых я даже не видела. Во всяком случае, не помню. Спасли оборотня, спасли оборотня… Надо же – моими добрыми помощниками были всё это время исключительно женщины. И Глеб, конечно.
Это утро. Это чай. Это Глеб. Я всерьёз открыла глаза.
Мне стало хорошо – мгновенно. Я не чувствовала никакого воспаления. Мне подсунули чужой снимок! И никакой температуры +40 у меня не было – сон только какой-то. Мне всё это снилось, когда я Глеба ждала. Глеб. Обожаю болеть, оказывается! Когда Глеб меня лечит. И выздоравливаю моментально. Так бы тут и болела – но пора и честь знать. Тем более я кто – оборотень с проблемами. Эх, а вот для полноты комплекта ещё бы и в лягушку научиться обращаться. Не обязательно царевну…
Мы уехали из этого города. В другой, он тут близко оказался. Снова гостиница.
– Машину, Глеб! Нужно же купить новую машину!
Но он уже и так всё нашёл. Я внятно стояла на ногах, когда мы оформляли на меня какую-то тачку. Потому что надо было уматывать. Глебовы «Жигули» по сравнению с тем, что предлагалось за ту же цену, были очень даже о-го-го. Но мы всё равно продали эту машину, взяли тёмно-синюю «Ниву» с хорошей ходовой частью и неаккуратно залатанным раздолбанным кузовом. Поменяли своё шило на мыло, я стала владелицей автотранспорта, а Глеб – держателем генеральной доверенности. Купили несколько карт – подробных, хороших. Справочник терапевта. И, что бы там ни было написано о том, что лечить воспаление лёгких нужно долго и дома, укатили вон и из этого города.
Да, мы поехали. И хоть была я вялая и дряхлая, как перекипячённая тряпка, но продолжала бодро командовать: «Вперёд!» И мы ехали вперёд.
Вовсю разворачивалась славная звонкая весна, солнце опомнилось и включилось на полную мощность. Снег стремительно таял, лужи разливались на всю Ивановскую. А мы с Глебом ехали и ехали!
Он увозил меня, увозил подальше – в те края, где я смогу свободно летать, где меня не будут ловить. Надо только найти их, края эти дикие. Найдём – а карты нам на что?
Уже полторы сотни километров отделяли нас от городка, который находился в Подмосковье средней дальности. Брянские леса – вот где решили мы искать приют. Это Глеб предложил, он всё продумал, пока ко мне ехал. Значит, НАДО ему зачем-то искать этот самый дикий, никому не нужный край вместе со мной. Мы бежали от людей – а я была счастлива! Да, вот оно какое, трудное счастье оборотня. И жениха его – ещё более странного парня, раз он это добровольно делает. Раз везёт своё чудо-юдо прятать, спасать. Я – ЕГО! И это было так приятно! Очень приятно ощущать это – одновременно с тем, что я свободная, свободнейшая птица, а в то же время тут, на земле, есть у меня надёжная – пренадёжная пристань. В виде Глеба. Так что где Глеб, там и я.
Да, выберем деревню поглуше – в таком месте, где никому ничего не надо. Вон их сколько, таких деревень, если по карте смотреть. И буду я там парить над лесами, как гордый орёл над вершиной Казбека. И над речкой буду. Надо обязательно найти местность с речкой. Потому что красиво это очень – лесные реки. Летишь над такой низко-низко, и ждёшь, что из-за поворота выплывет ладья с викингами, которые направляются наших бить. А вот хрена лысого вам удастся незамеченными подплыть, ребята-норманны! – приходит в такие моменты весёлая мысль. – Ведь это я здесь специально лечу, я, русский народный разведчик! Я вас засекла! Тут я разворачиваюсь – и ходу до наших! Приготовиться к бою! Э – ге-гей, славяне!..
