О, бездна богатства и мудрости Божьей… И непостижимы пути Его? Откуда этот возглас? Из воспоминания, конечно, Писаний, которые он прежде перечитывал, из созерцания таинств, которые он выше разбирал[2659] применительно к вере во Христа, проистекающей из Закона.[2660] Если Маркион умышленно устранил эти < Писания и таинства> что это вдруг его апостол восклицает, не имея перед собой никаких богатств бога, столь бедного и нуждающегося, сколь <должен быть тот,> который ничего не создал, ничего не предвещал, ничем, наконец, не владел как тот, который спустился в чужое? Но ведь и апостол, и богатства принадлежатТворцу, <богатства> прежде сокрытые, ныне открытые. Ведь Он так обещал: И дам им сокровища скрытые, невидимые открою им.[2661] 10. Вот, стало быть, откуда происходит восклицание: О, бездна богатства и мудрости Бога! Того Бога, Чьи сокровища уже открыты. Это — из Исаии, и то, что следует за этим, взято из книги того же пророка: Ибо кто познал мысль Господа или кто был советником <Его>? Кто протянул Ему <дар> и получит его обратно?[2662] Ты, что изъял столько всего из Писаний, почему сохранил это, словно бы и это не принадлежало Творцу? 11. Посмотрим на заповеди, < якобы > явно принадлежащие новому богу: Ненавидящие, — говорит, — зло и держащиеся добра[2663] — ведь у Творца сказано совсем по–другому:[2664] Уберите от себя зло[2665] — и: Уклоняйся от зла и твори добро[2666] Проникнутые братской любовью друг к другу[2667] — ведь это не одно и то же: Возлюби ближнего, как себя[2668] Радуясь надеждой[2669] — конечно, на Бога, ибо, — лучше надеяться на Господа, чем надеяться на правителей[2670] Перенося тяготы?[2671]— ибо, — услышит тебя Господь в день тяготы[2672] [есть у тебя псалом].[2673] Благословляйте и не проклинайте,[2674] — кто будет учить этому <лучше>, чем Тот, Который основал все благословениями?[2675]12. Не высокомудрствуйте, но следуйте за смиренными, не будьте мудрыми для самих себя?[2676] — ведь они от Исаии слышат «Горе!»[2677]
Никому не воздавайте злом за зло,[2678] и лукавства брата своего не вспоминай[2679] Не мстите за себя,[2680] ибо у Меня отмщение и Я отомщу, — говорит Господь.[2681] Будьте со всеми <людьми> в мире[2682] 13. Стало быть, и Закон возмездия не разрешал воздавать за несправедливость, но сдерживал замысел страхом воздаяния. Поэтому с полным основанием <апостол> все предписания Творца заключил в главной Его заповеди: Возлюби ближнего, как себя[2683] Если это дополнение к Закону происходит из самого Закона, то я уже не знаю, кто является Богом Закона; боюсь, уж не бог ли Маркиона. Если же Евангелие Христа исполняется благодаря этой заповеди, однако, то, что принадлежит Христу, не принадлежит Творцу, то к чему мы еще спорим? 14. Сказал ли Христос или не сказал: Я пришел <не> отменить Закон, но исполнить,[2684] — напрасно Маркион старался устранить это высказывание: если Евангелие не исполняет Закон — вот, Закон исполнил Евангелие. Хорошо, тем не менее, что и в заключение <апостол > угрожает судом Христа,[2685] конечно, Судии и Мстителя, конечно, принадлежащего Творцу, <угрожает, > несомненно утверждая, что необходимо снискивать милость у Того, Кого он показывает внушающим страх, даже если бы проповедовал < кого–то > иного.
Глава 15. Об убийстве пророков, о браке и похоти, о восхождении на небеса, о запрете угашать дух, о спасении духа, души и тела (1 Фес.)1. Мне не будет в тягость рассмотрение и более коротких посланий. Есть вкус и в малом. Иудеи убили своих пророков.[2686] Я могу сказать: «Какое до этого дело апостолу другого бога, и притом наилучшего, о котором говорится, что он не осуждает грехи даже своих почитателей >, и который сам, ниспровергая, неким образом уничтожает тех же пророков?» Что дурное совершил ему Израиль, если убил тех, которых и он отверг, если раньше <Израиля> утвердил в отношении них враждебный приговор? «Но <Израиль> согрешил по отношению к их собственному Богу»: порицал злодеяние тот, к кому относится пострадавший; несомненно, порицавшим мог быть любой другой, но не противник пострадавшего. Но он (апостол Маркиона) не упрекал бы их, вменяя им в вину также и казнь Господа, говоря: которые и Господа убили, и пророков своих,[2687] — хотя «своих» и является вставкой еретика. 2. Ибо что особенного, если Христа, проповедующего иного бога, погубили те, которые заклали пророков своего Бога? <Имеется>[2688] фигура речи «усиление» <в утверждении? — , что они убили и Господа, и Его слуг. Далее, если они убили Христа одного бога, а пророков другого Бога, то <апостол> сравнивает нечестие,[2689] а не подчеркивает его нарастание. Но о сравнении нечестивости речи быть не могло: итак, <перед нами нарастание нечестивого,> а нарастание нечестивого могло быть лишь в том случае, если оно было совершено в отношении Одного и Того же Бога[2690] подтем и другим наименованием. Следовательно, Христос и пророки принадлежат Одному и Тому же Богу. 3. То, что представляет собой наша святость, называемая <апостолом> волей Божьей, можно узнать[2691] из противоположного, которое он запрещает, ведь он говорит: Воздерживаться от разврата,[2692] — не от брака, — каждому уметь блюсти свой сосуд в чести? Каким образом? Не в похоти, как язычники. Похоть же и у язычников приписывается не браку, но особенной, неестественной и чудовищной разнузданности[2693] — <святость> всегда[2694] является противоположной уродливости и нечистоте, исключая не брак, но похоть, блюдя наш сосуд в брачном почете. Но это место я должен разбирать, не забывая о том, что надо предпочитать другое, т. е. более полную святость, ставя воздержание и девство выше брака, но не запрещая его. Ибо я отражаю ниспровергателей Бога брака, а не приверженцев целомудрия. 4. < Апостол > говорит о тех, которые остаются до пришествия Христа, что они вместе с теми, которые, умерев во Христе, воскреснут первыми, будут унесены в облаках в воздух навстречу Господу ,[2695]Я вспоминаю, что, увидев их еще тогда, небесные сущности д ивились на сей вышний Иерусалим[2696] и через Исаию возглашали: Кто это летит сюда, как облака и словно голуби с птенцами ко мне?[2697] Если это восхождение Христос подготовит для нас, Христом будет Тот, о Котором <говорил> Осия: Кто строит Свое восхождение в небеса,[2698] — конечно, для Себя и Своих. Затем, от кого я теперь буду ожидать <это>, если не от Того, от Которого это услышал? 5. Какого духа <апостол> не велит угашать и какими пророчествами запрещает пренебрегать?[2699]
Конечно, по Маркиону, не духа Творца и не пророчества Творца. Ибо то, что <апостол> разрушает, он сам уже угасил и презрел, и не может запрещать то, что сам[2700] сделал. Следовательно, Маркиону нужно показать сегодня в его «Церкви» божьего духа, которого нельзя гасить, и пророчества, которые нельзя презирать. И если он предъявил то, что считает <этим духом >, пусть знает: что бы это ни было, мы будем судить это по образцу духовного и пророческого дара и силы, чтобы и будущее предвещало, и тайны сердца открывало,[2701] и таинства объясняло.[2702] 6. Когда он ничего такого не покажет и не докажет, мы, со своей стороны, представим и дух, и пророчества Творца, возвещающие Его волю. И, таким образом, станет известно, о чем говорил апостол, а именно о том, чему предстояло свершаться в Церкви Того Бога, благодаря существованию Которого и Дух Его действует,[2703] и обетование распространяется. 7. Ну что ж, теперь вы, отрицающие спасение плоти и — если когда–либо что–нибудь подобное получает наименование тела — истолковывающие это как что угодно другое, только не как плотскую субстанцию, смотрите, каким образом апостол разделил все присутствующие в нас субстанции, дав им определенные имена, и поместил их все в одной молитве о спасении, желая, чтобы наши дух и тело, и душа сохранились без порока в пришествие Господа и Спасителя нашего Христа![2704] 8. В самом деле, <апостол> сказал и о душе, и о теле — сущностях различных, поскольку их две. Действительно, хотя и душа [и][2705] является неким телом особого свойства, как <им является > и дух, когда, однако, и тело, и душа называются отдельно, <а>[2706] удуши, не нуждающейся в общем наименовании «тело», есть собственное наименование, <то> первое остается плоти, которая, будучи не названной собственным <именем>, по необходимости пользуется общим. Ибо я не вижу в человеке иной субстанции, помимо духа и души, к которой было бы применимо название тела, кроме плоти, узнавая ее под именем тела всякий раз, когда она не упоминается; в большей степени <так будет> в этом месте, когда она, именуемая телом, называется своим собственным именем.
