Враги окружили войско германцев и замерли, после чего на католиков обрушились стрелы, арбалетные болты, сулицы, метательные топоры, дротики поставленных на повозки стрелометов и какая-то дьявольская огненная смесь. Зальх не понимал, что это и его душа трепетала от ужаса. Да и как не бояться, когда происходит нечто необъяснимое? Из рядов бодричей вырывалось сразу несколько воинов в руках которых находились какие-то камни или горшки. Враги кидали свои снаряды в германцев и затем сразу пять-шесть воинов оказывались охвачены огнем. После чего горящие люди размахивали руками, выбегали в поле, а затем падали на землю и катались по ней.
"Что же это такое? — подумал Седрик. — Откуда у язычников такое оружие и почему бодричи не принимают правильного боя?"
Ответ Зальху был не нужен — он и так все понимал. Венеды, во владения которых пришло войско католиков, получили помощь от самого Сатаны и они берегли свои жизни. Язычники знали, что сильнее германцев, и были намерены уничтожить захватчиков всех до единого. Ну, а поскольку варвары находились на своей территории, то они могли никуда не торопиться.
Обстрел шел без остановки. Саксы, бавары, тюринги, фламандские наемники, швабы, франконцы и искатели приключений со всех концов Европы умирали и падали наземь. Кольцо вокруг ставки пфальцграфа сжималось и германцев становилось все меньше. Фридрих Саксонский видел это и должен был что-то предпринять, и он не придумал ничего лучше, чем атаковать венедов.
Снова завыли сигнальные трубы и отряды католиков, все вперемешку, выставив перед собой копья и щиты, начали свое наступление. Ну, а венеды, словно ждали этого. Они расступались перед германцами в стороны, а некоторые откатывались назад. Стрелы и дротики продолжали лететь в плотные колонны воинов пфальцграфа, которые пытались догнать врага и дорваться до рукопашной схватки. И когда строй германцев, наступающих по трупам своих товарищей, потерял монолитность, появился вражеский козырь. Дружный рев тысяч здоровых глоток сотряс воздух, а затем из-за спины венедской пехоты показалась плотная масса тяжелой конницы.
Впереди Зальх увидел всадников на белых жеребцах, тех самых, которые посекли отряд Рашпа, а за ними шла дружина Никлота, по крайней мере, так решил Седрик. Конница летела по лагерю, снося со своего пути все, что ей мешало, и вскоре врубилась в панцирную пехоту пфальцграфа Фридриха. Резня была страшная, поскольку остановить напор венедских дружинников и храмовников могли лишь германские рыцари, которые лишились своих лошадей, либо пикинеры под прикрытием стрелков. Ну, а поскольку ничего этого в распоряжении саксонского полководца не имелось, разгром его изнуренного голодом и не выспавшегося войска был очевиден. Зальх все это осознавал и, глядя на то, что происходит на поле боя, решил не трепать себе нервы видом погибающих земляков и вернуться обратно в чащобу.
Он начал отползать назад, но задержался, так как случилось нечто, что привлекло его внимание. Один из саксонских отрядов, судя по знамени пфальцграфа, который реял над ним, гвардейское подразделение Фридриха, пошел на прорыв и смог проломить оборону венедов. Секироносцы, орудуя своим грозным оружием, прорубили в строю язычников широкую просеку и, хотя все они погибли, воины смогли выполнить поставленную перед ними задачу. Саксонские гвардейцы дали своему пфальцграфу шанс на спасение, и он им воспользовался.
От войска отделилось два десятка всадников, которые поскакали к лесу, и не куда-нибудь, а прямо туда, где спряталась группа Юнга, который увидел это и прорычал:
— Дьявол! Уходим отсюда! Живее! Бросьте все! Бегом! За мной! Сейчас здесь будет враг!
Бросив мешки с броней, воины вскочили на ноги, и помчались за своим командиром вглубь леса. Бежали они долго, до тех пор, пока шум битвы не исчез, и они не оказались на небольшой поляне. Здесь они сделали короткий привал и, оглядев своих людей, Юнг не досчитался пятерых. После чего, стремясь оказаться подальше от места гибели католической армии, он снова поднял воинов, и повел их на север.
Зальх шел сразу же за Юнгом. Он старался успокоиться и откинуть прочь все, что увидел сегодня. Юноша не хотел вспоминать пронзенных дротиками рыцарей и горящих воинов, поскольку ему было стыдно за то, что они погибли, а он не смог им ничем помочь. Поэтому юноша смотрел на заливающее древнюю чащобу ярким светом желтое солнце, на зелень величественных дубов и ясеней, да прислушивался к беззаботному пению лесных птиц. И вроде бы, душевное равновесие вернулось к Седрику, но мирное спокойствие лесной чащи оказалось обманом. Враги были рядом и они не собирались отпускать беглецов.
Просвистев по воздуху, неизвестно откуда вылетела стрела, которая вонзилась прямо в правый глаз Густава фон Юнга. Рыцарь, не издав ни единого звука, вскинул вверх руки и повалился на спину, а затем, уже на земле, он пару раз дрыгнул ногами и затих. Ветеран умер. Вокруг был лес, который сразу же из приветливого стал враждебным, а выхватившие оружие воины неосознанно сбились вокруг Зальха и один из них произнес:
— Господин Седрик, командуйте. Что нам делать дальше?
Одновременно с этим снова просвистела стрела, а за ней следом еще две, и сразу три германца повалились на траву. При этом по-прежнему никого не было видно, и тогда Зальх закричал:
— Бежим!
Опять страх, мерзкой больной занозой, колол его душу. Волосы на голове юноши, который чувствовал, что за ним наблюдают, и в него целится невидимый стрелок, шевелились. Ужас гнал его вперед, и в этот момент рыцарю хотелось замереть на месте и принять смерть, как избавление. Однако он продолжал бежать, а доверившиеся ему воины, спотыкаясь и дыша, словно загнанные лошади, следовали за ним. Зальх тоже задыхался, плащ зацепился за колючие ветки какого-то кустарника и слетел, а ножны меча колотили по левому боку Седрика. Ноги наливались свинцом, мозоли на ступнях лопнули и кровоточили, бурелом на его пути тормозил движение, но он все равно бежал.
Как долго продолжался бег Седрика, сказать трудно, а остановился юноша лишь на берегу дурно пахнущего болота. Дальше дороги не было, поэтому он упал на влажную землю и замер, немного отдышался, спрятался в густом кустарнике и только после этого смог осмотреться. Перед ним болото. Рядом буйная зеленая растительность и несколько разлапистых деревьев, а где-то невдалеке слышны перемежаемые звоном стали крики на немецком и венедском. Надо было что-то делать и, воровато оглядевшись, Седрик решил скрыться от погони, которая, наверняка, идет по его пятам, в болоте. Но тут затрещали кусты и рядом, не заметив юношу, остановились люди. Кто это Зальх не видел и он снова затаился. Однако тут неизвестные пришельцы заговорили, и Седрик понял, что это свои, и не абы кто, а сам Фридрих Саксонский с ближними людьми. За малым, рыцарь не вышел к ним, и только мысль о том, что за сбежавшим пфальцграфом бодричи станут охотиться особо, удержала его от неосмотрительного поступка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
