с сумками. Естественно, что не все квартиры с первого по второй этаж были в моём поле зрения. Окна и балконы двух квартир на этаже уходили на обратную сторону дома, куда убежала Настя со своей бандой.
Вспомнив про Настю, я стал высматривать её, народу в низу было много, откуда они все набежали, да ещё в таком количестве, для меня была загадка. Но даже в такой толпе я бы узнал её куртку, её фигуру, но на глаза не попадался знакомый силуэт, она убежала, скрылась от меня, надеюсь, что не на всегда и вскоре мы с ней увидимся.
Не хотелось на ночь глядя, спускаться на крышу магазина, оттуда был бы лучше обзор на окна соседнего дома, так как подниматься в темноте на верх не самая хорошая идея. Поэтому я сходил, взял еды, воды себе и Рыку, сел опять на парапет крыши и ужиная вместе со своим другом наблюдал за закатом.
Когда солнце ушло за горизонт и земля внизу, вместе со снующими там каннибалами, превратилась в черное непроглядное покрывало, в соседнем доме обозначились мои соседи. На первом этаже в квартире, расположенной окнами ко мне, сквозь жалюзи стал виден свет от фонарей. Теперь было понятно куда заселились полицейские со спасёнными ими гражданскими, ведь я точно видел девушку и детей.
«Юля»
- Кыш! – произнёс всего одно слово высокий парень, единственный из всех, у кого не было бороды с усами, он был начисто выбрит.
К дивану подвели мужчину голова и плечи которого были залиты толстым слоем крови, при этом не понятно было его ли это кровь или нет, так как видимых повреждений на нём не наблюдалось, а крови при этом было очень много. Юля не до конца поняла кому принадлежат данные слова «Кыш», словно прогоняют дранного кота, поэтому искренне, недоумённо уставилась на молодого крепкого парня с голубыми глазами. Такие мальчики обычно обращались к ней совсем по-другому, их голос дрожал, а слова им приходилось, тщательно подобрав, выдавливать из себя, дабы принцесса благосклонно выслушала их блеяние.
- Ну ты чё, в натуре оглохла! Съебалась отсюда! – вопреки представлениям Юли о беседе между мужчиной и женщиной, резко сказал молодой парень, уже готовясь чуть ли не на неё с детьми уложить мужчину на диван.
Подскочив, увернувшись от ног, обутых в грязные берцы, окровавленного мужчины, Юля резко вытянула с дивана детей и возмущённо сообщила;
- Поосторожнее нельзя, я с детьми как-никак! –
Положив мужчину на диван, молодой парень, совершенно проигнорировав её слова, сказал что-то лежачему, упоминая какого-то Академика. Затем резко встал и вышел из зала, уйдя в сторону входной двери. Юля немного растерялась, оставшись стоять на ногах вместе с детьми, все два кресла были заняты, на одном сидел, опустив голову раненный полицейский с забинтованными руками. На другом мужчина в возрасте, держа рюкзак на коленках, что-то там искал. Постояв немного и почувствовав неловкость, Юля провела детей к набросанным у стены сумкам и усадив на них детей пристроилась сама.
Вскорости разгрузка машины закончилась, все мужчины в бело-синем камуфляже зашли в квартиру и закрыли за собой двери. Всего их оказалось восемь, двое пожилых лет под пятьдесят, один сильно израненный и перебинтованный сидел в кресле, пятеро крепких, выглядящих брутально и мужественно, мужчин, кроме одного побритого молодого хама, того кто её с детьми согнал с дивана. Принеся стулья с кухни и из других комнат, они расселись вокруг стеклянного стола.
- Как Академик? – кивнув в сторону мужика на диване, спросил бородатый с зелёной повязкой на голове, с сильным кавказским акцентом.
- Жив я Дикий. – раздался голос лежачего.
- Трейдер молодец, сам висит на нитке, кхе, кхе, но вовремя вмешался, иначе порвали бы они меня. Как, кстати, он сам? —спросил мужчина на диване.
- В отрубе пока, дорогой, совсем плох стал, сильно растрясли по дороге. Необходимо раны осмотреть, перевязать, желательно на капельницу посадить, лекарствами проколоть. – ответил Дикий мужчине, которого все звали Академик.
- Ну так займись этим голубчик, чего время тянуть, нужно спасать правильного фраера, ещё пригодится для дела общего. – прозвучал голос второго пожилого мужчины, сидящего в кресле с рюкзаком, из которого он стал доставать пакеты, утянутые скотчем и бросать на стеклянный стол;
- А, я пока для всех вас голубчики лекарство приготовлю. –
Началась суета, Юлю с детьми отвели в дальнюю комнату, где, вручив рюкзак, в котором находились продукты, грубо приказали, именно так и сказал бородатый высокий полицейский «Детей накорми!», оставил их одних. Вскорости в эту же комнату привели раненого парня, ехавшего в задней части кунга автомобиля. Его уложили на единственную в этой комнате кровать, совершенно не уточнив, а где будет спать она с детьми. Мужчина кавказкой внешности перевязал его, вколол пару уколов в вену и поставил капельницу возле кровати. Раненый сперва громко стонал, прижимая к себе странный автомат, с толстым набалдашником, который почему-то у него не забрали, а затем уснул.
В рюкзаке оказалось несколько упаковок яблочного литрового сока «Добрый», различные печенья, сникерсы и другие сладости. В это время Юля обычно готовила ужин, и вечером она собиралась приготовить рис с консервированными бёдрышками цыплёнка и открыть банку лечо. Но в данное время она находилась не в своём уже родном магазине, а непонятно, где, она даже не знала в каком районе города они. Те несколько секунд обзора окрестностей ей не дал никакой информации, таких пейзажей в городе было полно, особенно в старом жилфонде, она не увидела никаких знакомых ориентиров. Говорить с ней мужчины почему-то отказывались, она понимала, что у них есть дела куда поважнее, чем объяснять ей, где они, в каком положении оказались и когда прибудут на базу или поселение, куда, она не сомневалась, её с детьми везут. Почему эти странные полицейские столь грубы с ней, она не знала и старалась
