Предателем Темной Стороны оказался переосмысливший свои ценности Рудольфус Лестрейндж, каким-то образом, не без помощи магии и ничего не подозревающей супруги, он выведал, где Лорд хранит свои тайны, и пришел к неверному, для него неверному, решению.
Чтобы дало бы такое знание БПС, ведь они и так пытались Габриэля со света изжить? Знания, огромные знания! Выкрасть их перед смертью мага вполне возможно, многие века этим пользовались нечистые на руку умельцы, но мой сын не позволил такому случиться, он защитил обожаемого крестного и себя, равного ему по силе. Он незаметно покинет Хогвартс через десять минут, опередит Корнера, спешащего к Рудольфусу на выручку, негромко постучится в дверь и скажет:
— Здравствуйте, Драко у тети Беллы часы вчера забыл, на цепочке, можно забрать? Вон в том кресле, у камина, — и заглянет за плечо мужчины, разыгрывая правдоподобность.
Рудольфус не поверит, но кивнет, вежливо впуская свою смерть, и примет её достойно. Он раскаялся, а оно, раскаяние, лишь эхо приближающихся шагов расплаты. Он понял это, и умер с легкой полуулыбкой на изуродованном лице…
Его последние слова:
— Простите меня, все простите … — он тоже, вот жизнь странная, оказался лучше меня. Обидно, чертовски обидно!
На следующий вечер я буду стоять перед резной дубовой дверью в спальню старшего сына, расположенной на верхнем этаже замка Слизерина, с поднятой рукой, готовая постучать, войти, поговорить, поплакать о несбывшихся мечтах, объяснить что-то ребенку о нем самом, но… не войду, не постучу, не пожалею.
Я устала от своего сына, я не хотела его больше видеть, я никого не хотела видеть! Ноги меня не удержат, и я сползу по этой самой двери, захлебываясь в рыданиях, сотрясающих моё тело и душу, принадлежащих Малфоям и никому больше. Габриэль подбежит ко мне с той стороны, опустится на колени, и я услышу его нежный тихий голос:
— Мама, я люблю тебя, не плачь… — но ничего не отвечу.
* * *
Вчера в Косом переулке мы с Люциусом встретили чету Поттеров и Уизли, разрешение на брак они получили, и поженились еще пять лет назад. Мы просто прошли мимо друг друга, не повернув головы. У меня на руках сидела младшая дочь — Эйприл, мой четвертый ребенок, а на руках у Джинни лизала леденец на палочке её пока единственная дочь и третий ребенок — Лили. За ними шел сильно растолстевший за эти годы Рон, вместе со своей цветущей супругой, Лавандой. Он отчитывал своего румяного, и такого же рыжего, как и отец, отпрыска — пятилетнего Хьюго. Я не предъявляла ему обвинений в нападении, и мужчина воспользовался таким моим безразличием к его судьбе, забросив всякие попытки что-то изменить, но бывших соратников не выдал. Иногда, разумеется, подкидывал мужу бесполезные сведения то об одном, то о другом, но ничего важного мы от него так никогда и не узнали. Хотя я и не настаивала, пусть думает, что обхитрил, какая мне разница?
Мальчик что есть мочи орал:
— Купиии!
Я ничего не почувствовала, ничего. Ни злобы, ни сожаления, ни маломальского любопытства, окинула безучастным взглядом посторонних людей, отметив, что Рон одевается так же безвкусно и дешево, как и его отец, и потянулась в карман за списком.
Габриэль, уже три дня как третьекурсник, самый способный, но самый одинокий ученик Хогвартса, вновь составил перечень необходимых ему компонентов для дополнительных занятий по Зельеварению. Учить сына всем премудростям этой сложной науки, основанной не только лишь на знаниях, но и на интуиции, директору приказал сам Волдеморт. Полагал, видимо, что умения лишними не бывают. Я была с ним согласна, и периодически добросовестно опустошала аптеку доктора Лайнуса в поисках редких ингредиентов. Как им обоим удавалось выжить во время занятий, загадка без отгадки, сын со мной ничем не делился. Писал иногда о глупых детях, о том, что скучает, и что занятии с Лордом были намного более информативными, передавал привет сестрам, братьям, отцу, добавлял несколько высокопарных слов о семейных ценностях и ставил жирную точку. Длинные письма, полные волнующих девичьих переживаний и больше похожие на сочинения по три фута длиной, писала крестной лишь Сюзанна — спокойная, немного полная и добрая девочка. Она не блистала ни умом, ни красотой, но её обычность меня подкупала, я любила её.
Убийство Рудольфуса для сына было первым, но не последним. На летних каникулах он заавадил старикашку в подворотне, мимо которой мы шли из Гринготса. Несчастный осмелился меня узнать и окликнуть дребезжащим голосом:
— Эй, бывшая героиня войны, наплодила зла и ходишь так, будто ни в чем не виновна? Кого обмануть хочешь, меня? — старик был оборванным, грязным, но смутно знакомым. Вспомнить его я не успела, сын молниеносно вытащил палочку и убил.
— Он тебя обидел! — ответил сын на незаданный вопрос.
— Обидел, пошли дальше… — мне ничего не оставалось, как согласиться. Габриэль, счастливый и радостный, засеменил рядом, не выпуская моей руки.
И то был второй раз, остальные я просто не считала. Зло в нем напоминало бескрайний океан, зло, которое я приняла как данность когда-то, не в силах совладать с ним и поныне.
Алексия вышла замуж за Блейза, став его третьей по счету женой. Забини уже давно не заместитель, а начальник Отдела Безопасности и Магического Правопорядка, и партия весьма удачная, но я точно знаю, что любовницей Волдеморта его новая супруга как была, так и осталась. Не мне её судить. Все эти годы Алекс была мне опорой, помогала с детьми и поддерживала моё гаснущее с каждым годом желание жить — главное мое желание в недалеком прошлом, с годами оно поблекло, растворилось, посерело. Выборов себе подобие счастья в трудной для любого живого существа борьбе, я с ужасом осознала, что все вокруг немного не моё…
Рожая Эйприл, уже копию бабки Люциуса, той самой, высадившей в саду вечные марокканские розы, я ощущала себя не матерью, а инкубатором! Девочка была лишней, на неё у меня не хватало душевных сил, и я поражалась мужу, успевающего пожурить и похвалить каждого своего ребенка. Супруг постарел и осунулся. Внешний лоск никуда не делся, и глаза были такими же въедливыми и надменными, а обнимавшие меня ночами руки такими же сильными, но Люциус был уже не тот, что прежде. Чересчур много вынес он в своей жизни. Близился его шестидесятилетний юбилей, и морщины на лице выдавали почтенный возраст министра, с головой выдавали…
Порой по ночам еще слышался лязг железной клетки, затихающий у входа в библиотеку, ведь врагов у Лорда меньше не становилось, и на нас нападали много раз, а сколько раз пытались отравить или похитить, уже и не вспомню! Кстати, Драко единственный в мире, владеющий такой странной родовой силой, последним был китайский маг, именно его душу я и видела как-то в подземелье вместе с Беллатрикс. Подобные личности могли и бессмертного стереть с лица Земли, потому и были методично уничтожены Волдемортом все до единого, за исключением Малфоя, разумеется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
