Но принятие такого предложения своего лучшего ученика означало бы недопустимую модернизацию взглядов самого Фрейда, и в частности появления некоего религиозного культа, возвеличивавшего духовное и ставящего на вторые роли открытую им сексуальную природу человеческих взаимоотношений. Естественно, такого не могло бы случиться никогда – Зигмунд Фрейд был ортодоксом и ничто не могло заставить его что-либо поменять. Поэтому Фрейд отказался стать основателем религии, оставив себе роль основателя психоанализа…
И потому же Юнг, который уже почувствовал в себе силы для движения своей собственной дорогой, не желал более оставаться в учениках. Он уже знал, как придать психоанализу более широкий контекст, его учитель отказался от его предложения, значит, путь вперед был свободен. Юнг был склонен видеть впереди свет, и он видел его. Он больше не чувствовал финансовой, психологической или какой-либо другой зависимости. Он успел устроить и личную жизнь, женившись и произведя на свет детей. А отдаваясь во власть полигамии, в том числе имея интимные связи со многими своими пациентками, он избавлялся от избытка сексуальной энергии, часто свойственного активным преобразователям мира. Он также избавился от дискомфорта времен юности, устранив при помощи самоанализа большую часть собственных комплексов. Он начал строить собственный дом – будущую обитель нового, невиданного доселе учения, имеющего религиозно-мистическую основу. Он жаждал новых головокружительных высот, и бившая в нем загадочными ключами энергия позволяла строить гигантские планы. Поэтому разрыв с Фрейдом, которого он все же назвал «первым по-настоящему значительным человеком» из всех встреченных на жизненном пути, Юнг прошел психологически достаточно легко. Это была веха, точка на местности, которую следовало отметить, после чего двигаться дальше еще более быстрыми и решительными шагами. Юнг пережил разрыв намного легче, чем стареющий учитель: после разрыва судьба Зигмунда Фрейда его больше не заботила. Он достиг высот своего идеала и одновременно поднялся над ним. Он свято верил в силу харизматических движений и в то, что они нужны всегда блеклому и всегда нуждающемуся в воле человечеству. Из этой веры и родилось желание создать новую систему – набор мистических символов, который имел бы внутреннюю силу, достаточную для влияния на мир.
Со свойственной ему решительностью Карл Густав Юнг бросился реализовывать свои амбициозные планы. Во-первых, благодаря защите научных трудов он получил доступ к университетам и вообще к публичной практике – классический и очень надежный способ возвестить миру о своих идеях. Во-вторых, он не только не прекращал своих исследований, но и активизировал свои поиски, в результате чего его имя все больше звучало и звук этот становился все более внушительным. Уйдя с поста президента Международного психоаналитического общества после четырех лет управления им, Юнг уже через два года организовал собственный Психологический клуб в Цюрихе – недюжинная работа, учитывая необходимость наличия значительного количества сподвижников. И наконец, в-третьих, Юнг кардинально решил вопрос обеспечения собственной деятельности, для чего еще раньше – в возрасте тридцати четырех лет – оставил клинику и перебрался в уединенный дом на окраине тихого городка Кюснахте. Еще через несколько лет была построена «Башня» – собственный дом на берегу Цюрихского озера, оформленный в стиле пристанища одинокого и великого оракула-провидца. Подлинное творчество требовало существенного ограничения общения с людьми, а работа в уединении стала потребностью великого искателя. Высокая самоорганизация сделала его работу более рациональной и эффектной. Последнее является не таким уж простым делом, поскольку предусматривает сосредоточение на стратегически ценных направлениях, что возможно лишь посредством отказа от многого, представляющегося на первый взгляд не менее важным. История знает много примеров, когда достойные идеи не были реализованы из-за рассредоточения усилий.
По утверждению многих исследователей, выбор Юнгом сферы клинических исследований был во многом связан с желанием разобраться в себе и совершить акт собственной психокоррекции. Но тщательный и многосторонний синтез человеческой творческой деятельности привел его к совершенно неожиданным выводам, ставшим впоследствии основой всей юнговской системы воздействия на общее сознание современного мира.
Для начала Юнг сделал совершенно невероятный вывод о влиянии бессознательной памяти на творчество, на чем позже сформировал новою уникальную теорию об архетипах. Первые публичные заявления о том, что великие творения так или иначе являются в основном продуктом бессознательной переработки информации, полученной в процессе жизнедеятельности человека задолго до появления самого творения, Юнг сделал, еще работая в клинике Бургхельцли. Это открытие, хотя фактически было в какой-то степени лишь фиксацией очевидного, дало ему чрезвычайно мощный толчок для дальнейших исследований в этой области. К тому же, уже в клинике он был близок к четкому осознанию того, что гениальность не рождается из ничего, а является уникальным продуктом объединения внутреннего восприятия – синтеза человеческого опыта и движущей идеи. В этой связи весьма любопытно, что уже много лет спустя Юнг, отрабатывая и шлифуя миф о собственном посвящении, признался, что возникновению беспрецедентных полуфантастических образов в воображении он обязан прежде всего книгам по мифологии. А на закате жизни в своих воспоминаниях Юнг написал: «…все, что я создал в области духа, вышло из инициальной силы воображения и сновидений».
В то же время, из-за того что Юнг постоянно находился в двух параллельных мирах и жизнь заставляла его беспрерывно балансировать между этими двумя мирами, он без сожаления принимал такую внешнюю форму, которая была ему выгодна в определенный момент. Так, в ответ на критику своих изданий со стороны академических ученых он утверждал, что его работы (в частности, типология личностей) основаны на многолетнем практическом опыте, «который остается совершенно закрытым для практического психолога».
А уже в возрасте тридцати шести – тридцати семи лет он заговорил о своих намерениях «спасти мир». Официально разойдясь с Фрейдом, Юнг практически взялся за покорение мира. Хотя если быть до конца откровенным, Юнг приступил к своей работе задолго до расхождения с Фрейдом – на самом деле он начал готовиться к осаде мира уже после оставления клиники. Но то была еще скрытая, смутная, возможно, до конца не сформулированная в собственном сознании форма с определенной оглядкой на своего более старшего коллегу. Развивая же дальше фрейдовские разработки после прекращения отношений со своим учителем, он внезапно объявил на американском континенте, что психоанализ является религией, а не наукой, – и это было ярчайшим свидетельством глобальных притязаний Юнга. Почувствовав внутреннюю силу и уверенность в верности избранного собственного пути, он не желал считаться ни с кем и ни с чем. Он решил полностью покорить ВСЕ человеческое сознание и готов был ради этого как на титанический труд, так и на определенные уловки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
