Клерриса дома не оказывается, а Лидия приглашает юношу на только что построенную крытую террасу. Она предлагает ему стул, а сама присаживается на невысокую ограду.
— Как ты? — спрашивает целительница.
— Пока все нормально. Мегера по-прежнему проводит ночи в цитадели.
— Ты ожидал чего-то другого?
— Я надеялся.
— Но пришел ты сюда не из-за этого, — говорит Лидия, взглянув ему в глаза.
— Ты права. Мне нужен Клеррис, потому что я хочу построить корабль. Точнее, даже не построить, а перестроить.
— Ну, ему твоя затея может понравиться: строить да перестраивать он любит больше, чем возиться с растениями. Но перестраивать-то что, рыбацкие скорлупки?
— Хаморианскую шхуну, что выброшена на восточное побережье.
— А это возможно?
Креслин пожимает плечами:
— Хочется верить, потому что нам очень нужны собственные корабли. Для ведения собственной, прибыльной торговли.
— Это большое дело.
— Наверное, но мы могли бы привлечь к работе пленников. Сначала в качестве судовых плотников, а потом… Возможно, некоторые не отказались бы вступить в команду.
— О какой команде идет речь? — спрашивает появившийся на пороге Клеррис, и юноша излагает свой замысел во второй раз. Пока он говорит, Лидия тихо удаляется, оставив мужчин вдвоем.
— Даже не знаю… — неуверенно произносит Клеррис.
— Надо попробовать, — настаивает Креслин. — Я поговорю с Хайелом и Шиерой насчет привлечения пленных к этой работе. Заметь, судно выброшено не на камни, а на песок. Это делает возможным подкоп, а значит, облегчает ремонт.
Глядя поверх плеча собеседника, юноша видит, как Лидия выходит из дома и направляется вниз по склону, к хижине, которую Мегера приспособила для варки стекла.
— Когда-нибудь… — с улыбкой замечает Клеррис — когда-нибудь ты все-таки возьмешься за дело, справиться с которым невозможно.
— Уже взялся, — вздыхает Креслин. — Это Мегера. Но я должен действовать так, словно могу добиться успеха.
— А ты говорил об этом Лидии?
— Нет.
— А надо бы.
— Зачем?
Клеррис качает головой:
— Ладно, это не к спеху. Ты хочешь переговорить с Хайелом прямо сейчас?
— Почему бы и нет?
— Тогда я с тобой. Пусть уж он думает, что мы спятили оба.
XCVIII
Облаченная в черную кожу женщина стоит в лучах вечернего солнца. Она видит, как пик, именуемый Фрейджа, обращается в сияющий меч, воздетый на фоне башен заката. Ее непокрытые черные волосы шевелит ветер, кажущийся здесь, на Крыше Мира, теплым и ласковым.
Женщина, стоящая рядом с ней, гораздо моложе. Она тоже в коже, но зеленой, а в руках держит папку для бумаг.
— Они уже начали изменять мир… — размышляет вслух черноволосая.
— Начали? — переспрашивает маршалок, чьи волосы как серебро.
— Да, — подтверждает маршал. — Никто, кроме них двоих, на такое не способен. В этом Риесса была права. Но, — она пожимает плечами, — они по-прежнему борются друг с другом.
— Эти депеши, они не…
— Если только Креслин не проявит больше понимания, чем я, — он уничтожит и себя, и ее.
— Трудно поверить.
— Хочешь верь, хочешь нет. Но такова его сила.
Маршал отворачивается и снова смотрит на ледяную иглу, пока та не начинает поблескивать в свете только что взошедшей луны.
XCIX
Море, птицы, песок и выступающий над прибоем черный валун. Сколько на побережье таких мест, Креслин не знает, но зато точно знает, что в одном из них находится Мегера.
Слегка покачав головой, он прячет камнерезные инструменты в сундук и ждет. Ждет, хотя знает, что ожидание бесполезно, ибо до сих пор подобные чувства всегда влекли за собой боль.
Наконец юноша пожимает плечами и направляется к умывальне. Он ежится под холодной водой, намыливаясь твердым, как камень, мылом, чтобы отскрести смешавшуюся с потом грязь. После выздоровления он слишком мало времени уделял магии и вопросам управления островом — больше занимался строительством, а еще больше размышлял. Однако так или иначе пленные хаморианцы уже закончили выкладывать поребрики дорожек, а в гостевых домах поставили внутренние перегородки и настелили кровли. Теперь можно надеяться, что Черный Чертог со временем и впрямь станет таким, каким выглядел на рисунках Клерриса. Одно плохо: те двое, для кого он выстроен, неспособны жить рядом.
Выйдя из-под холодной струи, Креслин растирается старым, пронесенным им через весь Кандар и за его пределы полотенцем и кривит губы в горестной усмешке. Чего у него только нет: и титул, к которому он никогда не стремился, и владения, которых никогда не добивался, и любимая женщина, от брака с которой бежал через снега Закатных Отрогов!.. И на которой женился, принуждаемый обстоятельствами.
«И вожделением», — тут же поправляет себя Креслин. Он хочет Мегеру, и незачем перед собой лукавить. Вот и сейчас, стоило только вспомнить о ней, ему приходится усилием воли отгонять рождающиеся в сознании соблазнительные видения.
Пришло время так или иначе определить свою судьбу. Подумав об этом, юноша фыркает, находя слова «определить судьбу» слишком претенциозными.
Волосы его еще не высохли, когда он, в сапогах и рубахе с короткими рукавами, направляется вниз по пыльной дороге. Белых магов можно не любить, но в том, что хорошие дороги способствуют торговле и сближают людей, они безусловно правы.
На ходу Креслин касается ветров и просматривает побережье. На одном участке есть и песок, и птицы, но нет ни черного валуна, ни Мегеры. На другом находится и валун, но Мегеры нету и там.
Лишь проверив пять песчаных отмелей и отмахав добрых шесть кай, он спускается по каменной осыпи к пляжу, где на фоне черного камня видны серое одеяние и огненная шапка волос.
— Мегера… — произносит он с замиранием сердца.
«…Будь ты проклят… суженый…»
От этих, не произнесенных ею вслух, слов ноги его едва не подкашиваются, но ему удается не поскользнуться на осыпающемся склоне, и скоро его сапоги погружаются в мягкий, омываемый морем прибрежный песок.
А сердце сковывает холодом страха. Креслин замедляет шаг, не сразу осознав, что это не его страх. Она боится, но почему?
«…потому, что ты сильнее меня, сильнее во всем, кроме, может быть, воли… потому что я всегда буду вынуждена подчиняться… Мое тело не может вынести… так же, как не может твоя душа…»
Обрывки ее мыслей заполняют его сознание, заставляя остановиться у линии прибоя. Волны пенятся всего в нескольких локтях от его ног. Солнце над головой превращает дымчатую пелену облаков в золотистую кисею, а влажный морской бриз неожиданно пробирает холодом.
— Мегера.
— Да, суженый.
— Почему… почему ты… избегаешь меня?
«…чтобы спасти… твою душу… себя…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
