К этому времени подводные суда настолько сблизились, что Канаи смог разглядеть черты лица человека за стеклом иллюминатора в носовой части чужой субмарины. Но что это? Нет, не может быть! Знакомые зеленые глаза, вьющиеся черные волосы и сатанинская усмешка на губах... Нечеловеческий вопль вырвался из глотки Канаи:
— Снова Питт!!!
* * *
Питт, в свою очередь, с нескрываемым любопытством вглядывался в лицо архизлодея, за которым гонялся столько времени.
Спустя несколько минут корма танкера глухо ударилась о дно, подняв целые тучи ила. Следом за ней стала медленно оседать и передняя часть корпуса. Лишь несколько футов отделяло наемников от ужасной участи быть похороненными под колоссальной тяжестью огромного танкера.
Животный страх перед смертью сменился дикой яростью. Канаи все еще продолжал бесноваться перед иллюминатором и грозить кулаком Питту, когда корпус танкера начал вдавливать лодку в многометровый слой ила, скопившегося на дне залива. В ответ Питт широко улыбнулся, обнажив ровные белые зубы, и приветливо помахал рукой.
Через несколько секунд подводная лодка с остатками команды «Гадюк» перестала существовать. Джимми Флетт, не желая рисковать, поспешно вывел «Искатель» из опасной зоны.
* * *
Канаи умер, еще не зная, что взрывное устройство, заложенное под резервуарами со сжиженным газом, так и не сработало. Снаряд, выпущенный из двадцатипятимиллиметрового орудия «Тимоти Ферма», катера береговой охраны, попал в рулевую рубку танкера и перебил кабель, ведущий к детонаторам от часового механизма.
Героическая смерть моряков береговой охраны была не напрасной!
Часть пятаяКруг замыкается
53
12 августа 2003 года
Амьен, Франция
Серебристый «роллс-ройс» величественно двигался по улицам Амьена.
Расположенный в долине реки Соммы, к северу от Парижа, город был заложен на месте деревни с одноименным названием, существовавшей здесь задолго до того, как в этих краях обосновались римляне. Этот край был ареной жестоких битв во времена кельтских племен, римских легионов, наполеоновских и обеих Мировых войн, когда его дважды оккупировали немцы, но сегодня ничто не напоминало о кровавом прошлом.
Миновав городской собор постройки тринадцатого века — грандиозное сооружение, сочетающее в своей архитектуре романский и готический стили, — автомобиль свернул к берегу реки, где местные фермеры торговали скромными продуктами своего труда.
Джулиан Перлмуттер никогда не путешествовал, как все люди. Он презирал самолеты и аэропорты, предпочитая им комфортабельные морские суда, и всегда возил с собой свой коллекционный «роллс-ройс» выпуска 1955 года и личного шофера Хьюго Малхолленда.
Миновав исторический центр города, автомобиль свернул на проселочную дорогу и, проехав по ней около мили, остановился у большого особняка, окруженного высокими каменными стенами, увитыми виноградом. Выйдя из машины, шофер произнес несколько слов в микрофон переговорного устройства, после чего железные створки ворот медленно разошлись в стороны.
Джулиан Перлмуттер не спеша вылез из машины и, тяжело опираясь на свою трость, поднялся по ступеням каменной лестницы. Он позвонил. Через минуту дверь отворилась, и на пороге появился высокий, худощавый человек с приятным интеллигентным лицом и гривой седых волос. Поклонившись гостю, он протянул ему тонкую холеную руку:
— Мсье Перлмуттер, добрый день. Я Поль Эро.
— Доктор Эро, — сказал Перлмуттер, осторожно пожимая протянутую ему руку своей мощной пухлой дланью, — для меня большая честь встретиться с уважаемым президентом «Общества Жюля Верна».
— Я чрезвычайно польщен вашим визитом и счастлив тем обстоятельством, что именно мне доводится принимать столь известного историка в доме нашего знаменитого соотечественника.
— Очаровательный дом, должен заметить.
Эро провел Перлмуттера через просторный холл в большую библиотеку, насчитывающую более десяти тысяч томов.
— Здесь собраны все книги самого Жюля Верна и все, что было написано о нем, вплоть до его смерти. Более поздние работы, посвященные его творчеству, находятся в соседнем помещении.
Перлмуттер выразил должное восхищение. Хотя размеры коллекции действительно впечатляли, она все же была раза в три меньше его собственного собрания книг по морской истории. Он прошел в отдел, где хранились рукописи писателя, но тактично не притронулся ни к одной из них.
— Это его неопубликованные материалы?
— Вы весьма проницательны. Да, здесь хранятся рукописи, которые он не успел закончить либо не счел достойными быть напечатанными.
Эро указал на большую софу у окна, выходящего в сад.
— Прошу садиться. Что вы предпочитаете — чай или кофе?
— Кофе, если вас не затруднит.
Эро сделал распоряжение и присел напротив гостя.
— Итак, Джулиан... Кстати, вы не возражаете, если я буду вас так называть?
— Как вам угодно. Хотя мы встретились несколько минут назад, фактически мы знакомы много лет.
— Каким образом я могу помочь вашим научным изысканиям?
— Меня интересует история капитана Немо и его подводной лодки «Наутилус».
— Вы имеете в виду «20 000 лье под водой»?
— Нет, просто капитана Немо и его лодку.
— Это один из величайших плодов фантазии мэтра.
— Может быть, не только фантазии?
Эро недоуменно поднял брови:
— Боюсь, что не понимаю вас.
— У меня есть друг, который считает, что капитан Немо не просто придуманный Верном литературный персонаж. Он полагает, что у него имелся вполне реальный прототип.
Выражение лица Эро не изменилось, но Перлмуттер готов был поклясться, что уловил странное мерцание в его голубых глазах.
— Боюсь, я не могу помочь вам в развитии этой теории.
— Не можете или не хотите?
Вопрос был бестактным, но, чтобы как-то смягчить возможное неблагоприятное впечатление, Перлмуттер сопроводил его благожелательной улыбкой.
По лицу Эро пробежала тень неудовольствия.
— Должен сказать, что вы не единственный, кто выступал в моем присутствии со столь невероятным предположением.
— Невероятным, но довольно интригующим.
— Хорошо, допустим. Каким образом я могу помочь вам?
— Позвольте мне поработать в ваших архивах.
Эро успокоился, по-видимому, он ожидал чего-то другого.
— Можете работать в этой библиотеке сколько угодно.
— У меня есть еще одна просьба. Вы не позволите моему шоферу помогать мне? В мои годы и при моей комплекции трудно карабкаться по лестницам, чтобы доставать книги с верхних полок.
— Разумеется. Не сомневаюсь, что ему вполне можно доверять, но в этом случае вы берете на себя всю ответственность за возможные последствия.
«Другими словами, ответственность за возможные повреждения или пропажу книг и рукописей», — подумал Перлмуттер, но вслух произнес совсем другое:
— Само собой разумеется, Поль. Я обещаю вам, что мы оба будем очень осторожны.
— Тогда, с вашего позволения, я покину вас. Если у вас возникнут другие вопросы ко мне, меня всегда можно найти в офисе наверху.
— Последний вопрос, Поль.
— Я вас слушаю.
— Кто составлял каталог библиотеки?
Эро улыбнулся:
— Разумеется, сам Жюль Верн. Каждая книга, рукопись или документ находятся там, где он оставил их в день своей смерти. Я обязательно предупреждаю каждого, выразившего желание поработать в библиотеке или архиве, о том, что все материалы должны быть возвращены на то место, откуда они были взяты.
— Очень интересно, — заметил Перлмуттер. — Все материалы находятся на одном месте в течение уже девяноста восьми лет. Здесь есть над чем подумать.
Как только Эро закрыл за собой дверь библиотеки, Малхолленд задумчиво посмотрел на хозяина:
— Вы заметили, сэр, реакцию доктора Эро в тот момент, когда вы предположили, что капитан Немо и его подводная лодка существовали на самом деле?
— Да, доктор Эро был определенно выбит из колеи. Хотел бы я знать, что именно он скрывает?
* * *
— Вы еще не решили, сэр, с чего начать? — осведомился Малхолленд. — Между прочим, вы сидите здесь уже четыре часа и пока не притронулись ни к одной книге.
— Терпение, Хьюго, — мягко сказал Перлмуттер. — То, что мы ищем, не может лежать на видном месте, иначе другие исследователи нашли бы это много лет назад.
— Судя по тому, что я читал о нем, Верн был человеком сложным и многогранным.
— Я мог бы поспорить с подобной формулировкой, поскольку сам его великим писателем не считаю, но он, несомненно, обладал богатым воображением. Ты, наверное, знаешь, что он считается основателем жанра научной фантастики?
— А как же тогда Герберт Уэллс?
