— Тогда прошу во временное помещение штаба. Карета ждет, ваше превосходительство.
Скобелев оглянулся:
— А где мой аргамак?
Пожилой казак, которого Михаил Дмитриевич приглядел еще на Кавказе и взял к себе ординарцем, подвел уже оседланного, обсохшего и успокоившегося белого жеребца. Придержал стремя:
— Вот и на чужбинушке мы, стало быть. С Богом, ваше превосходительство!
— Спасибо, братец.
Полковник Гродеков заранее приказал освободить здание портовых властей, выставил охрану, подготовил необходимые карты и документы. Сюда-то он и привел Скобелева для первого официального разговора без свидетелей.
Доклад его был краток, точен и при этом на редкость обстоятелен. Состояние своих весьма незначительных сил, количество продовольствия и транспорта, сведения о противнике, добытые офицерскими рекогносцировками и постоянным наблюдением.
— Текинцы располагают тридцатью пятью, от силы — сорока тысячами всадников. Кроме этого, у них до пяти тысяч пехоты и две батареи трехорудийного состава. Все эти шесть орудий расположены в крепости Геок-Тепе.
— Из кого же они набрали артиллерийскую прислугу? — удивленно спросил Скобелев.
— Точных сведений нет, Михаил Дмитриевич. Если полагаете необходимым узнать…
— Ну, с этим еще время терпит, Николай Иванович, — сказал Скобелев. — Помощь с Кавказа начнет поступать в наше распоряжение к осени, не ранее. В первую голову я распорядился о переброске продовольствия, боевых запасов и оборудования для поэтапного строительства железной дороги.
— Первый этап, я полагаю, уже намечен?
— Красноводск — Кизыл-Арват. Для обеспечения безопасности работ нам следует занять вершины треугольника Красноводск — Кизыл-Арват — Чикишляр.
— Я уже занял эти узловые точки, — улыбнулся Гродеков. — Но когда сил мало, наш брат-русак зовет на помощь отвагу. Иного выхода у нас пока нет, Михаил Дмитриевич.
— Отвага — не такой уж плохой выход, Николай Иванович, — серьезно сказал Скобелев. — А особенно здесь, в Средней Азии, где удар по воображению противника зачастую решает дело. Имея это в виду, я и выпросил списанные орудия с кавказских армейских складов. Четырех и девятифунтовых и зарядов к ним. О том, что они давно утратили прицельную точность, сохранив лишь устрашающий грохот, не следует никому знать, но батарейцев к этому хламу надо готовить буквально с завтрашнего дня.
— Будет исполнено, Михаил Дмитриевич. — Гродеков подумал. — Кстати, относительно роли воображения. О вашем приезде текинцы узнают уже завтра. Учитывая это, полагаю целесообразным неожиданно для противника атаковать и захватить Ходжа-Кала по прямому пути на Геок-Тепе.
— Очень хорошая мысль, — одобрил Скобелев. — Готовьте отряд немедля. И если у вас более нет вопросов, скажите Баранову, что я жду известного ему человека.
3
— Здравствуйте, дорогой Михаил Дмитриевич, — тихо сказал Млынов, шагнув в комнату и плотно прикрыв за собою дверь.
Скобелев порывисто обнял его:
— Здравствуй, друг мой, здравствуй, русский купец. Ну, каковы успехи?
— Четыре с половиной тысячи верблюдов ожидают под Красноводском.
— Мало.
— Обещают еще. Я виделся с Тыкма-сердаром и с той поры поддерживаю с ним постоянную связь.
— Вот как? — оживился Скобелев. — Кому же сегодня служит этот корсар пустыни?
— Сегодня — текинцам, но его мечта служить вам, Михаил Дмитриевич.
— Предлагаешь опять ему поверить? Знаешь, единожды предавший входит во вкус.
— Его очень обидели текинцы, Михаил Дмитриевич. Кроме того, он поклялся на Коране, что спасет увязавшихся за ним женщин и детей. А это — много кибиток.
Млынов подробно рассказал о встрече в пастушьей хижине. А заодно и о голоде среди туркмен и маленькой девочке, которую он вынужден был купить.
— Ее зовут Кенжегюль.
— Кенжегюль, — повторил почему-то Скобелев. — Запоминающееся имя, хотя и весьма странное. Куда ты ее определил?
— Хотел сделать лучше, но… — Млынов развел руками. — Ребенок вместе с матерью — в Геок-Тепе. Текинцы согнали туда всех мирных туркмен, полагая, что, узнав об этом, вы воздержитесь от артиллерийского огня.
— А как же мне взять эту крепость? — недовольно спросил Скобелев. — Солдат в чистом поле на штурм бросать, как то сделал генерал Ломакин?
— По словам Тыкма-сердара, основой обороны Геок-Тепе является хорошо укрепленный форт в юго-западной части крепости, Михаил Дмитриевич. Текинцы называют его Денгиль-Тепе. Холм господствует над местностью, поэтому именно в нем они и расположили всю свою артиллерию. Шесть пушек.
— Откуда они набрали к ним прислугу?
Млынов вздохнул:
— Русский офицер, два русских же фейерверкера, остальные — туркмены, когда-то служившие в нашей армии. Терять им нечего, а стрелять они умеют.
— И стрелять будут, — Скобелев тоже вздохнул. — У тебя есть какое-либо предложение?
— Не у меня — у Тыкма-сердара. Он предлагает взорвать стену Денгиль-Тепе минным подкопом и сразу же атаковать, пока текинцы не опомнились.
— На этот форт я должен поглядеть сам, — задумчиво сказал Скобелев.
— Очень опасная затея, Михаил Дмитриевич, прямо вам скажу, — Млынов неодобрительно покачал головой. — Вокруг крепости на добрых десять верст — открытое пространство. Исключение — сады неподалеку от крепостных стен, но в них всегда прячутся сильные кавалерийские отряды. А уж в чем текинцы мастера, так это в конных атаках и кавалерийской рубке.
— Кони их приучены к артиллерийской пальбе? — сразу же спросил Скобелев.
— Полагаю, что нет, — сказал Млынов, подумав. — Большинство текинцев не имеют опыта боев с нашими регулярными частями, а учений они проводить не любят и не умеют.
— Это значит, что против их джигитов надо ставить нашу пехоту, Млынов, — убежденно сказал Скобелев. — Причем хорошо вымуштрованную и дисциплинированную. И за каждой ротой — по два орудия. Одно — просто для грохота, чтобы лошадей пугать, второе — на картечи. Как на маневрах в высочайшем присутствии, понимаешь? Отсюда следует, что придется заняться парадной шагистикой, иного выхода не вижу. А заодно и противника в заблуждение введем, у него ведь соглядатаев тут предостаточно.
Генерал вдруг достал записную книжку в сафьяновом переплете и золотым карандашом принялся что-то торопливо записывать.
— Спасибо, Млынов, ты мне отличную идею подсказал, бормотал он, продолжая записи. — Удивить — значит победить. Пришел — удивил — победил, вот какой афоризм нам бы оставил Юлий Цезарь, если бы ему довелось воевать в этих краях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
