Как недавно выяснилось, Рюмин писал свое заявление прямо в цековском кабинете Игнатьева, который станет преемником Абакумова на посту министра. Потом донос Рюмина несколько раз переделывали в приемной Маленкова, пока хозяин его не одобрил.
Рюмин написал свое заявление 2 июля. Его сразу принесли Сталину. Он прочитал и остался доволен:
— Вот, простой человек, а насколько глубоко понимает задачи органов госбезопасности. А министр не в состоянии разобраться.
Абакумова обвинили в том, что он обманывал ЦК. Его исключили из партии.
ИСТОРИЯ ПРОФЕССОРА ЭТИНГЕРА4 июля 1951 года Абакумова отстранили от дел, 12 июля вызвали в прокуратуру, арестовали и отправили в «особую тюрьму».
Он жил в доме номер 11 по Колпачному переулку. Отсюда выселили шестнадцать семей, чтобы министр мог разместиться с комфортом. В тот день окна на втором этаже этого особняка были плотно зашторены. Шел обыск, недавние подчиненные Абакумова описывали невиданное по тем временам имущество — мебельные гарнитуры, холодильники, радиоприемники, и все в больших количествах!
Против него возбудили дело по признакам преступления, предусмотренного статьей 58–16 Уголовного кодекса («измена Родине, совершенная военнослужащим»), и арестовали. Его отвезли в Сокольническую тюрьму, известную как «Матросская Тишина». Поместили в одиночку, именовали «заключенный № 15».
Арестовали и его жену Антонину Николаевну, которая работала в отделе военно-морской разведки министерства госбезопасности, и с двухмесячным сыном посадили в Сретенскую тюрьму МГБ.
Кирилл Столяров:
— Провели обыск и у тещи Абакумова. Там нашли две книги, выпущенные для служебного пользования, о работе английской контрразведки и американского Федерального бюро расследований. Хранение секретной литературы было поставлено в вину его жене. После ареста у нее пропало молоко. Но мальчик выжил. Ему сменили метрику. Он перестал числиться сыном врага народа.
Жену Абакумова выпустили только в марте 1954 года.
4 июля Сталин сформировал комиссию по проверке письма Рюмина. В нее вошли секретарь ЦК Маленков, заместитель главы правительства Берия, заместитель председателя Комиссии партийного контроля Шкирятов, заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК Семен Денисович Игнатьев. Комиссия допросила несколько сотрудников министерства, но выводы были сделаны заранее.
11 июля политбюро приняло постановление «О неблагополучном положении в МГБ СССР», а через день ЦК разослал закрытое письмо республиканским, краевым, областным комитетам партии, а также республиканским МГБ и областным управлениям госбезопасности.
В письме говорилось, что 2 июля ЦК получил заявление старшего следователя следственной части по особо важным делам МГБ Рюмина, который сигнализирует о неблагополучном положении в МГБ со следствием по ряду весьма важных дел и обвиняет в этом министра госбезопасности Абакумова. В ходе проверки «факты подтвердились», поэтому ЦК немедленно освободил Абакумова от обязанностей министра и поручил первому заместителю министра Огольцову временно исполнять обязанности министра.
В письме говорилось, в частности: «Абакумов встал на путь голого отрицания установленных фактов, свидетельствующих о неблагополучном положении в работе МГБ, при допросе пытался вновь обмануть партию, не обнаружил понимания совершенных им преступлений и не проявил никаких признаков готовности раскаяться в совершенных им преступлениях».
В материалах комиссии возникла тема «врачей-вредителей» — это дело станет одним из важнейших для нового руководства министерства госбезопасности.
Первым — 18 ноября 1950 года — был арестован один из самых заметных советских кардиологов профессор Яков Гиляриевич Этингер. А «дело врачей» как таковое возникнет много позже. Официальное сообщение ТАСС будет опубликовано 13 января 1953 года. В нем говорилось о том, что органами госбезопасности «раскрыта террористическая группа врачей, ставившая своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям СССР».
В сообщении перечислялись арестованные врачи — шесть еврейских фамилий, три русские. В списке был уже мертвый профессор Этингер.
Еще до его ареста взяли его сына — Якова Яковлевича, студента исторического факультета МГУ (ныне известного профессора-историка, который по документам и восстановил всю эту историю). В июле 1951 года арестовали жену профессора. Ее приговорили к десяти годам тюремного заключения, сына к десяти годам лагерей.
Профессор Этингер окончил естественно-математический факультет Кенигсбергского университета и медицинский факультет Берлинского университета. В Первую мировую войну служил в военном госпитале. Он заведовал кафедрой 2-го мединститута и был консультантом лечебно-санитарного управления Кремля.
Госбезопасность стала заниматься им с лета 1948 года. В квартире была установлена подслушивающая аппаратура, и два года все беседы записывались. А отец с сыном вели очень откровенные разговоры на политические темы — о Сталине, о расцветающем антисемитизме. Санкцию на арест Этингера дал Булганин, Сталин в ноябре 1950 года еще отдыхал в Сочи.
Но на первом же допросе 20 ноября старший следователь следственной части по особо важным делам подполковник Михаил Рюмин предъявил Этингеру обвинение во «вредительском лечении» руководителей страны, в первую очередь — Александра Щербакова. Этингер отвечал, что тяжело больного Щербакова лечил Виноградов, он же был всего лишь консультантом.
Абакумов в конце декабря 1950 года пришел к выводу, что обвинение это липовое, и приказал «прекратить работу с Этингером о вредительском лечении», достаточно и антисоветской деятельности.
Профессора избивали, не давали спать. Один сердечный приступ следовал за другим. Медчасть Лефортовской тюрьмы предупредила следователя: «В дальнейшем каждый последующий приступ грудной жабы, сопровождающийся сердечной слабостью, может привести к неблагоприятному исходу». После одного из допросов в марте 1951-го Яков Этингер скончался.
Рюмин обвинил Абакумова в том, что он хотел «положить на полку» обвинение Этингера во вредительском лечении Щербакова и потому установил для арестованного «более суровый режим и перевел из Внутренней тюрьмы в Лефортовскую, в самую холодную и сырую камеру, что и привело, особенно после приступов грудной жабы, к смерти Я. Г. Этингера».
Теперь комиссия установила, что «арестованный еврейский националист врач Этингер признал, что при лечении т. Щербакова А. С. имел террористические намерения в отношении его и практически принял все меры к тому, чтобы сократить его жизнь».
Абакумов не сообщил ЦК о показаниях Этингера и помешал тем самым выявить «законспирированную группу врачей, выполняющих задания иностранных агентов по террористической деятельности против руководителей партии и правительства.
Кроме того, в январе 1951 года в Москве были арестованы участники еврейской антисоветской молодежной организации. При допросе некоторые из арестованных признались в том, что имели террористические замыслы в отношении руководителей партии и правительства. Однако в протоколах допроса участников этой организации, представленных в ЦК ВКП(б), были исключены, по указанию Абакумова, признания арестованных в их террористических замыслах».
ЦК принял решение «возобновить следствие по делу о террористической деятельности Этингера и еврейской антисоветской молодежной организации».
Абакумов конечно же не пытался ничего скрыть. Он просто уловил, что Сталину будет угоден большой процесс над евреями врагами советской власти. Теперь его бывшие подчиненные сделают самого Абакумова участником такого заговора.
Из министерства госбезопасности уволили всех офицеров-евреев, некоторых посадили как участников «сионистского заговора». Вслед за Абакумовым арестовали начальника следственной части по особо важным делам МВД генерал-майора А. Леонова, трех его заместителей — М. Лихачева, В. Комарова, и Л. Шварцмана, начальника секретариата министра полковника И. Чернова и его заместителя полковника Я. Бровермана.
Сталин любил инициативных, хватких работников и тут же, 20 октября 1951 года, назначил малограмотного Рюмина заместителем министра госбезопасности и начальником следственной части по особо важным делам. Сталину понравилось, что Рюмин, как и когда-то Ежов, сам допрашивал арестованных и охотно, пускал в ход кулаки, чтобы выбить нужные показания. Рюмин чувствовал себя героем.
«Я ВСЕ, ВСЕ НАПИШУ В ПОЛИТБЮРО…»Следствие по делу Абакумова сначала вела прокуратура — до февраля 1952 года. Абакумов обвинений не признавал. Тогда Рюмин получил от Сталина согласие передать ему Абакумова для проведения следствия. И с наслаждением сам его допрашивал. Он добился ареста двух заместителей министра госбезопасности, нескольких начальников управлений МГБ и их заместителей. Они обвинялись в участии в сионистском заговоре, который возглавлял Абакумов. Рюмина не смущало то, что и Абакумов, и его заместители были русскими…
