— Вот и поговорили… — хмыкнул я, переводя дух.
«Ну, готовься теперь! — шепнул мне на ухо осклабившийся бес. И злорадно заржал: — К добровольному участию в Ритуале Единения!»
«Надеюсь до этого не дойдёт, — хмуро выдал я в ответ. — Постараюсь к тому времени как Кейтлин измыслит чем меня прижать, найти способ угомонить её.»
«Ха-ха! — гнусно захихикал этот поганец. — Да ей и выдумывать ничего не нужно — сдаст тебя во возвращению Охранке или святошам — вот и всё! Сам прибежишь к ней с просьбой сделать тебя фамилиаром, когда пятки начнёт припекать!»
«Сильно сомневаюсь, что Кейтлин к кому-то побежит, — покачал я головой. — Не в её это натуре… Наверняка, как обычно, решит сама всё сделать, не вмешивая никого…»
«Ню-ню», — многозначительно изрёк бес и откровенно заухмылялся, показывая, насколько он верит в то, что ди Мэнс не сдаст меня с потрохами по возвращению из похода.
— Может хватит уже рожи корчить, да башкой мотать? — прозвучал сердитый и немного усталый голосок Кейтлин.
— А? — недоумённо уставился я на неё.
— Бэ! — съязвила она. И бросила, разворачиваясь: — В лагерь идём. Эликсир бодрости недолго действовать будет.
— Да, идём конечно! — спохватился я, осознав, что, кажется, слишком увлёкся беседой с бесом.
«А добыча?!» — возмущённо вопросила рогатая нечисть, когда мы прошли мимо разорванного на части дракона.
«Потом разберёмся, — пользуясь тем, что ди Мэнс идёт впереди и не видит меня, отмахнулся я от рогатого. И добавил: — Тем более что претендовать мне особо и не на что. Драконов ведь Кейтлин завалила.»
«Как это не на что, как это не на что?! — разволновался бес. — А законные трофеи?!»
«Коготь и хвост? — кривовато усмехнулся я. И с сомнением почесал в затылке: — Ну разве что…»
Впрочем проблема делёжки добычи недолго занимала меня. Ну не получается концентрироваться на делах, когда впереди вышагивает эдакая цаца…
«Какие же ножки у ди Мэнс… Ну просто загляденье…» — умилился я, откровенно пялясь на девушку. И украдкой облизнулся, пока она не видит.
Миновав пару выжженных до земли чёрным пятен, мы добрались до склона. И начали подниматься наверх. Хоть и непросто это оказалось сделать в нашем состоянии… Подъём-то довольно крутой, да протяжённости немалой — ярдов под двести. Так что пока до вершины горного отрога добрались — подустали. Я уж дышать начал как загнанная собака, а Кейтлин… Кейтлин оступилась. И едва не покатилась кубарем вниз. Да я спас. Подхватил за руку и удержал, не дал упасть.
— Спасибо, — обретя равновесие и высвободив свою руку из моей, буркнула она, не глядя на меня.
— Спасибой не отделаетесь! — не иначе как сдуру ляпнул я. И великодушно разрешил, оборотившейся леди: — Можете меня в благодарность поцеловать!
— Что?! — вспыхнула она. И, негодующе сверкнув тёмно-изумрудными глазами, выпалила: — Ну знаешь ли!.. — Но мне не суждено было узнать, что она хотела этим сказать, ибо Кейтлин резко замолчала. Лицо её исказилось и глаза вновь стали темнее тёмной ночи. И демоница совершенно по змеиному прошипела: — Ах значит ты теперь ещё и поцелуев моих возжелал?..
— Ну да, — признал я очевидное, хотя после случившегося миг назад с Кейтлин преображения, эта идея мне уже не казалось столь уж заманчивой. Такое выражение лица у неё стало… Словно девушка желает наброситься и покусать.
— Вот значит как?.. — прорычала ди Мэнс. И растянула губы, превращая возникший на её лице кровожадный оскал в какое-то подобие насмешливого: — А не передумаешь? Зная о том, что за один-единственный поцелуй придётся заплатить жизнью?..
— Да хоть и так — я всё равно обеими руками — за, — храбро ответил я. Ну а что ещё оставалось? Отступиться же невозможно — сам предложил. Пойду на попятный — сочтут за трусость… Но крутящийся на языке вопрос всё же задал: — А вы всех, кто решается вас поцеловать, убиваете, леди?
— О нет… — отрицательно покачала головой Кейтлин. И выдохнула: — Их убиваю не я… Их губит собственная наглость…
— Так я нисколечко не нагл, — немедля заверил я девушку, осторожно подступаясь к ней.
— Это твоя жизнь, твой выбор и твоё решение, — равнодушно-холодным тоном молвила она и её заполненные мраком глаза опасно блеснули. Но вот отстраниться от меня Кейтлин и не подумала…
— Ты права — это мой выбор… — согласился я. И бережно притянув к себе эту провокаторшу, прильнул к её восхитительным устам. Поцеловал… С упоением… И прямо-таки воспарил от неземного удовольствия на небеса. Ошеломлённо подумав: «Кажется, совсем не тех я девушек прежде целовал…»
Ибо умопомрачительно сладки оказались нежные девичьи губки… Я аж задрожал от наслаждения, а в глазах моих помутилось… Будто вдруг настала ночь… И ноги подкосились…
— Это — твой выбор… На меня не пеняй… — прошептала Кейтлин, делая шаг назад, от безвольно упавшего наземь меня, силящегося хоть слово выдавить из себя. Развернулась, и не оборачиваясь, побрела прочь. А у меня окончательно свет померк перед глазами и тело моё охватило странное оцепенение…
«Бес! — ощущая как мертвеют мои конечности, и придя от этого в неописуемое отчаяние, обратился я к рогатому. — Что со мной происходит?!»
«Ну а что ты хотел, чтоб с тобой происходило, осёл, когда лез демоницу целовать?» — удивлённо вопросил этот паршивец, явно не испытывая ко мне никакого сострадания.
«Да к ним что нельзя и прикоснуться что ли?!» — нашёл в себе силы ещё возмутиться я.
«Можно, — осклабился бес. И ржанул: — Но, зачастую только один раз! — После чего ухмыльнулся: — Вот помню, водил я как-то дружбу с одним помешанным графом-стихоплётом… С рифмой у него, правда, напряжённо было, но кое-что он сумел сочинить, призвав себе в качестве музы суккубу… — И мечтательно закатив глазки, продекламировал:
Прелестные уста их источают сладкий яд,
что, наслаждение даруя — в тоже время убивает.
А жить так хочется…
Да только невозможно, воспарив на небеса,
о смерти не забыть и поцелуй прервать!
Но, даже пожелав — не вырваться из их объятий страстных,
что обратились гибельною хваткой…
Не хватит сил…
И не попортить нежной кожи шёлк, скользит по ней клинок кинжала…
„То есть губы суккуб источают смертельный яд?“ — вычленил я самое главное из повествования нечисти.
„Ну не совсем яд… — почесав рог, ответил бес. — Это эдакий дурман сладострастия… Позволяющий суккубам одним лишь мимолётным касанием губ затуманивать разум своим жертвам. — И скорчил рожицу: — Проблема только в том, что мало кто может удовольствоваться столь малым! А в слишком больших количествах и лекарство — яд.“
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
