не подвело, постарался ответить как можно вежливее. Желание следовать этикету, и угощать грубого гостя бесконечно стремилось к нулю, однако последнего это совсем не беспокоило.
Паша раскрыл школьный рюкзак из телячьей кожи, а затем вытащил, и положил на стол пачку сторублевых купюр.
— Молодой человек, повторяю, мы… — Еле державший себя в руках Демьян, переполненный раздражением, проглотил большую часть слов. Он тупо смотрел на то, как горилоподобный гость одну за другой выкладывает на стол упаковки денег, общая сумма которых вскоре достигла пятидесяти тысяч.
Глава 98
Истинный бог
Семейство Сергеевых с одинаково ошеломленными лицами взирало на пять плотных пачек, лежащих на столе.
Здесь ровно пятьдесят тысяч рублей — колоссальная сумма для Советского союза. Трешку в Москве можно купить за десятку, а тут в пять раз больше.
Разумеется, поместье Егорова имеет особую историческую ценность, однако как ни крути, это все еще просто большой дом. К тому же нуждающийся в капитальном ремонте. Без обширной земли, отнятой Советской властью, в поместье нет ничего сверхъестественного. Иначе даже сотней тысяч рублей вопрос бы не решился.
— Дело не в деньгах. — После долгого молчаливого созерцания упаковок, Демьян отрицательно покачал головой.
Застывшее время снова возобновило ток: Мария продолжила заваривать чай, а вот их дочь остановилась под арочным входом в кухню, едва не доставая макушкой до наивысшей точки. Она не торопилась оставлять отца и мать одних в обществе этого грубияна.
— Пил бы я чай, наверняка бы поперхнулся. — Посмотрев исподлобья на усатого мужика, у которого не ясно, что творилось в башке, Паша язвительно заметил: — Коль для потомственного купца дело не в деньгах, то в чем же?
Паша не выяснял намеренно подноготную Сергеевых. Просто в Горьком мало кто не знал о них. Один из богатейших родов Российской империи, толкавший древесину всей Европе. Уж кто-кто, но вот они точно не должны позиционировать себя выше жажды денег. Вампиры — веганы, ага.
— Сергеевы — древний знатный род… — Начал было Демьян, однако его мгновенно прервал Павел:
— Представители которого вымрут, если продолжат делать вид, будто ЭТО ничего не значит. — Подняв пачку денег, и потрясая ей перед лицом дворянина, Паша втянул воздух через нос. Он попытался успокоиться, собраться, правильно подобрать слова. — Послушайте, буду честен, и это может показаться грубостью для дворянина, но таков уж я — простой человек. Мне нужен дом, вам он НЕ нужен. Как бездомному не нужен сияющий бриллиант на темной улице. То, что поместье Егорова все еще находится у вас, означает, что оно, чудесным образом, попало в очень узкую категорию личной собственности. Категорию шаткую, непостоянную, и опасную для идей социализма. Сейчас у вас могут быть связи в местной власти, через неделю их не станет. Этот дом все равно, рано, или поздно заберут. Насколько мне известно, на Печорской тоже было имущество вашей семьи. Усадьба Сергеевых. И что с ней стало? Жилые квартиры под съем? Офисы? Или хоспис для туберкулезников? То же самое ждет и поместье Егорова. Так почему бы не заключить выгодную сделку, пока не поздно?
Напоминание об усадьбе на Большой Печорской, ножом резануло по самолюбию дворян. Когда большевики пришли к власти, они первым делом реорганизовали все имущество благородного сословия. Как Сергеевым вообще удалось сохранить поместье Егорова, остается только гадать.
— Мой отец — Александр Прокопьевич Сергеев, построил городское начальное училище, названное в его честь. Построил училище он и во Владимирской области. Жертвовал на нужды церкви, был ее старостой, даже являлся гласным Нижегородской думы. — Гордо глядя на черно-белую фотографию отца, висящую в дальнем углу кухни, неподалеку от икон, Демьян закончил твердым тоном: — Мы всегда помогали народу, как при царе, так и при Советской власти. У нас не станут ничего отнимать. И усадьба на Большой Печерской, носящая нашу фамилию, была отдана добровольно на нужды людей.
Заключение дворянина могло бы сработать в качестве мотивационной речи, но не более. Слабак, выхвативший по роже, и оправдывающийся тем, что он выше драк.
— На благие деяния в вопросах выгоды полагаться не стоит. Тем более, когда сменилось целое поколение моральных должников. — Паша тоже бросил взгляд на фотографию бородатого мужчины, с короткой стрижкой и, видимо, семейной, упитанностью. Он не нашел ничего особенного в этом лесозаготовщике. Простой мужичок, если бы не костюм, запросто за сельчанина бы сошел. Нету особой дворянской стати, о которой столько слухов ходило. — Вы не глухие, не слепые, а значит должны знать: Союз переживает не лучшие времена. Страна разваливается. Скоро начнется большой передел власти, и, разумеется, и имущества. Что помешает, скажем, главе парткома Горьковской области, для своего сынишки, открывшего кооператив, учредить это здание, как производственное предприятие номер три? А когда страна развалится, приватизировать в личное имущество?
Последний аргумент, в глазах Сергеевых, выглядел так себе. Несмотря на то, что граждане действительно видели упадок государства, никто по-настоящему не верил в развал великой и могучей страны. Да, было разочарование в экономике, разочарование в продукции, разочарование в технологиях, в конце концов, разочарование в собственном укладе жизни. Однако как невозможно было поверить римлянам, что их величественный гегемон падет, так и нельзя предположить того же о Союзе. Трагический пример Павла казался взятым с потолка. Какая ирония, ведь если верить истории, именно это и произошло с поместьем Егорова.
— И не стройте иллюзий по поводу того, что сможете переждать бурю в тихой гавани, сохранив при этом лачугу. Даже я — парень, еще не окончивший школу, засмотрелся на красивое поместье. Думаете, не найдется более жадных индивидов, которые жаждали его долгие годы? — Забрав чашку прямо с подноса приблизившийся к столу Марии, Паша залпом выпил кипяток, и даже не поморщился. — Спасибо.
Новость о том, что гориллоподобное существо в человеческом костюме еще не окончило школу, совсем не удивила. Было бы странно, если бы оно не осталось на пару-тройку лишних классов. Прогноз относительно не самого благоприятного будущего — вот что по-настоящему взволновало благородное семейство.
— Значит, у нас дом заберут, а у вас нет? — Девушка, простоявшая с полминуты под аркой, подала голос, привлекая всеобщее внимание.
Хотя с ростом под метр девяносто, но при этом удивительно складной, и выдающейся… во всех смыслах, фигурой, на нее итак трудно не обращать внимания.
— У меня никто, ничего, никогда не заберет. — Паша с улыбкой подмигнул красавице, густые темно-каштановые волосы которой опускались почти до
