Ледник этот систематически таял, уменьшаясь в размерах. Во всяком случае именно это вычитал Вебер в посвященных географии федерации трактатах еще во времена своей учебы в академии. Но теперь, представ перед этой громадиной вживую, сложно было поверить, что что-то столь исполинское, столь незыблемое, может безостановочно уменьшаться, рискуя однажды исчезнуть без следа. Ледник выглядел куда как внушительнее его выцветшего схематического изображения в пыльных книжках.
С трудом оторвав взгляд от ослепляющей громадины, Вебер обратил свой взор на вещи менее масштабные — охватывающие дорогу со всех сторон посевные поля, разграничиваемые вытоптанными ровными тропинками и огражденные от жадных рук путников хлипкими символическими заборчиками. Да, там определенно было на что посмотреть. Меж рядами ржи и еще зеленого овса, а также сразу за убогоньким заборчиком, притягивая взгляды окружающих и вызывая неподдельное очарование возвышались алые кассажи, своим необычайно ярким цветом неизменно напоминая жаркие языки пламени.
Эти удивительные растения попали в федерацию прямиком из темных земель, доставленные бесстрашными и совершенно бесстыжими в вопросах цен пилигримами, каким-то чудом выживающими за пределами освещенных солнцами территорий. Растение визуально отдаленно напоминало высокие, полностью алые кусты роз. Оно прижилось в землях федерации, принося своим хозяевам немалую прибыль. А дело все было в двух его крайне любопытных особенностях: первая из которых состояла в бесподобном свойстве существенно повышать плодородность земель где растение было посажено, — растущие рядом культуры плодоносили едва ли не в два раза обильней обычного, что само по себе уже не плохо; вторая же особенность представлялась одним благословением в той же мере, сколь проклятием для других — растение было довольно ядовито, оно жалило любого прикоснувшегося в десятки раз сильнее даже самой грозной крапивы, и пускай и не убивало, отбивало всякое желание работать с ним без защитной экипировки.
Предприимчивые господа быстро смекнули, что стоит им высадить кассажи вдоль рядов любой другой культуры, и они не только выиграют от обильных урожаев, но и уберегут свое имущество от незадачливых воришек. Вся проблема состояла в том, как потом обрабатывать такие поля — защитные костюмы, будучи довольно плотными и практически герметичными, были еще и дорогими, жаркими и неудобными, а значит, теперь приходилось раскошеливаться не только на их покупку, но и на доплаты работникам что будут вынуждены часами потеть в них на полях под палящим солнцем.
Именно поэтому такие аграрные нововведения могли позволить себе только самые зажиточные землевладельцы. И по всей видимости, оно им окупалось.
Как-то в детстве Верго видел изжаленного кассажами парнишку. Бедняга в течении целой недели не мог спать лежа в постели, вынужденно засыпая в ваннах с добавлением обезболивающей травяной настойки.
Из всей череды бредущих вдоль тракта путников никто даже и не думал перелезть через невысокий заборчик, чтобы нарвать овса — слишком уж велика была бы цена такой авантюры. Бредущим людям оставалось только молчаливо любоваться притягательной красотой завезенных растений, проклиная про себя и закупивших диковинку толстосумов, и пилигримов в придачу.
И все же было в этих полях что-то странное. Спустя несколько часов пути, лениво оглядываясь по сторонам, Вебер таки уловил, что — за все это время он не увидел и единого человека, работавшего в поле. Никто не собирал урожай, не вспахивал землю, не выдергивал сорняки. Поля были совершенно безлюдны, и со временем осознание этого факта начало действовать предсказателю на нервы.
— Филип, вы тоже это заметили?
— Заметил? А что я должен был заметить? — беспечно отозвался пыхтящий Голдберг.
— Людей нет, совсем нет.
— Вокруг одни люди. Верго, вы на солнце перегрелись? — саркастично бросил Барон обводя череду путников руками.
— На поля посмотрите.
— На поля? Ну никого нет. Так и не мудрено. Суббота ведь.
— Только не говорите мне что профсоюзы выгрызли для местной челяди еженедельную парочку выходных, я в жизни не поверю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не слыхал о бортницах? — бесцеремонно вклинилась в разговор Арчи, тоже заскучавшая от монотонности дороги.
— Это праздник такой, или может название паразитов? Я уже не знаю, что и думать. — Демонстративно закатил глаза предсказатель.
— Тех, кто осмеливается в субботу осквернить землю пахотой или любой другой работой, ждет гнев хозяйки поля — бортницы! — подал голос Блиц, постаравшись придать своим словам веса при помощи загадочной интонации.
— Чепуха. Суеверный вздор, — ни секунды не колеблясь выдавил из себя Барон. — Чертовы лодыри искали себе повод откосить от работы, и они его нашли, а чтобы оправдаться перед нанимателем придумали баек пострашнее! Кровь, пролитая на поле, видите ли, никого не злит, а работа в субботу — это да! Это непростительно! Каким нужно быть олухом, чтобы верить в такие россказни?
— Говорят, — зашла издалека Арчи, полностью пропустив тираду Голдберга мимо ушей, — что у каждого поля есть свой дух. И дух этот подобно любому человеку иногда жаждет отдыха. Всю неделю он работает не покладая рук чтобы обеспечить рост урожая, но если кто-то потревожит его отдых в субботу, то навлечет на себя очень большие неприятности.
— Большие неприятности? Так разве духу не положено быть бесплотным? Что он сделает? Будет преследовать тебя, пока ты не помрешь от раздражения? — едко прокомментировал байку Голдберг.
— Бортницы предстают перед своей жертвой в облике статной девы, облаченной в белоснежное подвенечное платье. Но стоит к ним приблизится, как перед тобой раскроется ее истинная натура: под платьем скрывается сморщенное жуткое отродье, — неспешно продолжала свой рассказ Арчи.
— Стоит единожды услышать ее зов или заглянуть ей в пустые глазницы, и тебе уже не спастись. Только к следующему сезону при прополке поля найдут твои изгрызенные кости! — робко поддакнул Блиц, выглядывая из-за плеча Арчи. А после негромко добавил: — Во всяком случае так говорят…
— Пресветлое солнце! Верго! Послушайте меня, внимите гласу разума. Каждый необразованный селянин расскажет вам десятки историй о том, как домовой украл у него носок, а банный дух шлепнул его женушку по заднице. Но никто, слышите, никто в здравом уме в эти низкопробные сказки не поверит! — Голдберг едва сдерживал смех проговаривая все это.
— А в то что что мы на днях сражались с ожившим табуном мертвечины кто-то поверит? — безучастно парировал предсказатель слова Барона.
Блиц энергично закивал, всем своим видом выражая солидарность с позицией Вебера.
— Да, дерьмо случается, — осторожно подошел к вопросу торговец оружием, — и я знаю это получше других. Мы с вами, Верго, относимся к категории людей что многое повидали. И некоторые вещи в этом мире, признаю, не поддаются рациональному объяснению. Но знаете какую одну вещь я уяснил для себя уже давно? Если сказочные россказни подозрительно выгодны кому-то, если они буквально идеально вписываются чтобы оправдать чью-то лень, жадность, гнев, похоть — то это именно что, просто сказочные россказни! Я говорю это не потому что хорошо разбираюсь в мистике, отнюдь, но потому что хорошо разбираюсь в людях.
— Если вы так уверенны в своей правоте, то перескочите через этот горе-заборчик и пройдитесь с десяток минут по землице поля! — загорелся духом азарта Блиц. — Как увидите, что из-за зарослей кассажа торчит колосок, то сорвите его, этого будет явно достаточно чтобы разозлить хозяйку поля!
— Щенок, ты думаешь, что я настолько беспросветно туп, что полезу через ограду и изжалю себе руки об эти заросли только чтобы что-то тебе доказать? — побагровел Барон.
— Ага, боитесь! Если аккуратно выдернуть пару колосков, то ничего с вами не станется, но дело ведь и не в кассаже! Вы боитесь хозяйку поля! А с нас смеетесь только чтобы потешить свое самолюбие! — использовав последние резервы своей смелости, заявил Блиц.
