«Отец, отец, оставь угрозы,Свою Тамару не брани;Я плачу: видишь эти слезы,Уже не первые они.Напрасно женихи толпоюСпешат сюда из дальних мест…Немало в Грузии невест;А мне не быть ничьей женою!..О, не брани, отец, меня.Ты сам заметил: день от дняЯ вяну, жертва злой отравы!Меня терзает дух лукавыйНеотразимою мечтой;Я гибну, сжалься надо мной!Отдай в священную обительДочь безрассудную свою;Там защитит меня спаситель,Пред ним тоску мою пролью.На свете нет уж мне веселья…Святыни миром осеня,Пусть примет сумрачная келья,Как гроб, заранее меня…»

И в монастырь уединенныйЕе родные отвезли,И власяницею смиреннойГрудь молодую облекли.Но и в монашеской одежде,Как под узорною парчой,Все беззаконною мечтойВ ней сердце билося, как прежде.Пред алтарем, при блеске свеч,В часы торжественного пенья,Знакомая, среди моленья,Ей часто слышалася речь.Под сводом сумрачного храмаЗнакомый образ иногдаСкользил без звука и следаВ тумане легком фимиама;Сиял он тихо, как звезда;Манил и звал он… но — куда?..

III

В прохладе меж двумя холмамиТаился монастырь святой.Чинар и тополей рядамиОн окружен был — и порой,Когда ложилась ночь в ущелье,Сквозь них мелькала, в окнах кельи,Лампада грешницы младой.Кругом, в тени дерев миндальных,Где ряд стоит крестов печальных,Безмолвных сторожей гробниц,Спевались хоры легких птиц.По камням прыгали, шумелиКлючи студеною волной,И под нависшею скалой,Сливаясь дружески в ущелье,Катились дальше, меж кустов,Покрытых инеем цветов.

На север видны были горы.При блеске утренней Авроры,Когда синеющий дымокКурится в глубине долины,И, обращаясь на восток,Зовут к молитве муэцины,[337]И звучный колокола гласДрожит, обитель пробуждая;В торжественный и мирный час,Когда грузинка молодаяС кувшином длинным за водойС горы спускается крутой,Вершины цепи снеговойСветло-лиловою стенойНа чистом небе рисовались,И в час заката одевалисьОни румяной пеленой;И между них, прорезав тучи,Стоял, всех выше головой,Казбек, Кавказа царь могучий,В чалме и ризе парчевой.

Но, полно думою преступной,Тамары сердце недоступноВосторгам чистым. Перед нейВесь мир одет угрюмой тенью;И все ей в нем предлог мученью —И утра луч и мрак ночей.Бывало, только ночи соннойПрохлада землю обоймет,Перед божественной иконойОна в безумье упадетИ плачет; и в ночном молчаньеЕе тяжелое рыданьеТревожит путника вниманье;И мыслит он: «То горный духПрикованный в пещере стонет!»[338]И чуткий напрягая слух,Коня измученного гонит.

Тоской и трепетом полна,Тамара часто у окнаСидит в раздумье одинокомИ смотрит вдаль прилежным оком,И целый день, вздыхая, ждет…Ей кто-то шепчет: он придет!Недаром сны ее ласкали,Недаром он являлся ей,С глазами, полными печали,И чудной нежностью речей.Уж много дней она томится,Сама не зная почему;Святым захочет ли молиться —А сердце молится ему;Утомлена борьбой всегдашней,Склонится ли на ложе сна:Подушка жжет, ей душно, страшно,И вся, вскочив, дрожит она;Пылают грудь ее и плечи,Нет сил дышать, туман в очах,Объятья жадно ищут встречи,Лобзанья тают на устах…. . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . .

VII

Вечерней мглы покров воздушныйУж холмы Грузии одел.Привычке сладостной послушный,В обитель Демон прилетел.Но долго, долго он не смелСвятыню мирного приютаНарушить. И была минута,Когда казался он готовОставить умысел жестокой.Задумчив у стены высокойОн бродит: от его шаговБез ветра лист в тени трепещет.Он поднял взор: ее окно,Озарено лампадой, блещет;Кого-то ждет она давно!И вот средь общего молчаньяЧингура[339] стройное бряцаньеИ звуки песни раздались;И звуки те лились, лились,Как слезы, мерно друг за другом;И эта песнь была нежна,Как будто для земли онаБыла на небе сложена!Не ангел ли с забытым другомВновь повидаться захотел,Сюда украдкою слетелИ о былом ему пропел,Чтоб усладить его мученье?..Тоску любви, ее волненьеПостигнул Демон в первый раз;Он хочет в страхе удалиться…Его крыло не шевелится!И, чудо! из померкших глазСлеза тяжелая катится…Поныне возле кельи тойНасквозь прожженный виден каменьСлезою жаркою, как пламень,Нечеловеческой слезой!..

VIII

И входит он, любить готовый,С душой, открытой для добра,И мыслит он, что жизни новойПришла желанная пора.Неясный трепет ожиданья,Страх неизвестности немой.Как будто в первое свиданьеСпознались с гордою душой.То было злое предвещанье!Он входит, смотрит — перед нимПосланник рая, херувим,Хранитель грешницы прекрасной,Стоит с блистающим челомИ от врага с улыбкой яснойПриосенил ее крылом;И луч божественного светаВдруг ослепил нечистый взор,И вместо сладкого приветаРаздался тягостный укор:

«Дух беспокойный, дух порочный,Кто звал тебя во тьме полночной?Твоих поклонников здесь нет,Зло не дышало здесь поныне;К моей любви, к моей святынеНе пролагай преступный след.Кто звал тебя?» Ему в ответ

Злой дух коварно усмехнулся;Зарделся ревностию взгляд;И вновь в душе его проснулсяСтаринной ненависти яд.«Она моя! — сказал он грозно, —Оставь ее, она моя!Явился ты, защитник, поздно,И ей, как мне, ты не судья.На сердце, полное гордыни,Я наложил печать мою;Здесь больше нет твоей святыни,Здесь я владею и люблю!»И Ангел грустными очамиНа жертву бедную взглянулИ медленно, взмахнув крылами,В эфире неба потонул.. . . . . . . . . . . .

ХТамара

О! кто ты? речь твоя опасна!Тебя послал мне ад иль рай?Чего ты хочешь?..

Демон

Ты прекрасна!

Тамара

Но молви, кто ты? отвечай…

Демон

Я тот, которому внималаТы в полуночной тишине,Чья мысль душе твоей шептала,Чью грусть ты смутно отгадала,Чей образ видела во сне.Я тот, чей взор надежду губит;Я тот, кого никто не любит;Я бич рабов моих земных,Я царь познанья и свободы,Я враг небес, я зло природы,И, видишь, — я у ног твоих!Тебе принес я в умиленьеМолитву тихую любви,Земное первое мученьеИ слезы первые мои.О! выслушай — из сожаленья!Меня добру и небесамТы возвратить могла бы словом.Твоей любви святым покровомОдетый, я предстал бы там,Как новый ангел в блеске новом;О! только выслушай, молю, —Я раб твой, — я тебя люблю!Лишь только я тебя увидел —И тайно вдруг возненавиделБессмертие и власть мою.Я позавидовал невольноНеполной радости земной;Не жить, как ты, мне стало больно,И страшно — розно жить с тобой.В бескровном сердце луч нежданныйОпять затеплился живей,И грусть на дне старинной раныЗашевелилася, как змей.Что без тебя мне эта вечность?Моих владений бесконечность?Пустые звучные слова,Обширный храм — без божества!

Тамара

Оставь меня, о дух лукавый!Молчи, не верю я врагу…Творец… Увы! я не могуМолиться… гибельной отравойМой ум слабеющий объят!Послушай, ты меня погубишь;Твои слова — огонь и яд…Скажи, зачем меня ты любишь!

Демон

Зачем, красавица? Увы,Не знаю!.. Полон жизни новой,С моей преступной головыЯ гордо снял венец терновый,Я все былое бросил в прах:Мой рай, мой ад в твоих очах.Люблю тебя нездешней страстью,Как полюбить не можешь ты:Всем упоением, всей властьюБессмертной мысли и мечты.В душе моей, с начала мира,Твой образ был напечатлен,Передо мной носился онВ пустынях вечного эфира.Давно тревожа мысль мою,Мне имя сладкое звучало;Во дни блаженства мне в раюОдной тебя недоставало.О! если б ты могла понять,Какое горькое томленьеВсю жизнь, века без разделеньяИ наслаждаться и страдать,За зло похвал не ожидать,Ни за добро вознагражденья;Жить для себя, скучать собойИ этой вечною борьбойБез торжества, без примиренья!Всегда жалеть и не желать,Все знать, все чувствовать, все видеть,Стараться все возненавидетьИ все на свете презирать!..Лишь только божие проклятьеИсполнилось, с того же дняПрироды жаркие объятьяНавек остыли для меня;Синело предо мной пространство;Я видел брачное убранствоСветил, знакомых мне давно…Они текли в венцах из злата;Но что же? прежнего собратаНе узнавало ни одно.Изгнанников, себе подобных,Я звать в отчаянии стал,Но слов и лиц и взоров злобных,Увы! я сам не узнавал.И в страхе я, взмахнув крылами,Помчался — но куда? зачем?Не знаю… прежними друзьямиЯ был отвергнут; как эдем,Мир для меня стал глух и нем.По вольной прихоти теченьяТак поврежденная ладьяБез парусов и без руляПлывет, не зная назначенья;Так ранней утренней поройОтрывок тучи громовой,В лазурной вышине чернея,Один, нигде пристать не смея,Летит без цели и следа,Бог весть откуда и куда!И я людьми недолго правил,Греху недолго их учил,Все благородное бесславилИ все прекрасное хулил;Недолго… пламень чистой верыЛегко навек я залил в них…А стоили ль трудов моихОдни глупцы да лицемеры?И скрылся я в ущельях гор;И стал бродить, как метеор,Во мраке полночи глубокой…И мчался путник одинокой,Обманут близким огоньком;И в бездну падая с конем,Напрасно звал — и след кровавыйЗа ним вился по крутизне…Но злобы мрачные забавыНедолго нравилися мне!В борьбе с могучим ураганом,Как часто, подымая прах,Одетый молньей и туманом,Я шумно мчался в облаках,Чтобы в толпе стихий мятежнойСердечный ропот заглушить,Спастись от думы неизбежнойИ незабвенное забыть!Что повесть тягостных лишений,Трудов и бед толпы людскойГрядущих, прошлых поколений,Перед минутою однойМоих непризнанных мучений?Что люди? что их жизнь и труд?Они прошли, они пройдут…Надежда есть — ждет правый суд:Простить он может, хоть осудит!Моя ж печаль бессменно тут,И ей конца, как мне, не будет;И не вздремнуть в могиле ей!Она то ластится, как змей,То жжет и плещет, будто пламень,То давит мысль мою, как камень —Надежд погибших и страстейНесокрушимый мавзолей!..

Тамара

Зачем мне знать твой печали,Зачем ты жалуешься мне?Ты согрешил…

Демон

Против тебя ли?

Тамара

Нас могут слышать!..

Демон

Мы одне.

Тамара

А бог!

Демон

На нас не кинет взгляда:Он занят небом, не землей!

Тамара

А наказанье, муки ада?

Демон

Так что ж? Ты будешь там со мной!

Тамара

Кто б ни был ты, мой друг случайный, —Покой навеки погубя,Невольно я с отрадой тайной,Страдалец, слушаю тебя.Но если речь твоя лукава,Но если ты, обман тая…О! пощади! Какая слава?На что душа тебе моя?Ужели небу я дорожеВсех, не замеченных тобой?Они, увы! прекрасны тоже;Как здесь, их девственное ложеНе смято смертною рукой…Нет! дай мне клятву роковую…Скажи, — ты видишь: я тоскую;Ты видишь женские мечты!Невольно страх в душе ласкаешь…Но ты все понял, ты все знаешь —И сжалишься, конечно, ты!Клянися мне… от злых стяжанийОтречься ныне дай обет.Ужель ни клятв, ни обещанийНенарушимых больше нет?..

Демон

Клянусь я первым днем творенья,Клянусь его последним днем,Клянусь позором преступленьяИ вечной правды торжеством.Клянусь паденья горькой мукой,Победы краткою мечтой;Клянусь свиданием с тобойИ вновь грозящею разлукой.Клянуся сонмищем духов,Судьбою братий мне подвластных,Мечами ангелов бесстрастных,Моих недремлющих врагов;Клянуся небом я и адом,Земной святыней и тобой,Клянусь твоим последним взглядом,Твоею первою слезой,Незлобных уст твоих дыханьем,Волною шелковых кудрей,Клянусь блаженством и страданьем,Клянусь любовию моей:Я отрекся от старой мести,Я отрекся от гордых дум;Отныне яд коварной лестиНичей уж не встревожит ум;Хочу я с небом примириться,Хочу любить, хочу молиться,Хочу я веровать добру.Слезой раскаянья сотруЯ на челе, тебя достойном,Следы небесного огня —И мир в неведенье спокойномПусть доцветает без меня!О! верь мне: я один понынеТебя постиг и оценил:Избрав тебя моей святыней,Я власть у ног твоих сложил.Твоей любви я жду, как дара,И вечность дам тебе за миг;В любви, как в злобе, верь, Тамара,Я неизменен и велик.Тебя я, вольный сын эфира,Возьму в надзвездные края;И будешь ты царицей мира,Подруга первая моя;Без сожаленья, без участьяСмотреть на землю станешь ты,Где нет ни истинного счастья,Ни долговечной красоты,Где преступленья лишь да казни,Где страсти мелкой только жить;Где не умеют без боязниНи ненавидеть, ни любить.Иль ты не знаешь, что такоеЛюдей минутная любовь?Волненье крови молодое, —Но дни бегут и стынет кровь!Кто устоит против разлуки,Соблазна новой красоты,Против усталости и скукиИ своенравия мечты?Нет! не тебе, моей подруге,Узнай, назначено судьбойУвянуть молча в тесном кругеРевнивой грубости рабой,Средь малодушных и холодных,Друзей притворных и врагов,Боязней и надежд бесплодных,Пустых и тягостных трудов!Печально за стеной высокойТы не угаснешь без страстей,Среди молитв, равно далекоОт божества и от людей.О нет, прекрасное созданье,К иному ты присуждена;Тебя иное ждет страданье,Иных восторгов глубина;Оставь же прежние желаньяИ жалкий свет его судьбе:Пучину гордого познаньяВзамен открою я тебе.Толпу духов моих служебныхЯ приведу к твоим стопам;Прислужниц легких и волшебныхТебе, красавица, я дам;И для тебя с звезды восточнойСорву венец я золотой;Возьму с цветов росы полночной;Его усыплю той росой;Лучом румяного закатаТвой стан, как лентой, обовью,Дыханьем чистым ароматаОкрестный воздух напою;Всечасно дивною игроюТвои слух лелеять буду я;Чертоги пышные построюИз бирюзы и янтаря;Я опущусь на дно морское,Я полечу за облака,Я дам тебе все, все земное —Люби меня!..

И он слегкаКоснулся жаркими устамиЕе трепещущим губам;Соблазна полными речамиОн отвечал ее мольбам.Могучий взор смотрел ей в очи!Он жег ее. Во мраке ночиНад нею прямо он сверкал,Неотразимый, как кинжал.Увы! злой дух торжествовал!Смертельный яд его лобзаньяМгновенно в грудь ее проник.Мучительный, ужасный крикНочное возмутил молчанье.В нем было все: любовь, страданье,Упрек с последнею мольбойИ безнадежное прощанье —Прощанье с жизнью молодой.

XII

В то время сторож полуночный,Один вокруг стены крутойСвершая тихо путь урочный,Бродил с чугунною доской,И возле кельи девы юнойОн шаг свой мерный укротилИ руку над доской чугунной,Смутясь душой, остановил.И сквозь окрестное молчанье,Ему казалось, слышал онДвух уст согласное лобзанье,Минутный крик и слабый стон.И нечестивое сомненьеПроникло в сердце старика…Но пронеслось еще мгновенье,И стихло все; издалекаЛишь дуновенье ветеркаРоптанье листьев приносило,Да с темным берегом унылоШепталась горная река.Канон угодника святогоСпешит он в страхе прочитать,Чтоб наважденье духа злогоОт грешной мысли отогнать;Крестит дрожащими перстамиМечтой взволнованную грудьИ молча скорыми шагамиОбычный продолжает путь.. . . . . . . . . . . . .

XIII

Как пери спящая мила,Она в гробу своем лежала,Белей и чище покрывалаБыл томный цвет ее чела.Навек опущены ресницы…Но кто б, о небо! не сказал,Что взор под ними лишь дремалИ, чудный, только ожидалИль поцелуя, иль денницы?Но бесполезно луч дневнойСкользил по ним струей златой,Напрасно их в немой печалиУста родные целовали…Нет! смерти вечную печатьНичто не в силах уж сорвать!

XIV

Ни разу не был в дни весельяТак разноцветен и богатТамары праздничный наряд.Цветы родимого ущелья(Так древний требует обряд)Над нею льют свой ароматИ сжаты мертвою рукою,Как бы прощаются с землею!И ничего в ее лицеНе намекало о концеВ пылу страстей и упоенья;И были все ее чертыИсполнены той красоты,Как мрамор, чуждой выраженья,Лишенной чувства и ума,Таинственной, как смерть сама.Улыбка странная застыла,Мелькнувши по ее устам.О многом грустном говорилаОна внимательным глазам:В ней было хладное презреньеДуши, готовой отцвести,Последней мысли выраженье,Земле беззвучное прости.Напрасный отблеск жизни прежней,Она была еще мертвей,Еще для сердца безнадежнейНавек угаснувших очей.Так в час торжественный заката,Когда, растаяв в море злата,Уж скрылась колесница дня,Снега Кавказа, на мгновеньеОтлив румяный сохраня,Сияют в темном отдаленье.Но этот луч полуживойВ пустыне отблеска не встретит,И путь ничей он не осветитС своей вершины ледяной!..

Толпой соседи и родныеУж собрались в печальный путь.Терзая локоны седые,Безмолвно поражая грудь,В последний раз Гудал садитсяНа белогривого коня,И поезд тронулся. Три дня,Три ночи путь их будет длиться:Меж старых дедовских костейПриют покойный вырыт ей.Один из праотцев Гудала,Грабитель странников и сел,Когда болезнь его сковалаИ час раскаянья пришел,Грехов минувших в искупленьеПостроить церковь обещалНа вышине гранитных скал,Где только вьюги слышно пенье,Куда лишь коршун залетал.И скоро меж снегов КазбекаПоднялся одинокий храм,И кости злого человекаВновь успокоилися там;И превратилася в кладбищеСкала, родная облакам:Как будто ближе к небесамТеплей посмертное жилище?..Как будто дальше от людейПоследний сон не возмутится…Напрасно! мертвым не приснитсяНи грусть, ни радость прошлых дней.

XVI

В пространстве синего эфираОдин из ангелов святыхЛетел на крыльях золотых,И душу грешную от мираОн нес в объятиях своих.И сладкой речью упованьяЕе сомненья разгонял,И след проступка и страданьяС нее слезами он смывал.Издалека уж звуки раяК ним доносилися — как вдруг,Свободный путь пересекая,Взвился из бездны адский дух.Он был могущ, как вихорь шумный,Блистал, как молнии струя,И гордо в дерзости безумнойОн говорит: «Она моя!»

К груди хранительной прижалась,Молитвой ужас заглуша,Тамары грешная душа.Судьба грядущего решалась,Пред нею снова он стоял,Но, боже! — кто б его узнал?Каким смотрел он злобным взглядом,Как полон был смертельным ядомВражды, не знающей конца, —И веяло могильным хладомОт неподвижного лица.

«Исчезни, мрачный дух сомненья! —Посланник неба отвечал: —Довольно ты торжествовал;Но час суда теперь настал —И благо божие решенье!Дни испытания прошли;С одеждой бренною землиОковы зла с нее ниспали.Узнай! давно ее мы ждали!Ее душа была из тех,Которых жизнь — одно мгновеньеНевыносимого мученья,Недосягаемых утех:Творец из лучшего эфираСоткал живые струны их,Они не созданы для мира,И мир был создан не для них!Ценой жестокой искупилаОна сомнения свои…Она страдала и любила —И рай открылся для любви!»

И Ангел строгими очамиНа искусителя взглянулИ, радостно взмахнув крылами,В сиянье неба потонул.И проклял Демон побежденныйМечты безумные свои,И вновь остался он, надменный,Один, как прежде, во вселеннойБез упованья и любви!..

На склоне каменной горыНад Койшаурскою долинойЕще стоят до сей порыЗубцы развалины старинной.Рассказов, страшных для детей,О них еще преданья полны…Как призрак, памятник безмолвный,Свидетель тех волшебных дней,Между деревьями чернеет.Внизу рассыпался аул,Земля цветет и зеленеет;И голосов нестройный гулТеряется, и караваныИдут, звеня, издалека,И, низвергаясь сквозь туманы,Блестит и пенится река.И жизнью вечно молодою,Прохладой, солнцем и весноюПрирода тешится шутя,Как беззаботная дитя.

Но грустен замок, отслужившийКогда-то в[340] очередь свою,Как бедный старец, пережившийДрузей и милую семью.И только ждут луны восходаЕго незримые жильцы:Тогда им праздник и свобода!Жужжат, бегут во все концы.Седой паук, отшельник новый,Прядет сетей своих основы;Зеленых ящериц семьяНа кровле весело играет;И осторожная змеяИз темной щели выползаетНа плиту старого крыльца,То вдруг совьется в три кольца,То ляжет длинной полосоюИ блещет, как булатный меч,Забытый в поле давних сеч,Ненужный падшему герою!..Все дико; нет нигде следовМинувших лет: рука вековПрилежно, долго их сметала,И не напомнит ничегоО славном имени Гудала,О милой дочери его!

Но церковь на крутой вершине,Где взяты кости их землей,Хранима властию святой,Видна меж туч еще поныне.И у ворот ее стоятНа страже черные граниты,Плащами снежными покрыты;И на груди их вместо латЛьды вековечные горят.Обвалов сонные громадыС уступов, будто водопады,Морозом схваченные вдруг,Висят, нахмурившись, вокруг.И там метель дозором ходит,Сдувая пыль со стен седых,То песню долгую заводит,То окликает часовых;Услыша вести в отдаленьеО чудном храме, в той стране,С востока облака однеСпешат толпой на поклоненье;Но над семьей могильных плитДавно никто уж не грустит.Скала угрюмого КазбекаДобычу жадно сторожит,И вечный ропот человекаИх вечный мир не возмутит.

Юнкерские стихи

1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 120

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Стихотворения - Михаил Лермонтов бесплатно.

Похожие на Стихотворения - Михаил Лермонтов книги

Том 1. Стихотворения 1828-1831 - Михаил Лермонтов - Поэзия
Стихотворения - Семен Надсон - Поэзия
Разрыв-трава - София Парнок - Поэзия
Стихотворения в пяти томах - Мирра Александровна Лохвицкая - Поэзия
Капля крови в снегу. Стихотворения 1942-1944 - Геннадий Самойлович Гор - Контркультура / Поэзия
Под лучами солнца золотого. Избранные стихотворения - Олег Сёмкин - Поэзия
Прохожий. Стихи для души - Игорь Гулин - Поэзия
Испанцы - Михаил Лермонтов - Поэзия
Варианты поэм - Михаил Лермонтов - Поэзия
Джюлио - Михаил Лермонтов - Поэзия

Оставить комментарий