Третий, и заключительный, период начался внезапным прекращением работ в каменоломнях Рано-Рараку; одновременно прекратилась и транспортировка статуй по дорогам. В этот период изваяния одно за другим свергали с аху. Появился новый погребальный обряд. Прежде была принята чуждая полинезийцам кремация, причем кремированные кости и изделия помещали в каменных гробницах возле аху. Теперь же резчики по дереву, не владеющие искусством мегалитической кладки и ваяния, хоронили своих покойников под кое-как наваленными грудами камня на разрушенных аху или в больших коллективных могилах под брюхом или лицом поваленных исполинов. Поздний период повсеместно характеризовался упадком, войнами и разрушением. Слои этого периода изобилуют копейными наконечниками из базальта, тогда как в двух предыдущих периодах оружия почти, а то и вовсе не встречаем.
Эти открытия не только позволили выявить чередование культур на Пасхе, но и повлекли за собой пересмотр прежних гипотез о местной эволюции. Правда, Раутледж заподозрила, что пасхальские аху перестраивались, но Метро и Лавашери отвергли ее догадку и заявили, что культура острова Пасхи однородна, никаких признаков чередования этапов нет (Routledge, 1919; Metraux, 1940; Lavachery, 1936[266, 222, 197]).
Все наблюдатели согласно отмечали поразительное сходство самых больших и наиболее сохранных фасадов пасхальских аху с подобными сооружениями Андской области, однако полагали, что на Пасхе лучшие стены появились позже, олицетворяя итог местной эволюции. Считалось, что полинезийцы прибыли на Пасху, не владея этим специализированным искусством каменной кладки, и лишь со временем сумели на безлесном острове овладеть мастерством и сравняться с виднейшими специалистами Южной Америки в умении обтесывать и подгонять мегалитические блоки. И вот все поменялось местами. Лучшие на Пасхе стены того же типа, какой известен в Перу и прилегающих районах Андской области, были сооружены первопоселенцами после того, как они расчистили от деревьев места для добычи камня и для культовых сооружений.
Люди среднего периода не владели этим искусством, они ограничивались ваянием огромных статуй. И наконец, в последний период не только не было эволюции каменного дела, напротив, для него характерны деградация, массовое разрушение, гибель всего, что было создано ранее. Итак, все оказалось иначе, и теперь уже нельзя было исключать возможность прибытия представителей каменотесных культур Южной Америки, ведь во всей Тихоокеанской области больше не было страны, откуда могли явиться переселенцы, в совершенстве владеющие специализированной техникой обработки камня.
Сложность пасхальской культуры воплотилась не только в культовых сооружениях и погребальных обычаях, но и в жилищах островитян. После осмотра поверхностных памятников старины Фердон заподозрил, что в разных концах острова сохранились следы жилищ совершенно различного типа. До сих пор этнологи и археологи считали, что на Пасхе помимо пещер был только один вид жилищ — продолговатые камышовые хижины, напоминающие перевернутую лодку. Изогнутые жерди, служившие каркасом для камышовой и травяной кровли, втыкались в узкие ямки в каменном фундаменте, тоже напоминавшем очертания лодки. Экспедиционные археологи начали с того, что раскопали несколько таких фундаментов и определили, что все они были сложены либо непосредственно перед появлением европейцев, либо вскоре после этого события, иначе говоря, в поздний период. Затем Фердон и Шёльсволд принялись изучать кольцевые каменные ограды, которых очень много в разных концах острова (Ferdon, 1961; Skjölsvold, 1961[112, 283]). До тех пор этнологи и археологи довольствовались заявлениями нынешних обитателей Пасхи, что на безлесном острове эти стены защищали от ветра огороды, на которых предки сажали махуте. Шведский ботаник Скоттсберг, посетив Пасху в 1917 г., подтвердил, что кольцевые стены защищали огороды; в качестве таковых они приведены на иллюстрации в его труде о пасхальской флоре, и затем эту иллюстрацию воспроизвел Метро в своей книге об этнологии острова Пасхи (Skottsberg, 1920; Metraux, 1940[285, 222]). Наши раскопки показали, что кольцевые стены начали использовать для защиты огородов не сразу, а лишь в поздний период. Первоначально это были крытые камышом круглые жилища, и в земляных полах мы откопали множество изделий и отбросов — следы долгого проживания людей. Очаг помещался либо посреди пола, либо у стены снаружи. Шёльсволд нашел оставленную впопыхах печь, полную обугленных остатков печеного сахарного тростника и батата. Углеродная датировка показала, что этот совсем не полинезийский тип домов распространился на острове в среднем периоде, когда воздвигались большие статуи; некоторые дома использовали еще и в позднем периоде наряду с отражающими совсем другую традицию лодковидными хижинами из жердей и камыша. Фердон, хорошо знающий археологию Южной Америки, указал, что круглые дома, неизвестные в остальной Полинезии, аналогичны постройкам, характерным для той части Андской области, которая обращена в сторону Пасхи (Ferdon, 1961[112]).
При раскопках на равнине у Винапу мы обнаружили третий, также своеобразный дом — с крышей из каменных плит, присыпанных землей. В нем впоследствии был похоронен обезглавленный человек. Целое селение из таких же каменных домов разместилось на вершине самого высокого вулкана острова Пасхи; еще первые миссионеры установили, что здесь находился важнейший культовый центр — Оронго. Ежегодно во время весеннего равноденствия в Оронго собирались все жители острова; они были зрителями и судьями традиционных соревнований, участники которых плыли наперегонки на маленьких лодках из камыша тоторы к птичьим островкам рядом с Пасхой, чтобы добыть первое в году яйцо темной крачки. Победителю присваивали священный титул птицечеловека.
И Раутледж, и Метро уделили немало внимания этому своеобразному ежегодному ритуалу, сохранившемуся до исторических времен, однако каменные дома Оронго все исследователи считали культовой деревней сугубо пасхальского типа, поскольку на остальных островах Тихого океана не было таких жилищ-склепов. Руководя раскопками Оронго, Фердон и тут обнаружил признаки чередования культурных периодов. Необычные сооружения на вершине вулкана, сохранившиеся в качестве ритуальных объектов, на самом деле продолжали традицию построек, служивших в раннем периоде жилищами. Эти дома с ложным сводом, не известные больше нигде в Полинезии, также перекликаются с жилищами древнего Перу и прилегающих районов Андской области.
Голые выступы скал в Оронго сплошь покрыты рельефными изображениями птицечеловеков — типичной для Пасхи скорченной человеческой фигуры с птичьей головой и длинным изогнутым клювом. Один птицечеловек держит в своих объятиях реалистично изображенное солнце. Раскапывая низкие, нередко обвалившиеся культовые сооружения, Фердон открыл много неизвестных ранее росписей на гладких плитах стен и потолка. Преобладающие мотивы — серповидные камышовые лодки, двухлопастные весла и «плачущий глаз» — все это неполинезийские черты, типичные для высокоразвитых культур Америки (там же).
