Необязательно были или становились они так близки, как старинные друзья еще с заводских времен, соорудившие Льву Ивановичу после ампутации специальные сани для удобства передвижения на зимней рыбалке, или еженедельно таскавший его в эти времена на своем загривке в парилку Георгий Рябов, могучий центральный защитник «Динамо» начала 60-х, а впоследствии работник дипкурьерской службы МИДа. Но оставались верны человеческой солидарности, считали нормой подать руку помощи попавшему в беду, как поступил журналист Александр Горбунов. Работая корреспондентом ТАСС в Хельсинки, он организовал Яшину обследование в тамошней клинике и изготовление подходящего протеза (взамен невыносимого отечественного), и все это за счет финской фирмы, да еще и поселил у себя дома, хотя тот долго отказывался, не желая стеснять людей.
Жена Горбунова Светлана взялась было отучить дорогого гостя от курения. Смотрели они как-то телефильм об испанском чемпионате мира 1982 года, закадровый текст читал первый и лучший исполнитель роли Джеймса Бонда знаменитый шотландский актер Шон Коннери. И вот голосом Бонда произносит: «На чемпионате мира было много неплохих вратарей, но ни один из них не выдерживает сравнения с легендарным Яшиным». И Лев Иванович реагирует на попытку отобрать сигарету:
– Вот ты меня ругаешь Светик, а он, слышишь, что говорит: ле-ген-дар-ный!
Словом, великий спортсмен и из этой жизненной драмы выкарабкался, вышел, как всегда, достойно. «За годы работы с Яшиным в сборной, – писал Андрей Петрович Старостин, – мне ни разу не довелось видеть его в беспомощной позиции, в которую легко попасть вратарю. Не оказался он беспомощным и перед лицом судьбы, которая послала ему тяжелое испытание. Он выстоял».
Когда Яшина в прямом и переносном смысле свалила беда, подняться, пойти, снова включиться в активную жизнь помогли ему не только собственный характер, усилия жены, всей семьи, но и буквально каждодневная поддержка знакомых, полузнакомых, вовсе незнакомых людей. Даже еще толком не отойдя от наркоза, слабо улыбнулся оперировавшему хирургу. Покровскому только осталось произнести слова не утешения, но правды:
– Раз улыбаетесь, будете жить дальше.
К жизни и добрым делам возвратили и прочитанные письма.
«Дорогой Лев Иванович! Позвольте медсестре военных лет сказать вам: то, что произошло, ей-богу, не самое страшное. Главное сегодня – бодрость духа, сила воли, стремление побороть болезнь, Уверена, что у вас и Валентины Тимофеевны мужества достаточно. Прежде всего, вам нужно поднять себя и пойти. Мой дед, белорусский крестьянин, который умер в возрасте 91 года, говорил: «Нас двое – хворь и я. Я должен быть сильнее, поэтому надо встать и идти». Желаю Вам бесконечной душевной бодрости. Л.Я. Фрусина, Днепропетровск».
«Дорогой коллега Лев Яшин! Пишет тебе бывший футболист киевского «Динамо» Виталий Голубев, который вместе с тобой играл за сборную СССР. Товарищи рассказали мне о твоей болезни. Я тебе сочувствую как никто: у меня случилась та же беда – ампутация правой ноги. Признаюсь, я был в отчаянии. Но дело пошло на поправку, рана заживает. Уверяю тебя, нужно радоваться жизни. Много гуляем с женой, теперь и сам выхожу на прогулки. И у тебя все будет хорошо. Будь здоров и счастлив. Виталий, Киев».
«Дорогой Лев Иванович! В трудную для Вас минуту мы, все шесть тысяч участников турнира по мини-футболу на снегу «Зимний мяч Автограда», рядом с вами. Ни один турнир «Зимнего мяча» не проходил без вашего участия. Мы готовимся к пятому юбилейному. Не забывайте, что вы – его главный судья. Верим в ваше мужество и силу воли. Всегда ждем вас в Тольятти. Участники соревнований».
«Дорогой Лев Иванович! Вспомним изречение Бетховена: через страдания – радость доброй жизни. Иван Козловский».
Яшину и прежде приходилось, пусть и не в такой степени, продираться сквозь терзания и муки, но он никогда не изменял доброй жизни, не разучился находить в ней радость и теперь, когда пришлось перенести особенно мучительное потрясение. Еле двигался с костылем, но старался не отказывать в своем присутствии там, куда наперебой приглашали и даже усиленно зазывали, будь то заводской дом культуры или школа-интернат для трудных подростков.
Терпеть не мог, а ведь что греха таить, приходилось, являться на люди свадебным генералом, когда известного человека навязывают собравшимся, превращают в декорацию, лишь бы придать сбору торжественность и официальность. Но чаще нутром чувствовал: его-то от души желали видеть и слышать, к нему люди тянулись сами. И вот в таком незавидном состоянии, когда каждый шаг давался с трудом, когда даже лестничный пролет преодолеть было проблемой, когда от болей спасали только уколы, мотался по Москве, по стране, совершал дальние вояжи на турниры, названные его именем (Самарканд, Махачкала, Хельсинки) и не названные, на выступления в больших залах – словом, ехал туда, где его ждали. Так и объяснял, когда чувствовал себя хуже и начинали отговаривать: «Как же не ехать? Ведь просили, ждут».
Откликаться на просьбы, не задумываясь, помогать, не распространяясь на эту тему, Яшин возвел в степень своих добровольных обязанностей. Как перед людьми хорошо знакомыми, так и вовсе ему не известными. И независимо от того, находился на взлете славы или в тяжелые для себя времена, слишком уж часто выпадавшие столь успешному человеку. Он торопился делать добро, когда его просили и, что совсем уж удивительно, когда даже не заикались, не дожидаясь ни просьбы, ни благодарности, по своему повелительному душевному сигналу – так уж был устроен.
В динамовском манеже, где зимой 1979 года тренировалась сборная, немногие присутствовавшие были свидетелями такой сценки. К Яшину, который как замначальника Управления футбола курировал сборные команды и посетил занятия, подошла незнакомая женщина, поздоровалась и сказала:
– Лев Иванович, помогите, пожалуйста, моему сыну
– Что с ним?
– С ним все в порядке. Даже чересчур: в 14 лет рост 182. Вратарь он в детской команде «Динамо». Только трудно ему с таким ростом. А тренеры даже считают: бесперспективный. Но они же не вратари, могут ошибаться, но чтобы подсказать – нет. А мальчик не может без мяча, умоляет: найдите мне репетитора – есть же, говорит, репетиторы по математике…
– Вы хотите, чтобы я стал репетитором? – улыбается Яшин.
– Ну что вы! Помогите советом. Что ему делать? Какие специальные упражнения? Да вы взгляните на него, очень вас прошу – они здесь же, рядом, занимаются.
И Яшин, оторвавшись от тренировки сборной, отправляется с незнакомой женщиной смотреть ее сына, потом долго и обстоятельно рассказывает им обоим, что делать для развития гибкости, прыгучести, владения телом. В таких просьбах отказывать не умел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
