— Тихо, — повелел Сазонов. — На меня проклятия твои не действуют.
— Еще сочтемся, — пообещал Роман.
— Воду! — наконец крикнул Сазонов. И кувшин сам собою подъехал к нему.
И Сазонов вылил на колдуна полный кувшин пус-тосвятовской воды. Произнес заклинание, схватил пинцет и принялся ковыряться в ране, выдернул первую серебряную нить, вторую, третью…
— Ну что, говнюк, кто из нас сильнее? — раздался над Романом торжествующий голос, и плевок обжег щеку.
И колдун, наконец, потерял сознание.
— Грег! Грег! Где ты? Что случилось? Почему? — закричал Юл.
Грег вынырнул из толщи воды. В руках у него был небольшой черный саквояж. На вид — старинный.
— Я ухожу отсюда, — сказал Грег.
— Что случилось? Сазонов вырвался, а Роман…
Грег взял мальчишку за руку и покачал головой, заметив перстень на среднем пальце.
— Зачем ты надел кольцо? Этого нельзя было делать.
— Но ты же отдал мне этот перстень Романа и сказал…
— Сказал: береги. — Грег опять сокрушенно качнул головой. — Надевать его было нельзя.
— Я не знал! Ты во всем виноват!
Роман не сразу сообразил, что его ожерелье в миг беспамятства соединилось с ожерельем Юла и теперь колдун путешествует по воспоминаниям мальчишки. «Жаль…» — пробилась мысль сквозь колдовской сон наяву. Теперь воспоминания утратят чистоту. И сам колдун будет другим — не таким, как прежде. А каким станет? Впрочем, плевать. После всего, что уже вспомнилось, плевать…
Юл швырнул кольцо в воду с воплем:
— Повинуйся Роману. — Зеленый перстень сверкнул и пропал где-то в толще воды.
Грег проследил за кольцом взглядом.
— Ты зря обвиняешь меня. Я нашел кольцо и отдал тебе. Только и всего. А ты надел кольцо на палец. Не надо было. Роман утратил связь с Беловодьем, а Гамаюнов, видимо, восстановил.
— Я все исправил. Теперь Роман вновь будет повелевать Беловодьем!
— Ничего подобного. Твой приказ Беловодье не слышит. Кольцо — не твое.
— Откуда ты знаешь?
— Ты забыл? Я понимаю суть.
— Ты — охранник.
— Я — хранитель. И Беловодье сейчас делает то, что приказывает ему Иван Кириллович. А тому — Сазонов. — Грег отогнул ворот свитера. На шее у него не было ожерелья. — Да, я слишком хорошо понимаю, что происходит. И больше не хочу быть охранником. Ухожу. К счастью, для того чтобы выйти из Беловодья, не нужен пропуск. — Грег улыбнулся. — Я сказал, к счастью… Надо же.
Но Юлу было не до душевных переживаний Грега. Птенец Романов так и кипел:
— Ты знаешь, что делать?
— Кольцо ищи.
— А потом?
— Надень Роману на палец.
Юл бросился в глубину. Ему казалось, чтo сквозь толщу воды он различает слабое свечение зеленого камня.
Все закружилось.
Вода на веках высохла, и воспоминания прервались.
Роман вздохнул. Надо же! Оказывается, Юл все это устроил. Глупый мальчишка! Да, глупый мальчишка. Но Роман не злился на него. Почему-то не мог.
Посмотрел на кольцо на мизинце. Все-таки Юл вернул его. Нашел, значит…
Нет, нет, нельзя размышлять.
Назад, назад, в
ВОСПОМИНАНИЯ
уже свои…
Очнулся Роман, лежа на полу. Он был раздет, и боль была такая, что он едва сдерживался, чтобы не закричать в голос. Кто-то сидел рядом с ним на корточках и стирал платком кровь с тела.
— Кто здесь? — Он сёл рывком. Перед глазами все плыло. — Кто здесь?
— Это я, — узнал он Глашин голос.
— Где Надя? Что с ней?
— Роман… — Надя взяла его за другую руку.
— Что случилось? Как такое возможно?
— Возможно… — прозвучало эхом.
— Как?
— Беловодье не на нашей стороне. Теперь. А его пересилить ни у кого нет сил.
— А как же кольцо? Я отдал ему кольцо…
— Выходит, твой дар отринут.
И тут закружило. Комната куда-то поехала, как поезд, отходящий от перрона в никуда. Вещи и люди плыли вместе с комнатой. И Надино лицо менялось постоянно. Она то смеялась, то замирала, то вновь начинала хохотать. А сквозь пол просунулась рука и надела Роману на мизинец кольцо. И… будто лопнула невидимая нить. Комната прекратила кружение. И Роман осознал — но не сразу, — что ничто его больше не держит. Путы Беловодья исчезли.
— Эй, вы как? — донесся снаружи голос База.
— Сюда! — крикнула Надя. — Скорее! Помоги!
— Заперто. Я сейчас…
Раз, два, три,
Нам, Беловодье,
Замок отвори.
Стеклянная дверь разлетелась осколками, и в комнату вбежал Баз. Добрый доктор глянул на распростертого на полу Романа:
— Он жив?
— Живой. Только искалечен, — отозвалась Надя. Баз встал на колени рядом с колдуном, оттеснив
Глашу.
— Порезы неглубокие. Надо швы наложить… Роман, тебя всего трясет. Похоже на шок.
— Это и есть шок. Постколдовской.
— Так эти порезы — колдовство?
— Не только.
— Пустосвятовская вода поможет?
— Не знаю. Должна… Только не купаться, а облиться водой…
— Скорее, уходим! Вдвоем с Глашей Баз помог колдуну подняться.
— А с тобой что случилось, Баз? — спросила Надя.
— Ничего не понял. Сначала я вдруг прирос к полу своей комнаты и сделался пленником. А сейчас все закружилось, а потом… потом сила, меня державшая, исчезла.
— А Сазонов где? — спросил Роман.
— Меснер сказал, что его уже нет в Беловодье. Ушел через комнату с картинами.
— Пустосвятовская вода. В гостиной должна быть еще бутыль.
Надя с Глашей кинулись искать. Баз взял колдуна за руку.
— Ну у тебя и пульс! А у меня с собой из лекарств ничего нет. И Беловодье не откликается…
— Сазонов, тина болотная… постарался.
— Да, он мерзавец, к сожалению. Но человек дела. Единственный среди нас. Если он создаст семь новых кругов, Беловодье оживет. Все изменится. Вся жизнь. Может, это и к лучшему.
— Когда он успел тебя убедить?
— Он ни в чем меня не убеждал. Но мы много с ним говорили. Всю долгую ночь, пока ты был с Надей. Я не принимаю его методов, ни в коем случае… но…
Надя вернулась, принесла бутылку с водой. Роман глотнул, стало легче.
— Баз, Надя… Идите в ту комнату, где картины. Снимите часть со стен, поставьте на пол и поверните красочным слоем к стенам. Остальные пусть висят. Но тоже переверните.
— Гамаюнов вновь их повесит.
— Нет, — слабо улыбнулся Роман. — Он слишком боится своего старого приятеля.
Они выбежали из усадьбы и бросились к границе круга. Белые плавучие дорожки колебались под ногами. И все Беловодье волновалось и куда-то плыло. Куда — Роман не мог разобрать. Его вели, он не сопротивлялся.
— Дядя Гриша где? — спросил Роман.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
