После первого мгновения изумления Престимион понял, что они сделаны из керамики. Но вылеплены в очень живой и реалистичной манере, со страшными гримасами на лицах - с широко раскрытыми ртами, дико вытаращенными глазами, раздутыми ноздрями - и убедительными сгустками запекшейся крови на обрубках шей: издевательская имитация людей, погибших в страшных мучениях.
- Очень мило, - мрачно произнес Престимион. - Никогда не видел ничего подобного. Это последняя мода на украшения для придворных дам, Мондиганд-Климд?
- Я купил их вчера ночью на базаре чародеев в Бомбифэйле. Это амулеты, милорд, оберегающие от безумия.
- Базар чародеев, насколько я помню, работает только по Морским дням, то не всегда. Вчера же был второй день недели.
- Базар чародеев в Бомбифэйле теперь открыт каждую ночь, ваша светлость, - тихо ответил су-сухирис. - Такие предметы продают во многих палатках.
Пять крон за штуку: их штампуют по шаблонам в больших количествах. Но работа очень искусная.
- Это я вижу. - Престимион кончиком пальца ткнул в груду голов. Они производили скверное впечатление, все выглядели слишком убедительно и реально, несмотря на миниатюрный размер. Он видел лица как женщин, так и мужчин, нескольких гэйрогов, пары хьортов, даже одну пару голов су-сухириса, которая вызвала у него особенно сильную дрожь отвращения.
Маленькие металлические булавки были прикреплены к ним с обратной стороны. - Магия против магии, не так ли? Их носят, чтобы защищаться от колдовства, которое вызывает эту эпидемию безумия?
- Именно так. В нашем ремесле это называется маскировочной магией. Эти маленькие изображения излучают послание, в котором говорится, что человек, который их носит, уже поражен безумием - кричащий, с вытаращенными глазами, лишенный души, совершенно невменяемый, - и поэтому той силе, которая вызывает это заболевание, нет нужды заниматься им.
- И они помогают?
- Сомневаюсь, милорд. Но люди в них верят. Почти все, кого я видел на базаре, носили такую головку.
Есть в продаже и другие приспособления, служащие этой же цели, по крайней мере семи или восьми видов, и продавцы гарантируют полную защиту с их помощью. Многие из них - грубые, примитивные вещи, которые заставляют меня стыдиться своей профессии.
Такие амулеты могли бы носить дикари. Но страх распространился повсеместно. Вы помните, милорд, в те дни, когда умирал Пранкипин, в каждом облаке и в каждой пролетающей птице видели несчастливые предзнаменования? Тогда на планете расплодились всевозможные странные новые культы.
- Да, я помню. Однажды я видел танцующую процессию Зрящих во время их мистерий в Сайсивондэйле.
- Ну, они опять танцуют. Все маски, идолы и священные орудия языческого толка снова в ходу. Эти маленькие амулеты - всего лишь деталь общей картины.
Милорд, магия - моя профессия, и я не сомневаюсь в существовании сил незримого мира, как часто сомневаетесь вы. Но мне эти вещи кажутся чудовищными.
Они сами являются проявлениями особого вида безумия и вызывают не меньшую тревогу, чем те болезни, которые берутся исцелить.
Престимион мрачно кивнул. Он снова потрогал маленькие головки пальцем, перевернул пару-тройку тех, что лежали кверху затылком, и с изумлением обнаружил, что видит собственное лицо.
- Я все гадал, когда вы это заметите, милорд, - сказал Мондиганд-Климд.
- Потрясающе. Совершенно потрясающе! - Престимион поднял головку и стал ее рассматривать. Ее вид заставил его содрогнуться. Сходство было очень большим: миниатюрный, кричащий лорд Престимион, не больше подушечки большого пальца. - Полагаю, где-то в этой куче есть Септах Мелайн, и Гиялорис, и, может быть, леди Вараиль, а? А этот су-сухирис изображает тебя, Мондиганд-Климд? Они думают, что наши лица будут более могущественными защитниками от безумия, чем лица обычных людей?
- Разумное предположение, ваша светлость.
- Возможно. - Септах Мелайн тоже тут был. Они передали его лицо очень точно, вплоть до беззаботной улыбки - даже на фоне вопля безумца - и смелых, сверкающих, голубых глаз. Однако он не увидел Вараиль, и был этому очень рад. Престимион отодвинул от себя груду амулетов. - Как я ненавидел все это дурацкое легковерие, Мондиганд-Климд! Эту жалкую веру в силу колдовства, в талисманы и образы, в заклинания и порошки, в экзорсизмы, абракадабру, вызов духов и демонов, в пользу рохилий, амматепилов, вералистий и тому подобного. Что за пустая трата времени, денег и надежд! Я видел, как лорда Конфалюма полностью поглотили эти причуды, он был так одурманен шепотом магов, что, когда грянул настоящий кризис, он совершенно не мог с ним справиться... - Он замолчал, ему не хотелось говорить о мятеже Корсибара даже с Мондиганд-Климдом. - Я знаю не хуже тебя, что иногда магия срабатывает, Мондиганд-Климд. Но большая часть того, что выдают за магию, не что иное, как идиотизм. Я надеялся, что волна суеверий начнет спадать во время моего правления. А вместо этого - новый всплеск этой ерунды как раз тогда... - Он снова замолчал. - Извини, Мондиганд-Климд. Я знаю, что ты из верующих. Я тебя оскорбил.
- Ничуть, милорд. Но я верующий не больше, чем вы сами. Я живу не верой, а практическим опытом. Есть очевидные истины и есть фальшивые. То, что я практикую, - это истинная магия, одна из форм науки. Я также презираю фальшивых магов, как и вы, вот почему я вам сегодня принес эти головки.
- Думал, что я отдам приказ их запретить? Я этого не могу сделать, Мондиганд-Климд. Неразумно бороться законодательством против иррациональных верований народа.
- Это я понимаю, ваша светлость. Я только хотел привлечь ваше внимание к тому факту, что безумие вызывает второй уровень сумасшествия, что само по себе будет иметь неблагоприятные последствия для вашего царствования.
- Если бы я знал, что нужно сделать, я бы это уже делал.
- Не сомневаюсь.
- Но что? Что? Ты хочешь что-нибудь предложить?
- Пока что нет, милорд.
Престимион уловил странную интонацию в голосе Мондиганд-Климда, словно тот оставил недосказанным нечто важное. Престимион посмотрел на две головы, в четыре непроницаемых зеленых глаза. Су-сухирис был неоценимым советчиком, и даже до какой-то степени его верным другом. Но иногда случались моменты, подобные этому, когда Престимион находил речи Мондиганд-Климда непонятными, невразумительными. Если в его словах и крылся какой-то скрытый подтекст, то он не знал, какой именно.
Но затем он подумал еще об одной возможности.
Она была неприятной, но необходимой.
- Мы с тобой уже обсуждали идею Септаха Мелайна о том, что безумие вызвано стертыми воспоминаниями в масштабе всей планеты, - сказал он, - а это было сделано по моему приказу, в день победы над Корсибаром у Тегомарского гребня. Думаю, ты знаешь, что мне очень не хочется признавать его теорию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
