кобель из всех?
– Самый лучший, и я очень благодарна вам. Когда я увидела, что вы подбили эту его подружку привести его ко мне в дом, я сказала себе: «Майра Брекинридж – настоящий друг!»
Я была очень удивлена, хотя и порадовалась, что мои действия бросили Расти в объятия Летиции.
– Я, разумеется, знала, что вам приятно будет встретиться с ним, держалась нейтрально, не собираясь затрагивать тот факт, что я просила помочь Мэри-Энн, а не Расти.
– У него есть все, что я люблю! – Летиция хохотала в трубку. – Когда я его увидела, я сказала себе: «Летиция, это то, что тебе надо!»
– Но Мэри-Энн сказала, что он вел себя отвратительно.
– Чепуха! Это как раз то, что мне нравится. Он был мрачный, хамоватый, все время ухмылялся…
– Могу себе представить, – сказала я с тайным удовлетворением.
– Он всем наговорил гадостей, а уходя, заявил, что скоро я его увижу снова. Так и произошло. На следующий день он пришел в контору и извинялся, по-прежнему мрачный, конечно, но явно стараясь исправить впечатление… он сказал, что поссорился с девушкой, и спросил, нет ли у меня работы для него. Я сказала, что вполне возможно, и внесла его в список «молодых талантов». Потом я позвонила в «Мэддокс Моторс» и договорилась о месте механика. Он был очень мне благодарен и выказывал свою благодарность и так и эдак. На моей старой кровати с балдахином, покрывало с которой уже никогда не привести в прежний вид.
– Он вправду такой замечательный? – Удивительно, что Расти так повел себя после преподанного ему урока.
– Я думала, Майра, что я умру. Такого я еще не встречала. Он разметал меня по кровати и трахал раз за разом. Меня, Летицию Ван Аллен. Я до сих пор вся в синяках и совершенно счастлива, и все благодаря вам.
– Вы преувеличиваете, – компенсация за причиненные мной страдания, которую Расти получил с Летицией, приведет в восторг Рандольфа. – А как насчет… что он говорил по поводу ухода из Академии? Обо мне он что-нибудь говорил?
– Ни слова, за исключением того, что его тошнит, когда с ним обращаются, как с ребенком, и что он хочет работать. И он совсем не хотел говорить о вас. У вас с ним что-нибудь было?
– Нет, ничего в обычном понимании. А что он говорит о Мэри-Энн?
– Поэтому-то я и позвонила вам. Он чувствует себя виноватым. Так что давайте напрямую: я хочу удержать его как можно дольше, хотя вряд ли это удастся; рано или поздно он захочет устроить свою жизнь и упорхнет с какой-нибудь смазливой птичкой, оставив Летицию в ее берлоге. Но пока же я хочу, чтобы он принадлежал мне. Как бы нам удержать Мисс Певицу подальше от моего дома?
Я в точности объяснила ей, как это можно сделать… и как будет сделано сегодня! Рассыпаясь в благодарности и уверяя в вечной дружбе, Летиция повесила трубку.
35
И опять три часа ночи. Радость и отчаяние смешались во мне; как загипнотизированная, я смотрю на вращающуюся фигуру, впервые осознавая, насколько должно быть одиноко ей здесь, десятиметровой, обожаемой, но нелюбимой, совсем, как я.
Когда Мэри-Энн вернулась с занятий, я предложила прокатиться в арендованном мною «Крайслере» вдоль побережья и посмотреть закат. Было похоже, что идея ей понравилась. Хотя мысль о Расти явно не давала ей покоя, она ни разу не упомянула о нем, пока мы ехали по Тихоокеанскому шоссе. Был час пик, и мы едва продвигались, зажатые со всех сторон автомобилями, заполнившими береговую полосу между серой унылой водой и коричневыми оползающими холмами, грозящими навсегда снести дома в море. Негостеприимная местность. Мы колонизировали луну и стали лунатиками.
Чтобы развлечь Мэри-Энн, я разыграла целую сцену из фильма «Брак – дело личное». Это в самом деле ее позабавило, особенно когда я процитировала ей Паркера Тайлера. Мы сошлись во мнении, что его толкование этого знакового фильма просто замечательно.
Как только размытый красный диск солнца опустился в грязновато-коричневое море, я словно невзначай свернула на частную дорогу, ведущую в Малибу, и дальше наш путь проходил мимо богатых вилл, расположившихся между дорогой и морем. Во многих из них обитали звезды первой величины.
– Но здесь же живет мисс Ван Аллен! – До этого момента Мэри-Энн безучастно скользила взглядом по окрестностям, погруженная во внутренний диалог с Расти даже тогда, когда я рассказывала о Джеймсе Крейге и великом времени.
– Разве? Где? – я на самом деле не знала, в каком именно доме живет Летиция.
Мэри-Энн указала на обшитый деревом дом в провинциальном стиле. – В таком случае почему бы нам не заглянуть к ней на минутку?
– Нет, нет! Я не могу. После того случая… После того, как Расти так с ней разговаривал. Нет, мне неудобно.
– Ерунда, – я остановилась напротив дома. Уже почти стемнело. – Я уверена, что она давно простила его. Она привыкла иметь дело с артистическими натурами. В конце концов это ее бизнес.
– Но Расти вел себя просто ужасно, а я выглядела так глупо.
– Да ладно, не стесняйся! Пошли! – Я взяла ее за руку, подвела к двери и позвонила. – Кроме того, это будет полезно для твоей карьеры.
На этот аргумент возражений не было. Из дома доносилась музыка – записи Бенни Гудмена (несомненно, что по духу Летиция принадлежит к тому же поколению, что и я). Тем не менее реакции на звонок не последовало.
Мэри-Энн вздохнула с облегчением:
– Ее нет. Пойдемте.
– Но я слышу музыку. Заходи, – я открыла входную дверь и втолкнула испуганную Мэри-Энн в большую темную комнату окнами на море. В центре комнаты, четко выделяясь на фоне последних лучей уходящего дня, танцевали две слившиеся друг с другом фигуры.
В соответствии с планом я включила свет. Летиция и Расти отскочили друг от друга; они были в купальных костюмах (поразительно напоминая Гарфила и Кроуфорда в «Юмореске»).
– Что за черт, – воскликнула Летиция, изображая испуг.
– Дорогая, прости ради бога! – я разыграла смятение.
Мэри-Энн и Расти были в шоке; правда, если у Мэри-Энн это вызвало боль, то Расти явно рассвирепел.
Первой пришла в себя Мэри-Энн. Дрожащим голосом она спросила:
– Где ты был?
Но Летиция не дала ему ответить:
– Ну-ка, детки, давайте выпьем чего-нибудь хорошенького. – Она прошла через комнату к бару, расположенному в углу напротив окна, сразу потемневшего после того, как зажегся свет.
Расти впился взглядом в Мэри-Энн. На меня он даже не посмотрел.
– …А потом, – спокойно продолжала Легация, – мы сможем сесть и обсудить все, как взрослые
