Как-то само собой вышло, не знаю уж, мужчины ли малость придержали коней, или балаганщики подстегнули своих, а только поехали мы одной группой.
— Привет вам, путники! — грудное контральто было еще более красивым, чем улыбка и высокая грудь актрисульки, будь я созданием иного пола, наверное, она произвела бы на меня впечатление. Но я была девицей, а потому испытывала не восхищение, а скрытую досаду, когда балаганщица принялась завлекать кавалеров. — В Мидан?
— Угадала, красавица! — первым нашелся Лакс.
— Ну тогда непременно выберите часок, загляните в балаган дядюшки Каро! — сделала рекламу предстоящему представлению женщина, сосредоточив большую часть своего внимания на Птице и еще более увеличив интенсивность улыбки. Дядька в красном довольно закивал, попыхивая трубочкой и предоставляя коллеге полную свободу действий, а она обратилась еще и ко мне. — Приходите магева, на наши чудеса поглядите! Акробаты, жонглеры, канатоходцы, клоуны, куклы, двигающиеся сами по себе!
— Не люблю марионеток, слишком похоже на людей, — скривилась я, цедя слова, — но за приглашение спасибо.
— Но разве это не забавно? — непонимающе нахмурилась разбитная красотка, даже на мгновение прекратила артобстрел моих спутников из-под длинных ресниц.
— Напоминание о том, что вся наша жизнь и любой выбор — обман, что все дело лишь в прихоти кукловода — самое лучшее развлечение? Что ж, кому как. На вкус и цвет товарищей нет, — я передернула плечами и отвернулась.
Так же как моя подруга Галка ненавидела гусениц и бабочек, я с детства шарахалась от кукол, пародий на человека и ударялась в рев, стоило кому-либо попытаться всучить мне "прелестную игрушку". Они казались мне готовым сосудом, только и ждущим, когда нечто недоброе заполнит их, или, случалось, я была почти твердо уверена, что зло уже засело под невинной резиновой оболочкой, а стеклянные глазки наблюдают за людьми, выбирая подходящую жертву. Как-то, поглядев "Чаки", я поняла, что такие фантазии посещают не одну меня. Но о своих страхах беседовать с балаганщицей совершенно не хотелось, и к психоаналитику я б тоже ни за что не пошла. Лечить надо то, что сам считаешь болезнью, на худой конец отклонением, а я всего лишь проявляла разумную осторожность по отношению к опасным предметам. Вот у наших предков на этот счет правильная позиция была: кукла, подобие человека, — предмет мистический и культовый, неподготовленному субъекту без защитных ритуалов никаких дел с ней иметь не следует. А в магическом мире я вообще не собиралась даже приближаться к "игрушкам". Пусть лучше считают магеву слишком высокомерной и заумной для невинных забав с марионетками, от меня не убудет, а нервы целее будут, и, как знать, только ли нервы.
Поняв, что из меня не выйдет восторженной поклонницы балагана, красотка переключилась на более доступные жертвы. Она с профессиональным весельем в голове воскликнула:
— Но вас-то, господин, мы будем ждать? — и игриво подергала на штанину Герга.
Засмотревшийся в декольте актриски, уставший и совсем нетвердо сидящий на лошади поэт от этой встряски потерял равновесие и свалился прямо на звенящие руки красотки в глубь повозки, откуда донеслось сонное ворчание минимум трех голосов.
— Эй, Щегол, твое седалище нашло местечко по вкусу? — сыронизировал Лакс, на лету перехватывая поводья Белки. — Там до самого Мидана и поедешь, приятель?
— Ох, был бы только рад, — кое-как выбравшись из глубин кибитки, соломы и юбок, простонал поэт под игривый смех красавицы, обвившей его шею руками и залепившей звонкий поцелуй в щеку. — Всадник из меня куда худший, чем из лошади магевы охотник. Зада вовсе не чую.
— А и оставайся, пожалуй, — моментально предложила женщина, проникшись великодушным сочувствием к несчастному поэту, — места в кибитке вдосталь. До Мидана к ночи доберемся. Эй, дядюшка Каро, прихватим попутчика? — балаганщица повернулась и крикнула алорубашечнику.
— Отчего ж не прихватить, — добродушно оскалился тот, выпустив фигурное колечко дыма.
— Правда, Герг, — ухватилась я за ценную идею, — оставайся. Чего зря мучиться? Лакс тебе денег на дорогу и житье даст, а там, если захочешь, всегда нас найдешь.
Щегол смутился, поупирался немного, больше для вида, но быстро согласился. Не последнюю роль, полагаю, сыграло пышное бедро женщины, прижимающееся к его боку и ее ласковый взгляд. Вор ссыпал поэту горсть монет разного достоинства и перебросил с седла мешок с барахлом и кое-какой едой.
— Вы уже знаете, где остановитесь? — спросил напоследок Птица.
— Там где мягкие постели, чистое белье, горячая вода для мытья и хорошая еда, — озвучила я скромный перечень требований.
— Тогда я вас быстро отыскать смогу, — мигом успокоился Щегол, мы попрощались, пожелали балаганщикам удачи, попросили их беречь непутевого поэта и поехали вперед. Вскоре фургоны остались далеко позади.
Теперь не подстраиваясь под черепаший ход Герга, мы двигались куда веселее и быстрее. Я оживилась и вновь принялась вертеть головой по сторонам, в надежде узреть первые признаки пригородных районов, пусть не линии электропередачи и вездесущие автомагазины, но хоть что-то, намекающее на близость Мидана. Кейр же все продолжал оглядывался на Птицу, попавшего в заботливые руки красотки-возницы. Она усадила его рядом с собой на отыскавшуюся в недрах фургона подушку, приобняла и что-то нежно щебетала.
— Кейр, шею свернешь! — поддел приятеля Лакс, привязывая поводья Белки к луке седла. — Чего ты на них так вылупился?
— Странный народ, бабы, — задумчиво буркнул телохранитель. — Как они мужиков выбирают? Я мог бы спорить, что ей больше ты глянешься, ну или я, а она на Герга глаз положила. Ни кожи, ни рожи, одни кости. Вот ты, магева, знаешь, почему так?
— Знаю, — усмехнулась я, и мужчины повернулись ко мне как подсолнухи к солнцу, ожидая ответа на вопрос изначально риторический, даже лошадей ближе подогнали, чтоб ни словечка не пропустить. — Все дело в том, что у женского пола любовь и жалость чувства часто смешиваемые. Согласитесь, нашего худосочного поэта так и тянет накормить, обогреть и приласкать, как бродячего пса. Вот поэтому Щегол бабам и нравится, причем, чем старше, опытнее, увереннее в себе женщина, тем охотнее она западает на такие экземпляры. Во-первых, с ней никто не будет бороться за первенство в семье, во-вторых, есть о ком позаботиться, кого пожалеть. Вот у животных все иначе, там выживает сильнейший, чтобы продолжить род здоровым потомством, от хилых производителей рождаются нежизнеспособные детеныши. Поэтому самка твердо знает, каким должен быть ее спутник. Физическая мощь — основной приоритет. У людей все иначе устроено, не всегда рационально, но ведь хилый человек, не значит идиот, он может быть хитрым, изобретательным и куда более удачливым, чем тупой бугай, привыкший полагаться на силу. Вот и носится часть женщин с вызывающими жалость мужчинами, а польза от этого всем людям идет. Раньше, были такие страны, где немощных детишек сразу после рождения со скалы кидали, а только теперь об этих государствах только память осталась, и не последнюю роль тут хиляки сыграли, наизобретав арбалеты, катапульты и прочие средства убийства, уравнивающие шансы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
