Знавшие эту необыкновенную девушку современники восторгались её образованностью, тонким умом, способностью мужественно переносить любые трудности. Прогулки, встречи с друзьями, чтение и литературный труд — всё это требовало от неё огромных физических усилий. Но Леся это так прекрасно скрывала, что незнакомые люди вряд ли догадывались о сильнейшем недуге, который причинял юной поэтессе страшную физическую боль и душевные страдания.
Возможно, за это судьба наградила её чувством, которое вдохновило поэтессу на создание великолепных лирических шедевров, до сих пор популярных не только в украинской литературе.
Они познакомились в Ялте в 1897 году. Двое одиноких людей, сломленных тяжёлой болезнью. Он — сдержанный, скромный, деликатный молодой мужчина 27 лет, синеглазый, красивый, с болезненной матовой кожей. Демократ, революционер, основатель политических кружков в Киеве и Минске, один из организаторов I съезда РСДРП Сергей Константинович Мержинский (1870–1901) к тому же увлекался и поэзией, однако больших творческих высот не добился.
Она — на год его моложе, хрупкая, худенькая, застенчивая, похожая на совсем юную девушку. Женщина, воплощающая в себе силу и мудрость, талант и широкую душу, сумевшая найти в себе мужество бороться с болезнью и прожить очень короткую жизнь так ярко и полноценно.
Однажды революционер Павел Тучапский порекомендовал своему больному туберкулёзом другу Сергею Мержинскому подлечиться в Ялте и вскользь заметил, что там тот сможет увидеть Ларису Петровну Косач, талантливую поэтессу и умнейшую женщину, с которой вряд ли будет скучно в маленьком курортном городке.
Разумеется, Мержинский воспользовался советом соратника и навестил Лесю в Ялте. Она ему сразу понравилась. Но на поэтессу молодой мужчина произвёл не лучшее впечатление: «Мой новый знакомый Мержинский, — сетовала Леся, — всё плачет, что море ему не видно, москиты его съедают и купание не то». Она иронизировала, но Леся имела право так говорить. Иногда, почти теряя сознание на ялтинских улочках, она ложилась прямо на землю, чтобы передохнуть немного и идти дальше. Она знала, что такое физическая боль, и умела терпеть её, а комары и холодное море казались на фоне всего остального и вовсе незначительной мелочью.
Чем дальше продолжалось знакомство, тем теплее и искреннее относилась поэтесса к новому другу. Ему первому прочла она пьесу «Голубая роза», со стороны скромной Леси это было знаком особого расположения и доверия. Вскоре Мержинский вернулся в Минск, а Леся осталась в Крыму ещё на год. Наступила осень. Ялта опустела. Больной женщине становилось всё хуже: болели не только кости — появились нервные приступы и сыпь по телу.
И вдруг, совершенно не ожидая того, Леся получила небольшое, но очень эмоциональное письмо от Мержинского. Он предложил поставить её пьесу в минском театре, и поэтесса с радостью приняла предложение. Однако это был лишь предлог, чтобы продолжить отношения, и Леся потом долго сокрушалась, почему же её знакомый в других письмах совершенно не вспоминал о пьесе, затрагивая в переписке совершенно иные темы.
В 1899 году Леся вернулась домой. Через несколько дней туда приехал и Сергей Мержинский. Он страстно желал увидеть свою подругу, но Леся будто бы осталась равнодушной к его приезду: Поэтесса думала о другом: о предстоящей операции, которая, так хотелось верить, вернёт ей здоровье и даст новые силы. Спустя две недели несчастный влюблённый покинул Гадяч. А после его отъезда Леся написала стихотворение «Прервалась, не закончившись, беседа…» и посвятила его Сергею. Она знала, как ей дорог и близок этот осторожный, всё понимающий мужчина, но открыть ему свои чувства пока не могла.
Леся Косач отправилась в Берлин, где прошла долгожданная и очень болезненная операция: вместе с очагом туберкулёза у поэтессы была удалена большая часть тазобедренного сустава. После она призналась, что «даже за небесное царство больше такого не захочет».
Когда Леся вернулась на Украину, на своём столе она нашла подарок от Сергея — небольшой томик сочинений Гейне. На обороте титульного листа Мержинский подписал: «Пани Лесе на память о дружеских и сердечных отношениях».
Женщина старалась погасить в себе любовь, поскольку понимала, что будущего у них нет. Она отлично осознавала, что не имеет морального права иметь детей и выходить замуж. Сергей, будучи неизлечимо больным туберкулёзом, тоже отчётливо понимал это. Но он стал близким другом поэтессы, дарил ей тепло, поддержку, понимание. И с каждым днём всё больше терял силы.
Зимой 1900 года, очередной раз встретившись с Сергеем в Киеве, Леся была крайне огорчена состоянием своего друга и в надежде, что ялтинский воздух вернёт ему силы, настойчиво заставила Мержинского поехать в Крым. Спустя полгода, не почувствовав улучшения, Сергей вернулся в Минск и поселился на квартире у своих тёток. Он больше не мог заботиться о себе самостоятельно и угасал с каждым днём.
А Леся, узнав об этом, захотела тут же отправиться в любимому и, возможно, признаться ему в своих чувствах. Отчаянная поэтесса была готова на всё. Обессиленная от операции, хромая, слабая, она клялась родным: «Если не хватит на лечение С.К. моих денег, я одолжу, достану ещё какую-нибудь работу…» Опасаясь испугать Сергея и вызвать какие-либо подозрения, она отложила свой внезапный приезд. В её планах было переждать зиму и, когда Мержинский чуть поправится, увезти его за границу.
Она уже не скрывала своих чувств к любимому: «Мой друг, любимый мой друг, сотворённый для меня. Как же можно, чтобы я жила сама, теперь, когда я знаю другую жизнь?.. Я видела тебя и раньше, но теперь я иду к тебе со всей душой, как ребёнок идёт в объятия того, кто его жалеет… Это ничего, что ты меня не обнимал никогда, это ничего, что между нами не было поцелуев… Только с тобой я не одна. Только с тобой я не на чужбине…»
Леся продолжала писать, и большая часть её прекрасных, лирических стихотворений того времени была обращена к Сергею Мержинскому. «Таких глаз у людей не бывает, — говорила Леся. — Эти глаза из других миров…»
Но проходили дни, а состояние возлюбленного всё ухудшалось. Поэтесса не могла больше откладывать свой приезд в Минск. Вопреки воле матери, которая противилась любовной связи дочери с революционером, Леся отправилась в Белоруссию, где поселилась у тёток Сергея и не отходила от любимого мужчины ни на минуту. А по ночам в отчаянии писала своим близким: «Жизнь моя здесь трагична. Я должна быть самой спокойной среди всех, хотя я меньше всего имею иллюзии, а оттого и надежды… Мой друг говорит, как мы поедем за границу, в Швейцарию, как будет замечательно встретить там весну. А я весны боюсь, так боюсь, как… Того, чего не могу назвать».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
