И снова – вверх, на вершину. Предела силе и скорости не было. Выскочив на почти безлесное пространство, Лешка поднажал. Быстрее, быстрее, еще быстрее!.. В ушах засвистел ветер – он как будто летел, летел низко-низко над скальными выступами, над мхами и лишайниками – над Воттоваарой.
В одну секунду взлетев на самую вершину, на самую высокую глыбу, нависающую надо всем вокруг – над лесом, над ламбушками, над полями, над дальними строениями, пахнущими человеческим жильем, Лешка вскинул голову к небу и впервые во весь голос заговорил на новом для себя языке: он завыл.
А потом вернулась реальность.
– Лешка! Кончай фигней страдать, ну пожалуйста! Вы-хо-ди!!! – жалобно кричала Женька, из последних сил продолжая бродить по лесу с фонарем.
За ней тащились Сашка с Анькой и убеждали ее вернуться к костру:
– Жень, ну три часа уже ходим, ну сколько можно? Он либо заснул где-нибудь под сосной, либо все-таки вышел в лагерь.
– Либо ищет нас. Может, он десять раз уже выходил к костру, а НАС ТАМ НЕТ! И вот что он в ужасе подумал? Бегает тоже как дурак, ищет.
– Значит, надо разделиться: пусть кто-нибудь его у костра ждет, а кто-нибудь ищет.
– Девчонки, вы идете к костру, а я буду искать.
– Ага, щаз. Я тоже буду искать! Он мой брат!
Препираясь, они остановились в паре метров от Лешки. Как бы он ни вел себя с ними – они переживали за него, они его искали! И он хотел быть со своими друзьями! Он едва сдержал порыв радостно кинуться им навстречу и теперь прятался за огромным сейдом, отчаянно пытаясь сообразить, что делать.
Выходить сразу было нельзя, это Лешка понимал. Надо было как-то заговорить с ними. Он мучительно пытался сообразить, может он разговаривать или нет. Некстати крутился в голове Женькин анекдот про волка… «Только бы я мог говорить, только бы я мог! – взмолился Лешка неизвестно кому. – Только бы я мог!..» И тут же понял, что… Что последнюю фразу он сказал. Сказал вслух. Шепотом, хрипло, но сказал!
– Тихо! Слышали? – охнула Аня. – Здесь кто-то есть!
– Да… Я, кажется… что-то слышала… – поддержала ее Женька.
– Там! Там кто-то есть! – прошептал Сашка, указывая в совершенно противоположную сторону.
Лешке, который не только отчетливо слышал их голоса, но и улавливал едва заметное чавканье земли, когда они переносили вес с одной ноги на другую, стало смешно. Но он быстро взял себя в руки (или теперь в лапы?). Вдохнул глубоко… Это ведь были его друзья! Самые крутые, самые умные, самые надежные, самые храбрые! Они не могли ему не поверить!
– Сашка, Женька, Анька… – показавшимся ему самому чужим голосом, произнес Лешка.
– Кто здесь?! Выходи! – одновременно крикнули Сашка с Женькой.
– Это я, Лешка. У меня, типа, теперь голос другой. Я ща все объясню.
– Это не Лешка, – уверенно сказал Сашка. – Лешка бы просто вышел к нам.
– Это кто-то нас обманывает… – сказала Аня.
– Это я, в натуре, я… – Лешка отчаянно соображал, чем бы доказать друзьям, что он – это он.
– Надо зачуриться! – уверенно сказала Женька. – Вот так: чур, меня, чур, чур-чур! И наваждение уйдет.
И тут он решил напеть. Напеть что-нибудь. Ведь страшные лесные чудовища никогда не поют!
Один шаг от беды до победы,Хочешь понять меня? Надень мои кеды.Один шаг – да! Один шаг – нет!Никто не знает меня лучше моих кед, –
напел он припев первой пришедшей на ум песни.
– Это «25/17»! – мгновенно опознала ее Женька.
– Это ведь та группа, которую все время слышал Лешка, когда видел гномов… – быстро сказала Аня.
– Нам только гномов не хватало! – упавшим голосом сказал Сашка, отчаянно светя фонариком по сторонам.
– Нет! Нет же! – взревел Лешка. – Какие на фиг гномы?! Анекдот! Помните? Мама! Мама говорила, языки учить надо! – и, забывшись, выскочил из-за сейда.
– Ма-ма!!! – дружно заорали Сашка, Женька и Анька, кидаясь врассыпную в туман.
Лешка прыгнул было следом, но… Вовремя спохватился. Для него они теперь передвигались как муравьи, нагнать любого – минутное дело. Но ведь они могут в ужасе поскользнуться, упасть, удариться… Сойти с ума с перепуга, например. Что бы случилось с ним самим, если бы за ним погнался огромный волк-оборотень?
От злости и беспомощности Лешка подпрыгнул, вцепился зубами в огромный сук стоящей рядом сосны, обломал его своим весом, обрушился с ним на землю и разгрыз ветку в щепу, давясь противной смолой.
Но делать было нечего: все человеческое, что было в нем, гнало его к друзьям.
Лешка нашел их быстро. Они собрались у костра, разожженного почти до небес. Судя по разговорам, так они спасались от хищников. Разве что Сашке привиделся медведь, Ане – рысь, и только Женьке – волк. И то лишь потому, что она вспомнила свой анекдот. Лешка сидел слушал их, страдал и… ничего больше не мог придумать. Как доказать им, что он – это он? Что он теперь оборотень?
Новое тело было сильным, но человеческая усталость, накопившаяся за эти дни, давала о себе знать. Хотелось спать. Хотелось уснуть и проснуться даже не в лагере – в Славахлебске, у себя дома, на родной кроватке и забыть все как увлекательный, но поднадоевший сон. Снова стать Лешкой Рыжовым.
Он теперь оборотень. Лешку вдруг разом оглушило понимание. И одна, но невыносимая, ужаснейшая мысль: а вдруг теперь это навсегда?! Неужели он теперь всю жизнь будет бегать в волчьей шкуре, один, привязанный к этой дурацкой горе, выть на луну, питаться… зайцами? Или кого там едят волки? Неужели он никогда больше не пойдет в школу, не сыграет в «ФИФА», не вляпается в какую-нибудь историю с друзьями? Но ведь он только что вляпался в историю с друзьями! А друзьям хоть бы хны! Страдает только он! За что? ЗА ЧТО?!
Быстренько накрутив сам себя, Лешка окончательно разъярился и забыл начисто, кто он теперь и где он. Одним прыжком он выскочил из укрытия и замер неподалеку от Женьки, Сашки и Ани, опасаясь все-таки приближаться к костру.
– Да, я стал оборотнем! И что? Что мне теперь, одному страдать? Короче, типа, или вы мне верите прямо так, на слово, или вы вообще знаете кто? Вы мне не друзья. Вот так! И попробуйте еще раз меня гопником назвать! И говорю я не как гопник: они говорят «зво́нит», а я – «звони́т»! А я – супергерой. Ну и что, что я еще никакого подвига не совершил, у меня все впереди! И в Аньку я вовсе не влюбился. Это просто Женька, помешанная на любви, все придумала! – выдал Лешка на одном дыхании, а потом, спохватившись, добавил: – И что зависли-то, а?
Сашка, Женька и Анька не просто «зависли». Они одеревенели. Окаменели. Превратились в статуи. Они смотрели на Лешку огромными, как блюдца, глазами и не могли сказать ни слова.
– Ну что? Хорош тупить! – прикрикнул он на них, сам пугаясь, не чокнулись ли они, часом, с испугу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
