Тамплиер бросил через плечо коготь, Альбрехт моментально поймал и, быстро оглядев на предмет восстановления мужской силы, бережно сунул в один из карманов.
— Так бы все у нас решалось, — сказал я, когда Тамплиер подлечил залитую кровью подошву начальника разведки, — но кто знает…
Альбрехт со вздохом пошел вперед.
— Да поняли мы, ваше величество, поняли. Надо идти. Этот припев я уже запомнил. Если выживем, велю положить на музыку.
Норберт шел впереди, остановился там и раскинул руки с обнаженным мечом и пылающим факелом.
Пещера впереди вся в гигантской паутине, пауки то показываются в прорехи, то исчезают.
— Повтор? — пробормотал я. — По-моему, это уже было… Вообще-то повторы не приветствуются.
— Это другие пауки, — сказал Норберт. — Те были зеленые, а эти почти желтые.
— А-а-а, — сказал я с облегчением, — ну тогда можно, этого достаточно, чтобы избежать… Вообще-то думаю, филигоны ни при чем…
— Ваше величество?
— Пауки, — сказал я, — это такие же… блохи на собаке. Как-то забрались сюда…
Подошел сэр Альбрехт, покачал головой.
— Пауки, — сказал он, — как вартгенцы, всюду пролезут. Только мух тут что-то не вижу.
Боудеррия сказала за его спиной язвительно:
— А мы? Вы муха хоть и не жирная, но ничего так… Ваше величество, как будем драться?
— Мы мирные люди, — сказал я, — и драться не будем до тех пор, пока нам не бросят наглый вызов. Пауки, как думаю, охотиться на людей не привыкли и на нас внимания просто не обратят.
Норберт невежливо ухватил за рукав и указал на белеющие далеко впереди кости.
— Ваше величество?
Альбрехт тоже всмотрелся, покачал головой.
— Может быть, их поселили отлавливать беглецов, что ухитрятся выскользнуть из трюма?..
— С задачей справляются, — призналась Боудеррия. — Ваше величество?
— Обойдем, — сказал я нехотя. — По левому краю, который вы так обожаете, и вообще левыми путями. Вот только эта паутина там впереди…
Они замерли, глядя, как я накладываю стрелу на тетиву, а дальше я постарался показать класс, мужчины не могут не похвастать в воинском деле, и семь стрел сорвались одна за другой.
Три паука, пораженные в головы и животы, скрючились на нитях, судорожно сучили лапами.
Я кивнул Боудеррии. Она быстро вышла вперед и умело метнула в ближайший моток спутанной и явно старой паутины небольшой флакончик.
Греческий огонь мгновенно воспламенил ту часть, дальше побежал по нитям, потрескивая и роняя вниз горящие капли.
Я полагал, огонь погаснет, когда высохшая паутина закончится, однако он лишь разгорелся с новой силой, явно клей оказался весьма горючим.
Паутина пылала красиво и жарко, огонь распространялся по нитям быстро, весело, празднично. Пауки забеспокоились и начали убегать к противоположной стене.
Глава 19
Можно бы уже проскользнуть под стеной, но мы смотрели, как прекрасно и страшно горят толстые нити, подбираются к паукам, те корчатся, пытаются спастись, нити под ними рвутся, пауки падают…
Первый, ударившись оземь, взорвался праздничным фейерверком, горящие брызги плеснули на стену, по ней поползли на пол огненные струи. Еще два паука упали и взорвались, но уже не так эффектно, мало клея в пузе, остальные падали один за другим и горели с легким потрескиванием.
— Теперь я понял, — пробормотал Альбрехт, — зачем поджигаем вражеские города. Так хорошо мирно смотреть в огонь…
С сожалением отрываясь от прекрасного зрелища, я крикнул жестко:
— Жечь все, что может гореть! Пусть даже мы сгорим, но чтоб и этот Маркус сгорел!..
Норберт вздохнул.
— Было бы чему гореть. Шкура из металла толщиной даже не знаю, непонятный камень внутрях, если это камень…
Альбрехт сказал уверенно:
— Все, что не дерево, — камень. И ничего нет! Все просто, как его величество король Ричард. Прост и понятен, когда прост и понятен. Он велел поджигать все непонятное на тот случай, вдруг да горит.
— Тогда и мы сгорим в жарком огне, — сказал Сигизмунд мечтательно, — но и врага утащим с собой.
— А если сгорим только мы? — спросила Боудеррия. — Засчитается как подвиг?
Сигизмунд посмотрел на меня с вопросом в чистых ясных глазах. Я ответил сварливо:
— С этим к отцу Дитриху. Кто-нить запомнил, на сколько мы поднялись?
Сигизмунд уточнил:
— В духовном смысле?
На него не цыкнули, но так посмотрели, а Тамплиер проговорил в серьезном раздумье:
— Я могу только по времени… Могу сказать абсолютно точно, шли мы долго.
Сигизмунд сказал задумчиво:
— Поднимались больше, чем опускались, но, боюсь, еще идти, как вы говорите, весьма зело, а то и обло. Зато сколько славных подвигов совершим! Сколько чудовищ встретим!
Остальные промолчали, Альбрехт вообще посмотрел на юного паладина с подозрением, но Сигизмунд чист и настолько светел, что Альбрехту, судя по его виду, стало стыдно и явно захотелось обратно в болото.
— Да, — согласился Норберт, — чудовищ мы встретили мало. Хотя мне на три жизни хватит.
Сигизмунд заверил чистым ясным голосом:
— Будут еще, доблестный сэр Норберт! Мы красиво и доблестно падем и алой кровью своею, как говорит его величество, упоим сталь…
Альбрехт быстро зыркнул в мою сторону.
— Его величество много чего говорит, — буркнул он тихонько. — Оно у нас грамотное и много чего ненужного знающее, как и положено культурному человеку. Вот только какой из культурного человека король?
Норберт, к которому он обратился как к соседу, помотал головой.
— Не представляю. А кто у нас культурный?
Альбрехт кивнул в мою сторону.
— Вот оно.
Норберт ахнул.
— Что? Король Ричард?.. С чего ему быть культурным? Королям культура противопоказана.
Я рыкнул:
— Что за цирк устроили?.. Вперед и без оглядки!.. За мной! Кто отстанет, тот куплен филигонами.
Не успел сделать пару шагов, догнал Альбрехт, на плече моток толстых веревок, как я решил сперва, но он, жадно хватая широко раскрытым ртом воздух, прокричал:
— Ваше величество!.. Погодите, ваше величество!
Я смерил его злым взглядом с головы до ног.
— Ну?
— Это, — прохрипел он, задыхаясь от усталости, — паутина… я успел спасти от огня несколько нитей… смотрите, какие толстые…
Я спросил, начиная догадываться:
— На факелы?.. Это средство от мужской силы?
— Не от, а для, — поправил он с возмущением, — кому-то может понадобиться от?.. Но вообще-то можно и на факелы, если совсем уж прижмет…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
