— Да вы не волнуйтесь. Это временные меры, — сказал Марс Виктору. — Надо же наказать вас за ваш проступок. И я еще довольно мягко с вами обхожусь, а будь на моем месте другой человек, построже да покруче, вы бы так легко не отделались. Доступ к секретным личным делам, хранящимся в архивах Лубянки, по-прежнему закрыт.
— Я знаю, даже многие члены правительства не имеют доступа к этим документам.
— А ваше-то какое дело! — раздраженно крикнул Марс. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать подобные вопросы!
Заметив удовлетворенное выражение на лице космонавта, Марс тотчас же пожалел о том, что позволил себе сорваться.
— Я одного не понимаю, — спокойно сказал Одиссей, — правительство демократической России много раз всех заверяло, что на Лубянке не будут больше заниматься политическим сыском. Почему же вы продолжаете это делать?
— Мало ли что говорится. Политический сыск вечен, он необходим.
— Понятно. Значит, снова будете хватать людей по политическим мотивам и отправлять их в лагеря?
Марс с неприязнью посмотрел на обтянутое сероватой кожей лицо Виктора, потом жестким, чеканным голосом заявил:
— Да, будем. Мы уже взяли, например, вашего осведомителя, актрису Наташу Маякову.
— Под словами «мы взяли» следует подразумевать, что вы подвергли ее допросу с пристрастием, не так ли? И еще утверждаете, что строите правовое государство!
— Мы выяснили, от кого она получала секретные сведения, — продолжал Марс, не обращая внимания на слова Виктора. — Так вот, сведениями Маякову снабжал небезызвестный вам Валерий Бондаренко. Теперь источник перекрыт, и вам придется посидеть какое-то время без свежих новостей.
— Значит, придется.
— Не сомневайтесь.
— Замечательно. Наконец-то вы перестанете изображать из себя моего благодетеля, эдакого добрячка, не будете больше мучить меня бесконечными дурацкими вопросами.
— Из-за предателя Бондаренко ситуация кардинально изменилась. Вполне очевидно, что... — не договорив, Марс замолчал и в ужасе взглянул на Виктора. Тот смотрел на него с застывшим выражением на лице, затем глаза космонавта закатились, и голова бессильно упала на левое плечо. Одновременно Марс почувствовал, как что-то холодное, шершавое, похожее на кожу морского животного, задело его ногу. Подумав, что это был дельфин, он оглянулся и обнаружил, что Арбат спокойно плавает в дальнем конце бассейна. В смятении Марс повернулся к космонавту и увидел, что тот уставился на него в упор.
— Что за чертовщина! — вскричал Марс. — Что вы тут устраиваете!
Виктор, открыв рот, начал издавать какие-то нечеловеческие звуки, выплевывать слова, не имеющие значения. Волосы на голове Марса от страха зашевелились, в голове молнией пронеслись слова Лары: «по-моему, он начинает меняться».
— Одиссей, вы в состоянии понимать человеческую речь? — обратился Марс к Виктору. Космонавт молчал. Тогда Марс позвал Лару, и она, быстро подплыв, вопросительно на него посмотрела.
— Представляешь, — показал Марс на Виктора, — минуту назад я обратился к нему, а он ответил мне на каком-то незнакомом языке. Такое раньше случалось? Он говорил на этом языке с тобой или Татьяной?
— Нет. Смотрите: что-то в его лице не то.
— Что не то? Что ты там увидела? — нервно спрашивал Марс, злясь на себя за свой страх, а заодно и на Лару.
— Глаза, они стали другими, — ответила Лара, подплывая ближе к Виктору.
Марс, вытянув руку, схватила Лару за купальник, притянул к себе.
— Какими другими?
— Прозрачными. Я могу видеть сквозь них.
— Чушь собачья! Только что они были никакие не прозрачные, а как у всех людей. — И все-таки Марс внимательнее всмотрелся в лицо космонавта, однако в полумраке ничего толком не разглядел, — нужно было приблизиться к Виктору, а Марс не собирался этого делать. Прекратив разговор, он подплыл к бортику бассейна и, ухватившись за перила, вылез из воды. Вид у полковника был не очень-то солидный: одежда намокла, ботинки были полны воды, галстук болтался, как веревка, и съехал куда-то на бок. Марс поежился в мокром костюме, почесал то место на ноге, о которое царапнулось что-то непонятное и шершавое.
— Лара, — позвал он, — где Ирина Пономарева?
— Не знаю, — ответила Лара, неотрывно глядя в глаза космонавта. — Она уехала отсюда совсем недавно.
— На машине?
— Кажется, да.
Марс удовлетворенно кивнул. В машине, в моторе, был встроен передатчик, благодаря которому легко было установить ее местонахождение. Следовательно, если найдется «Волга», найдется и Ирина.
— Мне нужна сухая одежда, — требовательно обратился Волков к Ларе.
— Сию минуту, — отозвалась молодая женщина и, выбравшись из бассейна, быстро скрылась в дверях, ведущих в жилые помещения.
Поджидая Лару, Марс стоял и смотрел на плавающую в отдалении фигуру космонавта. «Что с тобой происходит, Виктор? — про себя спрашивал он, — Во что ты способен превратиться? Человек ли ты? Ты и сам, видимо, на знаешь, ни кто ты есть на самом деле, ни что с тобой произойдет в будущем».
* * *
Валерий Бондаренко прятался в церкви на Большой Полянке. С ним был Сергей, На длинной деревянной скамье рядом с ним лежала дочка Валерия. Она не спала, а просто лежала с закрытыми глазами, на ее лице не отражалось абсолютно никаких чувств.
— Бог, наверное, испытывает нас, да? — спросил Сергей у Валерия. — Как-то мне не по себе.
— Испытание наше скоро кончится. Хорошо ли, нет ли, но кончится, — серьезно ответил ему Валерий.
— Значит, нас разоблачили? Им известно, что мы члены «Белой Звезды»?
— Как я могу знать? Марс Волков...
— Чтоб он провалился в преисподнюю!
— Марс Волков выжал из Наташи Маяковой все, но она, в любом случае, не могла ему сказать больше того, что знала. Нам нанесли серьезный удар, но это еще не значит, что вся организация в опасности. В принципе, дело обстоит не так уж и плохо. Только бы сотрудники с Лубянки не добрались до тех сведений, которые хранятся в памяти моего компьютера!
— А почему тогда вы выглядите так озабоченно, если организация в относительной безопасности?
— Потому что компьютер стоит у меня дома. Это рискованно.
— А что, там находятся все сведения о «Белой Звезде»?
— Все. Абсолютно все сведения, имеющие какое-либо отношение к деятельности нашей организации. В некотором роде это наш судовой журнал, подробный дневник. Я надежно спрятал эту информацию от любопытных глаз, но все-таки...
— Понимаю... но сейчас люди Волкова прочесывают всю Москву, пытаясь отыскать нас, и ни вы, ни я не можем пойти к вам на квартиру за компьютером. Но кого туда послать? Да и стоит ли подвергать этого человека риску попасть в лапы наших врагов?
— Послать можно любого члена организации. Или близкого мне человека.
— У вас есть кто-нибудь на примете?
— Есть. Одна женщина.
— Да что вы! Опять женщина! Разве недостаточно Наташи? Неужели вам безразлична ее судьба?
— Нет, конечно, далеко не безразлична.
— Вот видите. Извините, но я вам кое-что скажу: вы чересчур эмоциональны, и эта ваша эмоциональность...
— До добра не доведет. Да, я знаю, Сергей, но ты пойми, не могу же я манипулировать людьми, словно они пешки на шахматной доске.
— Не можете, а сами собираетесь двинуть новую пешку в ход — толкнуть эту неизвестную мне женщину в пасть ко льву.
— Я постараюсь объяснить ей, что необходимо сделать, но умолчу о причинах, о главном. У нее будет выбор: помогать мне или нет.
— Выбор? Вряд ли. Если она — ваша любовница, то она пойдет в огонь и воду, если вы ее попросите.
— Не надо преувеличивать, Сергей. Она взрослый человек.
— А Наташа? Она что — не взрослый человек? А делала все, что вы ей говорили. И пострадала за всех нас.
— Наверное, я был неправ, пользуясь Наташиным ко мне отношением так безрассудно.
— Неправы? Почему? Вы неправильно меня поняли, Валерий. Вы поступали так, как должны были поступать в интересах общего дела. Вам нечего стыдиться.
— А я в этом не уверен.
— И зря. Вспомните Марса Волкова — без вашей помощи и Наташиной, конечно, тоже, «Белая Звезда» давно пропала бы — этот монстр на Лубянке сожрал бы нас с потрохами.
— Не знаю, Сергей. Возможно, ты и прав. Не знаю.
— Войны, революции требуют от людей жертв. Приходится идти на жертвы, что остается делать?
— Нет, Сергей. Революции еще никому, ни одной стране, ничего хорошего не принесли. Достаточно нашему государству и Великой Октябрьской. Ты что, хочешь чтобы те ошибки, которые совершили наши деды и прадеды, повторились? Нет, мой дорогой. Никаких жертв во имя революционных идеалов и благородных целей. С насилием необходимо кончать, раз и навсегда. Сейчас в стране плохо, но зачем один режим сменять другим, таким же? Понимаешь, о чем я говорю? Согласен со мной?
— Я с вами, Валерий, До конца. Валерий ласково похлопал Сергея по спине, но мысли его были далеко.
