Как и Мердок, Стенсет с удовольствием управлял новым судном. При нем была целая группа умелых помощников — собственная команда с «Нарвала» и большая часть матросов с «Полярного рассвета». Экипаж «Отока» отправили в трюм, где за ними постоянно присматривали «морские котики» с «Санта-Фе» и спецназовцы Рика Роумана. Почти всем пострадавшим от рук команды хотелось плыть домой именно на ледоколе — это казалось людям вполне достойным возмездием.
Выйдя в свободные ото льда воды, Стенсет обернулся к шумной группе своих помощников. Питт восседал за штурманским столом и пил кофе, пристроив забинтованную ногу на отдельный стул. Джордино и Дальгрен сидели рядом и спорили о содержимом толстого судового журнала в кожаном переплете, лежащего в центре стола.
— Вы когда-нибудь прочтете журнал «Эребуса» или будете продолжать меня мучить? — не выдержал Стенсет.
— Капитан прав, — откликнулся Джордино, у которого на лице места живого не было, как и у Питта. Он придвинул журнал к другу. — Думаю, эта честь принадлежит тебе.
Питт с надеждой посмотрел на судовой журнал «Эребуса» — переплет из кожи ручной выделки, на обложке изображение земного шара. Как ни странно, от взрыва журнал почти не пострадал. Зак держал его в дальней от взорвавшегося бочонка руке и невольно закрыл своим телом. Питт нашел журнал на ступеньке трапа возле изуродованного трупа киллера.
Питт медленно открыл книгу и решил начать с первой записи.
— Хочешь сохранить интригу? — спросил Стенсет.
— Ближе к делу, шеф! — не преминул встрять Дальгрен.
— Так и знал! — вздохнул Питт. — Надо было читать у себя в каюте.
Бесконечные вопросы и любопытные глаза коллег вынудили его отказаться от хронологии и перескочить к последней записи.
— «21 апреля 1848 года, — объявил Питт, и все умолкли. — С сожалением вынужден сообщить, что сегодня мы покидаем «Эребус». Часть команды по-прежнему не в себе и представляет опасность для офицеров и матросов. Как я подозреваю, во всем виновато каменное серебро, хотя прямых доказательств нет. С одиннадцатью оставшимися в здравом уме членами экипажа я перейду на «Террор» и буду ждать весеннего таяния льдов. Да смилостивится Господь над нами и всеми заболевшими матросами, которых мы оставляем здесь. Капитан Джеймс Фицджеймс».
— Каменное серебро… — повторил Джордино. — Должно быть, он имел в виду рутений.
— Неужели матросы сошли с ума из-за рутения? — спросил Дальгрен.
— Вроде бы такое невозможно, — пожал плечами Питт. — Впрочем, старик-геолог рассказал мне похожую историю про помешательство, якобы вызванное именно рутением. Знаете, команда «Эребуса» страдала от ботулизма и отравления свинцом, причиной которых были некачественные консервы. Добавьте к этому цингу, обморожения и тяготы трех зимовок во льдах. Возможно, на их рассудок повлияли все эти факторы, вместе взятые.
— Похоже, напрасно они покинули корабль, — заметил Джордино.
— Да, — согласился Дирк. — «Террор» раздавило льдами, и люди решили, что «Эребус» ждет та же участь. Логика вполне ясна, вот только «Эребус» выбросило на берег вместе с льдиной, в которую он вмерз.
Питт стал читать записи вслух в обратном порядке. На протяжении недель и месяцев разворачивалась трагедия, заставившая всех присутствующих слушать, затаив дыхание. Фицджеймс во всех подробностях описал неудавшуюся попытку Франклина проскользнуть по проливу Виктория на излете короткого полярного лета 1846 года. Наступило резкое похолодание, корабли попали в ледяной плен вдали от суши. Во время второй зимовки Франклин заболел и умер. Примерно тогда же появились первые признаки безумия. Как ни странно, экипаж «Террора», второго корабля, ничем подобным не страдал. Вспышки сумасшествия и агрессии участились. Наконец Фицджеймсу не осталось иного выбора, как забрать остатки команды и перейти на «Террор».
Предшествующие записи ничего интересного не содержали — обычная рутина. Питт принялся снова перелистывать страницы, пока не нашел длинную заметку, касающуюся «каменного серебра».
— Думаю, именно это мы и искали, — проговорил он.
Собравшиеся на мостике притихли и придвинулись ближе.
— «27 августа 1845 года. Местоположение: 74.36.212 градусов северной широты, 92.17.432 градусов западной долготы, у острова Девон. Легкое волнение, блинчатый лед, ветер западный, пять узлов. Пролив Ланкастер пересекали впереди «Террора», в 9.00 дозорный заметил парус. В 11.00 подошли к китобойному судну «Губернаторша Сара» из Кейптауна, Африка, под командованием капитана Эмлина Брауна. Браун сообщил, что несколько недель назад судно получило повреждения, и его затянуло в пролив, но они уже все починили. Продовольствие у них кончается, поэтому мы выдали им бочонок муки, пятьдесят фунтов солонины, немного мясных консервов и четверть бочонка рома. Многие члены экипажа «Г. С.» демонстрируют странное поведение и чудные привычки. В благодарность за еду капитан Браун отдал нам десять мешков «каменного серебра». Эту необычную руду добывают в Южной Африке, и Браун утверждает, что она способна очень долго сохранять тепло. Члены нашей команды греют ведра и сковороды с рудой в печи на камбузе и на ночь ставят их под койки. И правда становится гораздо теплее. Завтра направимся к проливу Барроу».
Питт умолк, потом медленно поднял голову. На обращенных к нему лицах отразилось жестокое разочарование. Первым заговорил Джордино.
— Южная Африка… — медленно проговорил он. — На джутовом мешке, который мы нашли в трюме, было написано: «Бушвельд, Южная Африка».
— Может, в Африке еще добывают эту руду? — предположил Дальгрен.
Питт покачал головой.
— Я должен был вспомнить раньше! Егер уже проверил ту шахту — рутений в ней закончился лет сорок назад.
— И в Арктике его нет, — мрачно подытожил Стенсет.
— Нет, — кивнул Питт, расстроенно закрывая судовой журнал. — Как и Франклин, мы пустились в погоню за мечтой, которая не принесла ничего, кроме холода и смерти.
Пролог
КАМЕШЕК
90
Хотя Митчелл Гойетт и не был человеком привычки, один экстравагантный ритуал у него все же имелся. Будучи в Ванкувере, магнат каждую пятницу обедал в «Виктории» — эксклюзивном гольф-клубе в горах к северу от города. Помпезное здание, из которого открывался великолепный вид на Английскую бухту, находилось невдалеке от лужайки с восемнадцатой лункой. В юности Гойетт неоднократно пытался стать членом этого клуба, однако местные спесивцы из высшего общества неизменно его отвергали. Спустя несколько лет Гойетт отплатил им с лихвой: скупив и сам гольф-клуб, и прилегающие к нему территории, магнат мигом избавился от всех старых членов и принял новых. Теперь большую часть завсегдатаев составляли банкиры, политики и другие власть имущие, из общения с коими он извлекал немалую выгоду. Когда Гойетт не заключал сделки, то просто расслаблялся за «ланчем с тремя мартини», усевшись в угловой кабинке с видом на бухту с какой-нибудь из своих бесчисленных девиц.
