— Пойдем.
Хилгард кивнул. Когда они оказались в номере, Силия включила свет и начала раздеваться. Взгляды их встретились, и он заметил, как на ее лице желание сменилось тревогой и недоумением. Что-то было не так, и она это поняла. Притворись, приказал себе Хилгард. Притворись... Он робко обнял ее... Нет.
— Тед? — спросила она.— Тед, что происходит?
— Я не могу этого объяснить. Наверно, я схожу с ума.
— Со вчерашнего дня ты ведешь себя так странно...
Хилгард глубоко вздохнул.
— Вчера я увидел тебя в первый раз в жизни.
— Тед?!
— Но это правда. Я не женат. У меня выставочный зал на Шестидесятой Ист-стрит недалеко от Второй авеню. Я прилетел в Мексику один в прошлый четверг и остановился в отеле «Президенте».
— Что ты такое говоришь, Тед?
— Вчера в Теотиуакане, когда я проходил около храма Кеналькоатля, у меня возникло очень странное ощущение, и с тех пор я, похоже, стал кем-то другим, но с тем же самым именем. Извини, Силия, наверно, я говорю невнятно? Я понимаю, в моих словах мало смысла.
— Мы женаты уже девять лет. Мы с тобой партнеры в фирме по изучению рынка «Хилгард и Хилгард» на углу Пятьдесят седьмой и Шестой.
— Изучение рынка... Странно. У нас есть дети?
— Нет. У нас квартира на Восемьдесят пятой, а летом мы обычно... Боже, Тед! Тед?
— Извини, Силия.
В темноте, смягчаемой лишь лунным светом, Хилгард заметил ее глаза — застывшие, испуганные, блестящие. В комнате стоял запах страха — и его, и ее.
— Ты ничего не помнишь о нашей жизни? — хрипло спросила Силия,— Совсем ничего? В январе мы были с тобой в Сан-Франциско и останавливались в «Стэнфорд корт». Там все время лил дождь, и ты купил три статуэтки из слоновой кости в небольшом магазинчике напротив Гирарделли-сквер. Месяц назад мы получили от Брайса контракт на долгосрочный проект, и ты сказал: «Отлично. Давай махнем в Мексику и отпразднуем это событие. Нам ведь давно хотелось побывать в Мексике, а когда повторится такая возможность, неизвестно». В апреле мы должны представить в Атланте большой отчет, а в мае... Тед? Ты ничего не помнишь, Тед?
— Ничего. Абсолютно ничего.
— Боже, ты меня пугаешь. Обними меня, Тед.
— Извини...
— Нас вдвоем ты тоже не помнишь?
— Вчера в два часа дня я увидел тебя впервые в жизни.
— Нужно завтра же лететь домой. Наверняка есть какой-то способ... Лекарства или, может быть, даже шокотерапия. Первым делом мы переговорим с Джудит Роуз...
— С кем? — Хилгард почувствовал маленький всплеск удивления.
— Ее ты тоже не помнишь?
— В том-то и дело, что помню. Я хорошо знаю Джудит Роуз. Высокая, смуглая, вьющиеся черные волосы. Она профессор нейробиологии в Рокфеллеровском университете...
— В Нью-Йоркском медицинском,— перебила его Силия.— Но все остальное верно. Ты видишь? Ты не все забыл! Ты по-прежнему помнишь Джудит!
— Она в Рокфеллеровском,— сказал Хилгард.— Я знаю ее уже лет пять. И в эту поездку мы собирались вдвоем, но в самый последний момент ей пришлось отказаться, поскольку им предложили крупную дотацию. С самого начала было ясно, что ей придется заниматься этим делом не одну неделю, поэтому я поехал, а она...
— О чем ты говоришь? — удивленно спросила Силия.
— Как о чем? Мыс Джудит встречаемся уже довольно долго и...
Силия расхохоталась.
— О боже! Нет, это уже слишком! Ты и Джудит...
— Конечно, мы оба время от времени видимся с кем-то еще. Но Джудит у меня на первом месте. Ни она, ни я, судя по всему, не созданы для семейной жизни, но у нас в определенном смысле идеальные отношения и...
— Прекрати, Тед.
— Я это говорю не для того, чтобы сделать тебе больно. Просто чтобы ты поняла, какие у нас с Джудит сложились отношения.
— Если ты таким оригинальным образом хочешь сообщить мне, что у тебя бывали романы, то я это переживу. И даже не особенно удивлюсь. Но только при чем тут Джудит? Это абсурд. В нашем мире нет ничего постоянного, но в одном я могу быть уверена на все сто процентов: у Джудит нет никаких любовников. Они с Роном до сих пор как молодожены. Убеждена, Джудит самая верная женщина в мире.
— Кто такой Рон?
— Рон Вольф,— ответила Силия.— Муж Джудит.
Хилгард отвернулся к окну и глухо произнес:
— В том мире, где я живу, у Джудит нет семьи. Также как и у меня. Она работает в Рокфеллеровском университете. И я не знаю никаких Ронов Вольфов. Или Силий, если уж на то пошло. Я никогда не занимался изучением рынка. Более того, я ровным счетом ничего в этом не понимаю. Мне сорок два года, и я учился в Гарварде, специализируясь по истории искусства. Один раз, уже давно, я был женат на женщине по имени Беверли, но это оказалось ошибкой, которую я не собирался повторять. Мне очень жаль, что я испортил тебе отпуск и вообще поломал жизнь, но я просто не знаю, кто ты такая и откуда взялась. Что ты обо всем этом думаешь?
— Я думаю, что тебе нужна квалифицированная помощь. И я сделаю все возможное, чтобы ты ее получил, Тед. Чем бы ты там ни заболел, я уверена, это можно поправить, если не жалеть терпения, любви, времени и денег.
— Мне вовсе не кажется, что я помешался, Силия.
— Ая ничего подобного и не утверждала. Ты сам сказал, что сходишь с ума. На самом деле у тебя просто какой-то нелепый психический срыв, какое-то расстройство памяти...
— Нет,— сказал Хилгард.— Я думаю, это здесь ни при чем. У меня есть другая гипотеза. Представь себе, что перед храмом Кецалькоатля есть какое-то таинственное место, э-э-э... ворота, пространственная воронка — называй как хочешь. Тысячи людей посещают это место ежедневно, и ничего особенного не происходит. Но я оказался жертвой редчайшего случая с вероятностью в одну триллионную. Я отправился в Мексику в своем мире, и точно так же поступил Тед Хилгард твоего мира. Мы попали в Теотиуакан в одно и то же время и по какому-то невероятному совпадению одновременно оказались в той таинственной точке. Мы оба прошли сквозь эти ворота миров и поменялись местами. Это могло случиться только потому, что наши два мира соприкасались и мы оказались достаточно идентичны и взаимозаменяемы.
— Вот это уже действительно походит на помешательство, Тед.
— Почему? Эта гипотеза не безумней других. В этом мире многое не так. Ты, Джудит, Рон. Здесь у романа Апдайка красная обложка. Я занимаюсь не искусством, а исследованиями рынка. В музее не такой фонтан. И может быть, отправить письмо здесь стоит не восемнадцать центов, а двадцать. Здесь почти все похоже, но немного не так, и чем дольше я наблюдаю, тем больше нахожу несоответствий. У меня в памяти полная, живая картина мира по другую сторону этих самых ворот. С мельчайшими подробностями. Такое не может быть просто психическим расстройством. Они не бывают столь детализированными. Сколько здесь стоит отправить письмо?
— Двадцать центов.
— Вот видишь! В моем мире это стоит восемнадцать. Видишь?
— А что тут видеть? — устало произнесла Силия.— Если ты заблуждаешься относительно того, кто ты есть на самом деле, ты так же искренне можешь считать, что эта почтовая услуга стоит восемнадцать центов. Тем более, что расценки постоянно меняются. Что это доказывает? Послушай, Тед, нам нужно обратно в Нью-Йорк. Мы найдем, как тебе помочь. Надо что-то делать. Я люблю тебя, и ты нужен мне таким, каким всегда был. Ты понимаешь это? До сих пор мы были счастливы с тобой, и я не хочу, чтобы все это исчезло как дым.
— Извини, Силия.
— Мы что-нибудь придумаем.
— Может быть. Может быть.
— А теперь давай спать. Мы оба очень устали.
— Отличная идея,— сказал Хилгард, легко касаясь ее запястья.
Она сжалась, словно испугалась мысли о том, что может произойти дальше. Но для Хилгарда это прикосновение было как спасательная веревка, брошенная с борта корабля. Он чуть сжал ее руку, потом отпустил и откатился на край кровати. Несмотря на усталость, он долго не мог заснуть и лежал, настороженно вслушиваясь в тишину. Несколько раз Силия чуть слышно всхлипнула. Потом он все же заснул, но не видел в эту ночь никаких снов.
Хилгард предпочел бы остаться в Оахаке еще на несколько дней, побродить неторопливо по прекрасным древним улицам, подышать свежим воздухом, но Силия настояла на возвращении. Она хотела как можно скорее заняться его памятью, и одиннадцатичасовым самолетом Хилгарды вылетели в Мехико. В аэропорту Силия узнала, что днем есть рейс до Нью-Йорка, но Хилгард покачал головой.
— Сегодня мы останемся в Мехико, а полетим первым самолетом завтра утром.
— Почему?
— Я хочу вернуться в Теотиуакан.
— Боже, Тед! — выдохнула Силия.
— Ну сделай это ради меня. Я не улечу из Мексики, не убедившись до конца, что все потеряно.
— Ты надеешься, что тебе удастся просто перешагнуть в другой мир?
— Я не знаю, на что надеяться, но хочу проверить.
