Итак, хозяевами столько необходимого оружия были союзники. Но несмотря на мои настойчивые и частые заявления, они соглашались посылать во Францию свои специализированные самолеты и сбрасывать на ее территорию винтовки, автоматы, пистолеты, гранаты, пулеметы, мортиры только при условии полного знания всех обстоятельств. Ведь несмотря на все предосторожности, половина военных материалов, сбрасывавшихся на парашютах, попадала в руки врага.
К тому же, если секретные американские и особенно секретные английские службы постепенно поняли, чего можно ждать от французского Сопротивления, командование союзных войск очень не скоро сумело оценить, как действенна эта форма войны, совершенно новая для штабов, подготовленных только для руководства теми сражениями, которые ведутся по всем правилам. До самого конца войны так и не был преодолен жестокий разрыв между требованиями, а иной раз и отчаянными мольбами партизан и тем, что им направляли. В общем нашим подпольным отрядам все же было предоставлено более полумиллиона винтовок, пистолетов и других видов оружия индивидуального употребления и 4 тысячи орудий коллективного применения; четыре пятых военных материалов получено было от наших союзников.
Партизанские отряды, поддерживавшие их организации Сопротивления, помогающая им пропаганда — все это требовало денежных средств. Правительство старалось доставить их в денежных знаках, которые могли иметь хождение во Франции и не возбуждали бы подозрения. Сначала мы использовали все свои запасы билетов Французского банка, хранившиеся в Англии, в Африке и на Антильских островах. Затем стали посылать «боны освобождения», выпущенные правительством в Алжире и с его гарантией. Наша делегация в Париже принимала при расчетах эти боны и тайком обменивала на деньги в кредитных учреждениях или у частных лиц; в разгар борьбы, в момент самой крайней нужды в деньгах, бывали случаи, что руководители групп прибегали к реквизиции денежных фондов, но государство потом возместило эти изъятия. В общем между организациям Сопротивления официально было распределено более пятнадцати миллиардов — сумма, по нынешнему курсу равняющаяся ста миллиардам. Конечно, бывали тут неизбежные в таких делах злоупотребления, но в общем три четверти расходов, согласно докладу казначейства, были должным образом оправданы.
Откуда же брались руководители внутренних сил? Почти всегда они сами становились во главе отряда, когда бойцы признавали, что эти люди достойны и способны руководить ими. Большинство из них оправдало это доверие. Кое-кто был повинен в совершении действий, достойных осуждения, но это было исключение. Если вспомнить, при каких обстоятельствах они занимали свой пост, если учесть, что командный состав в массе своей не так-то быстро отрекся от Виши и не сразу возглавил боевые группы, надо признать, что эти новые руководители, посвятившие себя труднейшей и опаснейшей задаче, хорошо послужили родине. Впрочем, как только была оккупирована бывшая «свободная» зона, распущена «армия перемирия» и поколебалась вера в маршала Петена и в законность его власти, многие кадровые офицеры и унтер-офицеры под воздействие ОРА[103] и ее главы — генерала Ревера[104] — перешли в маки.
Пока подпольные силы действовали стихийно, в зависимости от случая, и выступали отдельными, не связанными друг с другом отрядами, не могло быть и речи о внедрении в них иерархии и структуры регулярной армии. Нельзя было посылать им из Алжира или из Лондона задания, точно указывая, где и в каком месте они должны быть выполнены. Однако предоставить их самим себе, не связывая их с центральной властью, было бы крайне рискованно. Они могли бы докатиться до анархии «лесных братьев» либо подпасть под преобладающее влияние коммунистов. В самом деле, коммунисты представляли собою основное ядро, а зачастую и командный состав в движении «Фран-тирер э партизан», составлявшим почти треть всех подпольных сил. Если бы де Голль не держал все вооруженные отряды в своем подчинении, эта их часть стояла бы особняком и ею распоряжалась бы не государственная власть, а те, кто стремился бы захватить власть. Кроме того, другие элементы, не зная, к кому им примкнуть, тоже имели бы тяготение к этой организации и она подмяла бы их под себя. Кстати сказать, как раз в это время коммунисты усиленно старались завладеть Национальным Советом Сопротивления, заставить его занять в отношении Алжира позицию своего рода правительства внутри страны и объединить подпольные группы при содействии «Комитета действия», в котором сами они играли господствующую роль.
И вот мы создали во Франции систему, которая, не стесняя инициативы подпольных сил и их разделения на группировки, связывала их с французским командованием и давала им почувствовать эту связь в действии. Для каждого административного района и для некоторых департаментов правительство назначило «военного делегата», выделенного лично мною. Он устанавливал контакт с вооруженными группами своей области, координировал их действия, связывал с нашим центром посредством радиостанции, которой он располагал, передавал им наши инструкции, а нам сообщал их просьбы, регулировал с нашими службами воздушные операции по доставке им на парашютах оружия. Отряды партизан имели теперь инспекторов: для всей территории Франции был назначен Мишель Бро, для южной зоны — Жорж Ребате, для северной зоны Андре Брозан-Фавро. Когда враг арестовал генерала Делестрэна, его заместителя генерала Демаза и его помощника полковника Гастальдо, мы назначили начальником штаба тайной армии полковника Дежюсье. Кроме того, я назначил «национального военного делегата», то есть штабного офицеpa, являвшегося представителем командования для всех боевых элементов: партизанского подполья, разведывательной сети, бригад по организации саботажа, и он же был моим представителем в Национальном Совете Сопротивления. Эту обязанность, требовавшую большой гибкости и твердости, один за другим несли: Луи Манжен, полковник Эли, Морис Буржес-Монури[105], Жак Шабан-Дельмас[106].
В некоторых районах с благоприятными для этого условиями наши внутренние силы все возрастали, в частях же врага замечались признаки панического страха; в таких местах становились возможными объединенные операции, и тогда кто-либо из начальников подпольных боевых групп, независимо от того, является ли он кадровым офицером, брал на себя командование всеми или частью наших боевых сил в данном секторе. Такими командирами были: в Верхней Савойе — майор Валетт д’Озья, в Эне — полковник Роман-Пети, в Бретани — генерал Одибер; полковники: Гийодо — в Иль и Вилене, Морис — в Морбиане, Гарей, Годен, Генгуэн — в Оверни и Лимузене, Андре Мальро — в Коррезе, Ло, Дордони, Раванель — в Верхней Гаронне, Помье — в Пиринеях, Аделин — в Жироне, Гранваль — в Лотарингии, Шеванс-Бертэн — в Провансе. Роль, а также де Маргёрит — в Париже, Шомель — в Турени; генерал Бертран — в Беррии и т. д.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
