Спросил.
Арье повилял, повилял и наконец сказал, что пока лучше ограничиться детектором лжи.
— Слюнтяи! Хотите быть святее папы — потому и решаете свои проблемы десятилетиями и все решить не можете!
Арье надулся, но возражать не стал.
— Ладно, Пока ограничусь, — примирительно сказал я.
Был пост семнадцатого таммуза. В этот день в семидесятом году от Рождества Христова римляне проломили стены Иерусалима, что привело к разрушению Второго Храма. Пост походил на мусульманский (ни есть, ни пить от восхода до заката), за исключением последующего ночного веселья. Эммануил рекомендовал нам соблюдать местные обычаи, и я честно постился. Когда Арье позвал меня на ланч, я поднял брови и выразительно сказал:
— Семнадцатое таммуза.
Он даже как-то смешался, кивнул и опустил глаза.
Моя верность традиции привела к тому, что он пригласил меня на Шабат. Правда, с оговоркой «после Тиша бе-Ав». Оговорка объяснялась тем, что последующие три недели до очередного поста на Тиша бе-Ав — самое печальное время для иудеев, вроде нашего Великого Поста. Ортодоксальные евреи даже не слушают музыки, а с первого по девятое число месяца Ав не едят мяса.
Наступил месяц Ав, и температура воздуха, и так непереносимая, перевалила за пятьдесят. В Новом Городе плавился асфальт, а камни Старого обжигали через подошви сандалий. В больницах города от жары умерли несколько десятков человек. Арье утверждал, что такого никогда не было.
Марк не терял времени. Среди арестованных в день взрыва нашелся один, явно имеющий к нему отношение. Христианин, араб. Абд аль-Малак ал-Хариси. Сначала его вычислил детектор. Только тогда я позволил Марку использовать ту же гадость, что и в Японии, и мы узнали еще о троих.
Эти были мусульмане. Такой союз показался мне странным, но бывают еще и не такие союзы. Амин Нуссиб, Сулейман Хуссейни и Фасаль Нашиб. Их пришлось разыскивать отдельно. Нашли на первой недели Ава. Их объяснение причины покушения было кратким и исчерпывающим: «Во времена Махди не может разрушиться Купол Скалы, Значит, Эммануил не Махди, а его наместник не халиф».
Допросили без реверансов. Ниточки потянулись одновременно к исламским террористическим организациям и горным христианским монастырям. Я вспомнил о Терезе.
Ее привели в кабинет следователя, который временно занял я, следственный секретарь от инквизиции и специалист по нетрадиционным методам допроса. За моей спиной висел здоровый лазурный флаг с Солнцем Правды и надписью «RGES», а на столе скромненько стоял израильский, как и положено флагу автономной республики в составе Всемирной Империи.
Она посмотрела на знамя Эммануила, усмехнулась, перевела взгляд на меня. Слишком понимающий взгляд. «Да, конечно, после очередного покушения ты не в себе, но это ничего не значит».
Я не знал, с чего начать. Она единственная из святых, с кем мне приходилось общаться, сумела заставить меня почувствовать себя Пилатом. Даже Лойоле этого не удалось.
— Садитесь. Имя?
— Тереза, — она улыбнулась. Опять слишком понимающе. «Эта рутина нужна тебе для того, чтобы прийти в себя».
— Фамилия?
— Мартен.
В ее глазах был вопрос.
— Да, — сказал я. — Это необычный допрос. Впрочем, в вашей власти сделать его обычным. Я собираюсь применить к вам наркотик, подавляющий волю. Я никогда бы этого не сделал, если бы у меня не появились доказательства связи террористов, организовавших покушение, с христианской оппозицией. Но вы можете избежать этого, если ответите на мои вопросы.
— Отнять свободу воли? В высшей степени не по-христиански.
— Пытки тоже отнимают свободу воли, а их применяли почти на всем протяжении христианской истории.
— Они не отняли свободы воли у первых мучеников. Те не отрекались под пытками римлян. Тогда и пришло понимание, что свободу воли не отнять, потому что она дарована Богом.
— Не переоценивайте христианство. «Каждому человеку даруется свободная воля. Если кто-то пожелает вернуться на правильный путь и стать праведным, у него всегда есть силы это сделать». Это рабби Маймонид. У Августина с этим куда хуже. Он слишком верил в предопределение.
— Рабби Маймонид жил гораздо позже Христа.
— Да? Вы знаете, кто это?
Я спросил это не из желания поиздеваться. Я действительно был удивлен. Дочка часовщика и кружевницы, не получившая никакого образования, кроме религиозного, проявляла неожиданную эрудицию. Обычно глубоко верующие люди удручающе ограниченны. Такой человек подобен долго сидящему в колодце: может быть, и видны звезды в ясный день, но зато ничего вокруг.
— Я проповедую евреям, — пояснила она. — Мне пришлось подучиться.
Да, конечно, самоучка. Самоучки иногда многого достигают.
— И зачем вы проповедовали евреям?
— Странно, что такой вопрос задает выпускник иезуитского колледжа. Потому что, пока все евреи не обратятся к Христу — Царство Божие не наступит. Это апостол Павел.
Да, помню смутно. У нас почему-то не акцентировали на этом внимания, хотя иезуиты никогда не были особенными антисемитами. Преемник Лойолы на посту генерала ордена вообще был крещеным евреем.
— Ладно, к делу, — сказал я. — Какие из палестинских христианских монастырей связаны с террористическими организациями, как христианскими, так и мусульманскими?
— Мне они не известны.
— Хорошо, сформулируем иначе. Какие из христианских организаций дают укрытие людям, связанным с террором?
— Давать укрытие отверженным — христианский долг.
— Где человек, называющий себя пророком Илией?
— Не знаю.
— Ладно, — я кивнул «специалисту». — Приступайте.
Она обернулась, увидела шприц, все поняла.
— Разрешите мне помолиться.
— Нет. Это не казнь, а медицинская процедура.
Она посмотрела мне в глаза.
— Боитесь — значит верите. Это хорошо.
«Сыворотка правды» действует на святых почти так же, как на обычных людей. Мне не доставляло удовольствия смотреть на нее в расслабленной позе с капелькой слюны в углу рта.
Почти так же…
Я повторял свои вопросы.
И получал те же ответы: «Мне не известно», «Не знаю», «Христианский долг…»
Наркотик не действовал.
— Вколите еще.
Она побледнела. Капелька превратилась в струйку слюны и стекла на пол. Но я получил ответ по крайней мере на один вопрос.
— Где Илия?
— Мар-Саба.
— Ладно, стоп. Есть у вас антидот?
«Специалист» кивнул. Я даже не узнал его имени. Мне было все равно.
— Приведите ее в чувство. И чтобы была в порядке.
— Постараемся.
Минут через десять она наконец открыла глаза. И посмотрела на меня так, будто я ее изнасиловал.
Я официально попрощался со своими помощниками и вышел из кабинета. В общем-то, в этическом плане она была совершенно права.
ГЛАВА 5
Седьмого Ава я давал интервью для газеты «Хаарец». Молодая журналистка Ревекка Якобсон была весьма довольна собой — ей удалось до меня добраться. Вопросы были об Эммануиле, об истории завоевания, о Храме, о моем видении правления.
— Это правда, что вы из рода Давида?
Я отмахнулся:
— Не более чем семейная легенда. Вряд ли.
Под конец я отправил ее обедать в президентский буфет.
— А вы? — с надеждой спросила она.
— А я не могу. Сегодня я подписал четыре смертных приговора. Пощусь, ибо сказано: не ешьте с кровью.
Она широко раскрыла глаза:
— Кому?
— Террористам, тем, что устроили взрыв на Виа Долороза.
По поводу приговоров я, конечно, консультировался с Эммануилом.
— На тебя покушались — тебе и решать, — ответил он. — Я бы казнил.
Я даже удивился, как легко мне это далось. Всего лишь год назад в Японии я мучился из-за каждой жертвы.
Статья в «Хаарец» была весьма хвалебной. Меня сравнивали с Давидом. Несмотря на историю с Вирсавией иудеи считают его идеалом справедливого государя. Я возгордился.
Но было и то, что насторожило: «Господин Болотов скептически относится к версии своего происхождения из рода Давида, к тому же он христианин. Но не более ли достоин именоваться Машиахом тот, кто остался с нами, строит для нас Храм и чуть не погиб на его закладке, чем Эммануил, которого мы почти не видели? Царь Сирас [135], освободивший евреев из Вавилонского плена, был наречен Машиахом, хотя не был иудеем».
Я долго думал, посылать ли эту статью Эммануилу, и в конце концов послал, сопроводив просьбой о скорейшем возвращении.
Господь не обеспокоился, он не считал меня соперником.
— Благодарю за хорошую работу, Пьетрос! Так держать.
Девятого Ава снова был пост. В этот день в 585 году до Рождества Христова вавилоняне разрушили Первый Храм, а в семидесятом году Христианской эры — римляне разрушили второй. Вообще в этот день евреям хронически не везло: у них разрушали храмы, захватывали крепости, подавляли восстания и изгоняли откуда только можно.
